— Доктор Басков, я хочу кое-что с вами обсудить.
— Конечно, — ответил я, слегка растерявшись от неожиданности. — Пройдемте в кабинет.
Попросив секретаря предупредить Стругацкого, что наша встреча состоится позже, я жестом пригласил Комара следовать за мной.
В кабинете я предложил ему сесть и спросил:
— Что-то случилось?
— Извините, что пришел без предупреждения, но я не хотел звонить.
— Почему?
Он помахал конвертом:
— Потому что не хотел обсуждать по телефону вот это.
— Что это?
— Мы нашли это во время обыска на квартире профессора Константинова. Содержимое его… довольно интересное, скажем так.
Он протянул мне конверт. Открыв его, я вынул пачку бумаг и несколько фотографий. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, о чем они.
— Досье, — произнес я.
— Что, простите?
— Да ведь это похоже на то самое досье, о котором говорил Стругацкий!
— Так он знает об этом?
— Да, он пару раз о нем упоминал. Во время последней беседы он рассказал, как оно к нему попало.
— К нему? Так, значит, это не Константинову принадлежит?
Я покачал головой:
— Судя по словам Стругацкого, эти бумаги принадлежат государству. — Я посмотрел следователю в глаза. — Полагаю, именно поэтому вы не хотели обсуждать это со мной по телефону.
— Да. Это улика в нашем расследовании, и я не хочу, чтобы ловкачи из ФСБ прибрали ее к своим рукам. По крайней мере, не раньше, чем мы сами разберемся, что к чему.
Я пролистал документы.
— Ваши люди уже проверили их?
Он понял, к чему я клоню.
— Да, документы не подделка. Наши эксперты подтверждают, что это оригиналы: судя по бумаге, чернилам, шрифтам, печатям, терминологии — все подлинное. Здесь также прилагается ключ и шифр к сейфу в Уралпромстройбанке. Сейф мы проверили, но он оказался пуст.
— Да, Стругацкий говорил об этом ключе и шифре.
— А он не рассказывал, что было в сейфе?
— Нет, еще не рассказал.
Комар подождал, пока я рассмотрю все фотографии, после чего спросил:
— Как продвигается ваше наблюдение Стругацкого?
Я вкратце рассказал о своих выводах на данный момент и поделился своей убежденностью в том, что милиции, возможно, предстоит столкнуться в лесу с весьма странными вещами.
— Я постоянно с ними на связи, но пока они не обнаружили ничего странного.
— Может быть, они не там ищут, — сказал я, показывая на карту с пометками.
— Вполне может быть. Поэтому я сделал копию карты и передал им с курьером.
— Почему было просто не отсканировать и отослать по электронной почте?
Комар усмехнулся криво:
— По той же причине, по которой я не захотел обсуждать это по телефону.
— Ах да, конечно же. А как насчет Стругацкого? Вы хотите, чтобы я продолжал его наблюдать?
— Да, будьте так добры. Ведь мы до сих пор не знаем, что произошло с Константиновым и остальными и имеет ли Стругацкий к этому какое-либо отношение. И нам нужно узнать это как можно скорее, доктор.
— Я понимаю вашу нетерпеливость, поверьте мне, я на вашей стороне. Но я не могу потребовать от него рассказать все, что он знает. Это правило судебно-психиатрической экспертизы. Если я начну давить, он попросту замкнется и замолчит.
Комар вздохнул:
— Хорошо, доктор, будем придерживаться ваших правил.
Я одобрительно кивнул и еще раз взглянул на документы, разбросанные по всему столу.
— Невероятно, — бормотал я. — Я хочу сказать… что если они и в самом деле настоящие, то там и правда творится что-то странное — что-то неизвестное. — Я поднял глаза на Комара. — Можно мне сделать копии?
Он кивнул:
— Но на вашем месте я бы никому об этом не говорил. А по окончании дела настоятельно рекомендую все уничтожить.
— Понял. — Я закрыл папку и провел пальцем по символу, изображенному на ней. — А вы что-нибудь знаете о проекте «Сварог»?
Комар покачал головой:
— Ничего. Но обязательно узнаю. — Он сделал паузу. — Вы планируете рассказать Стругацкому о том, что мы нашли эти материалы?
— Безусловно. Во-первых, он сам был уверен, что вы рано или поздно их найдете. А во-вторых, мне очень интересно посмотреть на его реакцию.
— Почему же?
— До сих пор он был вполне спокоен и хладнокровен. Было несколько моментов ухода в себя, и несколько раз он казался безумно напуганным. Но большей частью ему удавалось сохранять самообладание. И мне было трудно установить, насколько вероятна его виновность в исчезновении товарищей. Он сразу же заявил мне, что мы считаем его сумасшедшим и думаем, что он их всех убил. И он ведет себя соответственно этому предположению. Будет интересно посмотреть, как изменится его поведение, когда я скажу, что у нас в руках оказались улики, доказывающие его невиновность и здравость рассудка.
— А можете предположить, как именно изменится его поведение?
— Увидим, — ответил я на это.
* * *
Стругацкого я застал шагающим взад-вперед по палате. Он сразу же подошел к креслу и уселся, выжидающе посмотрев на меня.
— Виктор, извините, что пришлось отложить нашу встречу, — сказал я ему, занимая свое привычное место у стола.
— Все нормально, доктор. Все хорошо.
— У меня была веская причина.
— Уверен, что так и есть.
— У меня был посетитель — старший следователь по делу Станислав Комар.
Стругацкий выпрямился в кресле:
— Правда?
— Милиция нашла досье, о котором вы говорили.
Несколько секунд он смотрел на меня с ничего не выражающим лицом.
— Хорошо, — наконец произнес он. — Вы его прочитали?
— Просмотрел.
— Значит, Комар приходил прямо сюда.
— Да. Он только что ушел.
— Вы понимаете, что он подвергает вас опасности.
— Тем, что показал мне досье?
— Да. Правительство не желает, чтоб кто-то знал о происходящем.
— Комар хочет докопаться до правды, Виктор. И я тоже.
— Вы уверены, доктор? — спросил Стругацкий, подаваясь вперед. — Вы абсолютно в этом уверены?
— Это моя работа. И следователя Комара тоже.
Стругацкий кивнул:
— Хорошо, ладно…
— Виктор, можете мне что-нибудь рассказать о проекте «Сварог»?
Стругацкий едва заметно вздрогнул, потупил взгляд и ничего не ответил. Я решил не давить на него, по крайней мере не сейчас.
— Ладно. Расскажите тогда о Веронике Ивашевой.
Реакция Стругацкого удивила меня. Опустив голову, он начал всхлипывать. Слезы эти появились неожиданно и несомненно были вызваны упоминанием имени этой женщины. Я терпеливо выжидал несколько минут, глядя на его вздрагивающие плечи, пока он придет в себя. Ему потребовалось несколько минут. Я вытащил из кармана платок и протянул ему.
— Извините, Виктор, — сказал я, когда поток слез наконец-то прекратился.
— Ника, — произнес он, качая головой, — Ника…
Я наклонился к нему:
— Расскажите о ней. Как она…
— Как она оказалась втянута в эту историю? — договорил Стругацкий, глядя на меня покрасневшими глазами. Вздохнув, он успокоился: — Вы с угрозыском пытаетесь выяснить, убивал я или нет. Я их действительно убил, доктор. Не прямо, не собственными руками… Но именно я заварил всю эту кашу. Я попросил Нику помочь мне. Я отнес досье Вадиму.
Комментариев нет