– Я думал, ты уже слышала. Эйерон Мокроголовый созвал вече.
Аша расхохоталась, запрокинув голову.
– Должно быть, Утонувший Бог засунул ерша ему в зад. Вече! Он что, пошутить решил?
– Мокроголовый перестал шутить с тех пор, как утонул. Другие жрецы тоже откликнулись. Слепой Берон Блэкрид, Тарл Трижды Тонувший… даже Седой Буревестник слез со своего утеса и сзывает весь Харло на вече. Все капитаны идут к Старому Вику.
– А Вороний Глаз? Неужто и он согласен участвовать в этой священной комедии и подчиниться решению веча?
– Меня он не извещает. После вызова на Пайк, где я должен был ему присягнуть, я не получал от него ни слова.
Вече… Это нечто новое – вернее сказать, очень старое.
– Ну а мой дядя Виктарион? Что говорит он о замысле Мокроголового?
– Виктариона уведомили о смерти твоего отца. И о вече тоже, не сомневаюсь. Больше я ничего не знаю о нем.
Лучше уж вече, чем война.
– Придется мне, видно, облобызать благоуханные ноги Мокроголового и вытащить водоросли, застрявшие у него между пальцами. – Аша выдернула кинжал из стола и снова спрятала в ножны. – Вече! Ну надо же!
– На Старом Вике, – подтвердил лорд. – Молюсь, чтобы там не случилось кровопролития. Я перечитал Хейрегову «Историю Железных Людей». Когда короли соли и камня собрались на вече в последний раз, Уррон с Оркмонта отдал приказ своим топорщикам, и ребра Нагги обагрились кровью. С того черного дня короля больше не выбирали, и Грейароны правили островами тысячу лет, до самого пришествия андалов.
– Дай мне почитать эту книгу, дядя. – Надо узнать о вече все, что возможно, перед отплытием на Старый Вик.
– Читай здесь. Книга старая, может рассыпаться. – Дядя смотрел на нее хмуро. – Архимейстер Ригни сказал как‑то, что история – это колесо, ибо натура человека неизменна по сути своей. То, что было раньше, случится опять. Я вспоминаю это всякий раз, думая о Вороньем Глазе. Для моих старых ушей «Эурон Грейджой» звучит очень похоже на «Уррон Грейарон». Сам я на Старый Вик не пойду и тебе не советую.
Аша улыбнулась.
– Пропустить первое вече со времен… как долго они не созывались, дядя?
– Четыре тысячелетия, если верить Хейрегу. Два, если принять сторону мейстера Денстана в его «Вопросах». То, что затевается на Старом Вике, бессмысленно. Мечта иметь короля – наше наследственное островное безумие. Я с самого начала говорил об этом твоему отцу, а теперь мои слова оправдались. Нам нужны земли, а не короны. Пока Станнис Баратеон и Тайвин Ланнистер сражаются за Железный Трон, нам представляется редкостный случай улучшить свою судьбу. Надо примкнуть к одному из них, помочь ему одержать победу, и благодарный король щедро одарит нас.
– Я подумаю над этим, когда взойду на Морской Трон.
– То, что скажу, тебе не понравится, Аша, – вздохнул лорд Родрик, – но изберут не тебя. Женщин‑правительниц еще не бывало на островах. Гвинесса на самом деле старше меня, но когда наш отец умер, Десять Башен отошли ко мне. То же самое и с тобой будет. Ты дочь Бейлона, а не сын, и у тебя есть трое дядей.
– Четверо.
– Три дяди‑кракена. Я не в счет.
– Очень даже в счет. Пока у меня есть дядя в Десяти Башнях, Харло мой. – Харло не самый большой из Железных островов, зато самый богатый и населенный, и власть лорда Родрика – не пустой звук. На Харло у него нет соперников. У Вольмарков и Стонтри на острове большие владения, на службе у них знаменитые капитаны и свирепые воины, но даже самые свирепые кланяются серпу. А Кеннинги и Майры, некогда заклятые враги дома Харло, давно смирились и стали его вассалами.
– Мои кузены подчиняются мне, и в случае войны мне надлежит командовать их мечами и парусами. Но вече… На костях Нагги все капитаны равны. Некоторые, я не сомневаюсь, выкрикнут твое имя, но их будет недостаточно. А когда начнут кричать Виктариона или Вороньего Глаза, многие из тех, что сейчас пьют в моем чертоге, примкнут к остальным. Снова говорю тебе: не надо править навстречу шторму. Надежды победить у тебя нет.
– Надежда есть всегда, пока битва не проиграна. Из всех претендентов я самая лучшая. Я плоть от плоти короля Бейлона.
– Ты упрямый ребенок, вот ты кто. Подумай о своей бедной матери. Ты все, что у Ланни осталось в жизни. Я сожгу «Черный ветер», если понадобится, лишь бы удержать тебя здесь.
– Как? Ты хочешь, чтобы я вплавь добиралась до Старого Вика?
– Тебе долго придется плыть по холодному морю за короной, которую ты все равно не удержишь. У твоего отца отваги было больше, чем здравого смысла. Старый закон хорошо служил нам, пока мы были маленьким королевством среди многих других, но завоевание Эйегона положило всему конец. Бейлон отказывался видеть то, что было у него перед глазами. Старый закон умер вместе с Черным Харреном и его сыновьями.
– Да, знаю. – Аша любила отца, но не обманывалась на его счет. Бейлон и впрямь был слеп кое в чем. Храбрый воин, но плохой лорд. – Но это еще не значит, что мы должны жить и умирать, как рабы Железного Трона. Если по правому борту скалы, а с левого идет шторм, мудрый капитан выберет третий путь.
– Что же это за путь? Назови мне его.
– И назову… на своем королевском вече. Как можешь ты думать остаться в стороне от него? Ведь это живая история…
– Предпочитаю мертвую. Мертвая история пишется чернилами, живая же – кровью.
– Хочешь умереть старым в своей постели, как трус?
– Именно. И не ранее того дня, когда не смогу больше читать. – Лорд Родрик подошел к окну. – Ты не спрашиваешь меня о своей леди‑матери.
Не спрашиваю потому, что боюсь, подумала Аша, а вслух сказала:
– Прости. Как она?
– Лучше. Того гляди переживет нас с тобой. Тебя‑то уж верно, если будешь упорствовать в своем безумии. Она стала есть больше, чем после приезда сюда, и часто спит, не просыпаясь, всю ночь.
– Это хорошо. – На Пайке леди Аланнис последнее время совсем не спала. Она бродила по замку со свечкой и искала своих сыновей. «Марон! – пронзительно вскрикивала она. – Родрик! Где вы? Теон, мальчик мой, иди к маме!» Она босая переходила по висячему дощатому мосту в Морскую башню, а поутру мейстер вынимал занозы из ее стоп. – Я повидаюсь с ней утром.
– Она спросит тебя о Теоне.
Принц Винтерфелла…
– Ты уже говорил ей что‑нибудь?
– Нет – что я мог сказать? – Дядя замялся. – Ты уверена, что его нет в живых?
– Я ни в чем не уверена.
Комментариев нет