Лавров вздохнул.
– Вы говорите, как моя покойная мама. Прямо ее слова про желудок. И вообще, вы на нее похожи. Очень. И фигурой, и прической. И глаза почти такие же. Если чуть прищуриться, то кажется, что она вернулась. Я вам доверюсь. Вы не можете меня обмануть. Если человек на кого‑то похож внешне, то и души будут родственные.
– Не всегда так, – тихо произнесла я.
Но Иван не услышал моих слов, заговорил дальше…
Он шел домой из школы, решил купить мороженое, забежал на рынок, увидел ларек, протянул продавщице деньги, а та вдруг спрашивает:
– Твою маму случайно не Региной Львовной зовут?
Мальчик очень удивился:
– Да. А как вы догадались?
Торговка показала на цепь родинок, охватывающих запястье Вани.
– Приметный «браслет». Больше ни у кого такого не видела, только у Регинки и ее дочки Ани. Вот и поинтересовалась.
– У моей мамы такие же, – подтвердил Ванечка. – А вот у папы их нет.
– Юрка красавец… – мечтательно протянула продавщица. – По нему весь наш двор сох, бабы Регинке завидовали – такого мужика отхватила. Хорош собой, не пьет, не курит, жену на руках носит, дочку балует, зарабатывает много. Не чета нашим мужьям, которые лишь о бутылке думают. Я всегда знала: Юра из нищеты беспросветной вырвется. И точно! Он квартиру купил, и уехали вы из нашего дома. Как мать‑то живет? А Анечка? Небось твоя сестра совсем уж невеста.
– Простите, вы ошиблись, – пролепетал ошарашенный Ваня, – моего отца зовут Николай, и я один ребенок в семье.
– Погоди, погоди… Что ты сказал? Какой Николай? Забыл, как родителя кличут? Юрка Бибиков был дальнобойщиком, фуры гонял за границу, дома редко бывал, зато семью обеспечивал хорошо и из нашего Ново‑Дрондунова увез. Перебрались вы, как все до сих пор думают, в престижный район, – хрипло протянула тетка.
– Ново‑Дрондуново? – окончательно растерялся Ваня. – Родители никогда не говорили, что жили в таком месте.
– Шутка! – засмеялась мороженщица. – Это я так нашу улицу называю, на самом деле она Новодонская была, теперь переименована в бульвар Коваленко. Но от смены таблички ничего не изменилось, по‑прежнему на задворках общества обитаем. Так как Анечка поживает?
– Кто? – напрягся Иван.
– Сестричка твоя, – пояснила продавщица. – Ей годика три‑четыре стукнуло, когда твои родители съехали. А ты, значит, у них уже на новой жилплощади родился. Ну и правильно! Юра умный, сначала хоромы приобрел, а уж потом сынишку сделал. Ха‑ха!
– Вы меня с кем‑то перепутали! – воскликнул Иван. – С другим мальчиком, у которого тоже на запястье браслет из родинок есть. Сестры у меня никогда не было. Родители познакомились в институте. Папа не водил трейлеры, он хирург. Мама стоматолог.
– Точно, – кивнула тетка, – Регина зубы людям лечила. К ней в очередь записывались, совсем не больно сверлила и пломбы ставила навек. А отец твой Юра Бибиков. И сестру я распрекрасно знала, очень бойкая девочка была, вечно бегала и громко кричала во дворе. Скажи матери, что Светка Перепечкина привет ей передает. Фамилия у меня смешная, ты запомнишь. Дай‑ка карандаш и бумагу…
Окончательно сбитый с толку Ваня порылся в портфеле и протянул торговке ручку с блокнотом. Она, сильно нажимая, написала ряд цифр.
– Во, мой мобильный. Может, мать звякнет. Пообщаться охота. Она где сейчас работает?
– В стоматологической лечебнице доктора Темкина, – ответил подросток.
– Здорово! – обрадовалась продавщица и вдруг закашлялась.
Ваня, ощутив сильный запах перегара, отступил на шаг.
– Продиктуй‑ка мамкин номер, – потребовала Перепечкина. – Мне давно пора виниры сделать, авось Регинка по старой дружбе скидку даст.
– Я его наизусть не помню, а свой сотовый в школе потерял, – соврал Иван. – Извините, не назову телефоны родителей. Они вместе с трубкой пропали.
Глава 4
Ваня пришел домой и вечером поведал о разговоре с продавщицей мороженого маме. Та засмеялась.
– В Москве полно сумасшедших. Забудь про нее. Твой папа Николай Лавров, замечательный хирург. И у нас нет других детей, кроме тебя. Никаких девочек в семье не было. Правильно сделал, что мой телефон женщине не дал.
– Но Светлана знает твое имя и отчество, – напомнил Ваня. – И она обратила внимание на родинки, сказала: «У Регины такой же «браслет» на руке». Значит, вы встречались.
– Вполне вероятно, – без тени волнения ответила мама. – Ко мне приходит много пациентов, они часто обращают внимание на внешность врача. Очевидно, я лечила эту Перепевкину.
– Перепечкину, – поправил Иван.
– Подожди‑ка! – воскликнула мать. Затем, схватив трубку городского телефона, куда‑то позвонила и сказала: – Леночка? Регина беспокоит. Не в службу, а в дружбу, глянь в нашей базе, приходила ли когда‑нибудь в поликлинику некая Светлана Перепечкина. Ой, да, очень надо! Хорошо…
Потом она посмотрела на сына.
– Побеспокоила заведующую регистратурой со своего прежнего места работы. Хотя столкнуться со мной продавщица могла где угодно. Забудь о ней. Скорей всего она не в себе. Или просто алкоголичка. Сам же говорил, от нее перегаром несло.
Через час мать постучалась в комнату к Ване.
– Тайна раскрыта. Десять лет назад я лечила зубы Перепечкиной, которая пришла в поликлинику по страховке от предприятия. Но когда наша бухгалтерия выставила счет, выяснилось, что полис поддельный. Короче, Светлана – мошенница. Сделай одолжение, не ходи больше на рынок, не покупай у мерзавки мороженое, не общайся с ней. Перепечкина плохой человек. Увидела родинки на твоей руке и напридумывала невесть чего.
Иван хотел было сказать: «Если человек не заплатил за услуги дантиста, очень глупо затевать разговор с его сыном, да еще просить передать матери свой номер». Но почему‑то промолчал. А мама воскликнула:
– Передам‑ка я телефон сей особы на свое прежнее место работы! Пусть отдел безопасности с нахалкой разберется. Пообещай никогда не заглядывать на базар и не покупать там сладости, лучше зайди в супермаркет.
Ване всегда, даже летом, бывает зябко, поэтому он редко открывает окно. В ту ночь он никак не мог уснуть, вертелся с боку на бок. И в конце концов распахнул окно, понадеявшись, что свежий воздух подействует как снотворное. Но ожидания его не оправдались, Иван лежал, не смыкая глаз. Внезапно до его носа долетел запах сигаретного дыма, и он понял, что отец вышел на балкон покурить.
У Лавровых большая двухэтажная квартира, все окна которой выходят на одну сторону. Спальню родителей от детской отделяет библиотека. В любую пору года Николай Петрович выходит подымить на лоджию. И любит в это время говорить по телефону. Пару раз до Вани доносился его голос, но отец, конечно, не догадывался, что сын может слышать его беседы.
В ту ночь лежавший без сна Иван услышал сначала голос матери:
– Что же делать?
– Заткнуться! – резко ответил всегда вежливый отец. – Закрой рот навсегда. Об Ане все давно позабыли. Мы сделали все, чтобы так произошло. Ванька носит мою фамилию, остальное похоронено. Мы смогли сохранить полную тайну. Выкрутились.
Комментариев нет