Комар на звонок не отвечал, поэтому я отправил сообщение, в котором выражал надежду, что с ним все в порядке, и просил пройти сразу в палату, если он приедет в больницу в течение часа. Санитаров я предупредил, чтобы они пропустили следователя.
Стругацкий посмотрел на меня недоуменно, когда я зашел к нему в палату один.
— Что, доктор, сегодня без милиции?
— Кажется, следователя задержали дела.
— Правда? Вы не знаете, что именно?
— Боюсь, что нет.
— Впрочем, можно догадаться.
— Вы имеете в виду его людей?
Стругацкий кивнул:
— Поверить не могу, что их отправили на операцию без всяких мер предосторожности.
— Они ведь не ожидали… такого, — ответил я. — Это вполне объяснимо.
— Они знали, что произошло на перевале Дятлова с туристами. Они знали, почему мы отправились туда. О чем они только думали, черт возьми?
— Они не осознавали, насколько все действительно серьезно и необъяснимо.
— Но вы-то понимаете? Сейчас вы это понимаете? — Тут он заметил ноутбук у меня в руках и спросил: — Зачем вы это принесли?
Я поставил компьютер на стол и включил. Пока он загружался, я начал объяснять Стругацкому:
— Вчера я кое-что прочитал в Интернете про аномальные звуки. Меня заинтриговал гул, который вы слышали в Юрте Анямова. Вы что-нибудь знаете о таосском шуме?
Он отрицательно покачал головой.
Я вкратце рассказал ему об этом, попутно отыскивая нужный файл и открывая его.
— Я хочу, чтобы вы послушали сейчас и сказали, похож ли этот звук на тот, который слышали вы и ваши спутники.
Из колонок компьютера раздался зловещий металлический звук. Лицо Стругацкого не дрогнуло, но я заметил, как он побледнел.
— Ну? — спросил я, когда запись кончилась.
— Это… — он замешкался, — это не совсем похоже… но и мало чем отличается. Пульсация очень похожа. — Он нахмурился. — И вот этот шум слышали в Нью-Мексико и других местах?
Я утвердительно кивнул:
— Происхождение звука никому неизвестно, но очевидно, что это достаточно распространенное явление.
Стругацкий откинулся на спинку стула и потер лоб рукой.
— Я даже не думал, что такое возможно, — прошептал он.
— Что возможно? Что вы хотите сказать? Ваша экспедиция там что-то обнаружила, Виктор?
Он, не отвечая, посмотрел пристально сначала на меня, потом на экран компьютера.
— Хотите еще раз послушать?
— Нет! — громко сказал он. А потом уже тише: — Спасибо, доктор, не надо. Один раз достаточно.
Я взглянул на часы:
— Похоже, Комар сегодня к нам не присоединится. Расскажите подробнее о вашей первой ночевке на Холат-Сяхыл, — попросил я, — о звездах: чем именно они отличались от обычных.
— Да нечего уже рассказывать. По крайней мере, про это.
— Но ведь похоже, что Игорь Дятлов и его друзья видели то же самое и попытались сфотографировать.
— Да, думаю, так и было.
— А вы понимаете, почему могла произойти такая странная вещь? Может, дальнейшие события дали вам ключ к разгадке?
Стругацкий рассмеялся:
— Да уж, доктор, ключей получилось хоть отбавляй.
— Тогда расскажите.
Глава пятнадцатая
Никто из них не спал спокойно в ту ночь. Палатка была достаточно просторная, чтобы в ней поместились пять человек, но комфорт беспокоил их меньше всего. Из головы не выходило странное небо и необъяснимое расположение звезд. Конечно же, это была чушь — и Виктор с Вероникой несколько раз пытались убедить Вадима и Алису, что те ошиблись.
Безрезультатно. Все-таки Алиса была физиком, уж она-то отлично знала расположение созвездий и стояла на своем, утверждая, что они неузнаваемы. В конце концов Виктор и Ника оставили попытки ее переубедить. Сам Виктор, как и большинство людей, имел смутное представление только о самых известных созвездиях — вроде Ориона и Большой Медведицы. Но и их он не смог найти. Их просто не было на небе. Алиса показала примерные области, где они должны были находиться, но звезды там представляли абсолютно незнакомые глазу скопления. Словно бы на них смотрели не с Земли, а из какой-то совершенно другой части Галактики. По крайней мере, так заявляла Алиса.
Теперь они поняли, что именно это и пытался запечатлеть Дятлов своим фотоаппаратом — «неудачная попытка заснять необъяснимое явление», как говорилось в подписи к снимку. Но ведь они находились на Земле, на склоне одной из вершин Уральских гор, рядом с палаткой. Они оставались на месте — но само небо сдвинулось.
Если такое возможно, подумал Виктор, тогда возможно все, что угодно.
Вероника установила свой фотоаппарат на треножнике под максимальным углом и поставила самую долгую выдержку, чтобы можно было сфотографировать свет звезд. Вадим похвалил ее за спокойствие и самообладание, сказал, что получившийся снимок неопровержимо докажет, что аномальную зону № 3 не просто так назвали: здесь существует нечто, опровергающее известные человеку физические законы. Он добавил, что при наличии достаточно прописанной программы возможно будет даже определить положение в Галактике, из которого созвездия предстают в таком виде.
Один только Прокопий Анямов ничего не говорил и не делал — просто сидел и смотрел вверх. Если он и знал что-то, что было неизвестно остальным, это был его секрет. Виктор поглядывал на него с намерением спросить, что все это значит, но внутренний голос подсказывал, что спрашивать бесполезно. Почему-то он был уверен, что Прокопий лишь молча улыбнется.
Прокопий же единственный не ворочался всю ночь. Вероника лежала рядом с Виктором. В какой-то момент она дотянулась до его руки, схватилась за нее и уже до самого утра не отпускала.
Под утро на Виктора наконец напала легкая, но беспокойная дремота, в голове проносились обрывочные сны, мелькали смутные образы, исчезавшие в тот самый миг, как он пытался их разглядеть.
Сначала возникла гора, одиноко возвышаясь в центре большой и безжизненной долины… и что-то мерзкое, аморфное сыпалось с незнакомого неба… Потом он увидел дятловцев: как неожиданно они просыпаются в своей палатке, как в безумной панике разрезают ее и бегут сквозь снег, задирая головы вверх. Их лица так искажены страхом, что они перестали быть похожи на людей — в них проступило что-то нечеловеческое и примитивное.
Виктор проснулся, и тихо лежал в темноте, слушая дыхание — свое и остальных — и чувствуя, что ему душно в спальном мешке, но расстегнуть его он не мог из-за холода. Он напряг слух, стараясь расслышать в морозной ночи особые звуки — звуки чего-то надвигающегося, приближающегося, звуки, от которых его пронзит панический ужас.
Но все было тихо.
Только темнота и дыхание, иногда чей-то вздох во сне. И рука Ники в его руке.
* * *
Начало светать, и он расслабился, чувствуя, что неизвестный враг отступил. Сейчас бы он даже нормально смог заснуть, но было слишком поздно. Константинов зашевелился, расстегивая свой спальный мешок, и сел.
Комментариев нет