Пошутив, я подмигиваю ей. Мисс Джи, похоже, шутку оценила. Она сжимает свои тонкие губы, чтобы не рассмеяться.
– Посмотрим, что можно сделать. – Секретарь что‑то печатает.
Я поворачиваюсь к монитору, чтобы посмотреть, что она делает: открывается досье, озаглавленное «Райт Х.». Поправив очки на носу, миссис Голдштейн изучает расписание.
Я ловко перевешиваюсь через стойку и быстро нажимаю на кнопку «печать с экрана».
– Мистер Ройал! – восклицает секретарь, вскакивая со стула.
Но я быстрее нее. Перемахнув через стойку, я оказываюсь прямо перед принтером.
– Спасибо, что распечатали это для меня. – Ослепительно улыбаясь ей, я хватаю лист бумаги и обегаю стол.
Она пытается схватить меня.
– Я ничего для вас не печатала. Истон Ройал, вернитесь!
– Миссис Джи, у вас восхитительные духи, – кричу я ей через плечо.
Выбежав из кабинета, я смотрю на распечатанный лист. У нас ни одного совпадения по занятиям, за исключением последнего урока. Больше того, почти все учебное время Райт Х. проводит в противоположном крыле здания.
Но с сегодняшнего дня это изменится.
Я поднимаюсь по лестнице, перескакивая через ступеньку. Когда врываюсь в кабинет, где проходит первый урок Хартли, лекция уже началась. Все места рядом с ней заняты. Ее окружают горшочные растения – полные самомнения детишки, которые поглощают весь кислород. Я подхожу к одной девчонке, которую знаю и которая мне не нравится.
Наклоняюсь над ее столом.
– Твоя машина горит.
– О боже мой! – взвизгивает Синтия Паттерсон и пулей вылетает из класса.
Самодовольно ухмыляясь, я отодвигаю освободившийся стул и усаживаюсь.
– Мистер Ройал, что вы делаете на моем уроке? – спрашивает учительница.
Понятия не имею, кто это. Но, судя по морщинам у нее на лбу, от которых она пытается избавиться при помощи ботокса, ей за сорок. Слишком стара для меня.
– Хочу учиться. Разве все остальные здесь не за этим?
– Это курс по истории феминизма.
Я вскидываю голову.
– Тогда я не понимаю, почему вы против меня. Если мы хотим добиться равенства полов, то этот курс должен быть обязательным и для молодых людей или нет?
Учительница предпринимает последнюю попытку выгнать меня с урока.
– У вас с собой нет необходимых книг.
– Какие проблемы? Хартли поделится со мной. Мы старинные друзья. – Я поднимаю свой стол и ставлю его рядом со столом Хартли.
– Что ты делаешь? – едва слышно, но требовательно спрашивает она.
– У тебя есть потрясающая способность – кричать шепотом, ты знала об этом? – Я перекладываю одну из ее книг себе на стол.
– А у тебя есть потрясающая способность выводить меня из себя.
– Я совершенствовал эту способность с рождения. Мама говорила, что я появился на свет, размахивая кулачками. Спасибо, что помогла мне вчера.
Запустив руку в карман, я быстро оглядываю кабинет и незаметно под столом тыкаю Хартли ее же ключом.
Она испуганно вздрагивает, а потом смотрит вниз и тут же напрягается.
– Я же попросила тебя оставить ключ в почтовом ящике, – шепчет она.
– Решил, так будет проще.
Хартли изучает мое лицо.
– Ты, наверное, заключил сделку с дьяволом. Это единственное объяснение тому, как отлично ты выглядишь после ночи попойки и того, как тебя вчера отделали.
– Никто меня не отделал.
– Да? Это поэтому ты вырубился? И тебя не били по голове так сильно, что ты даже не мог смотреть прямо перед собой?
– Все именно так.
Хартли лишь качает головой. Ее челюсти по‑прежнему крепко сжаты. Училка бубнит перед классом что‑то о третьей волне феминизма. Она явно не в курсе, что ее почти никто не слушает.
– Зачем ты здесь? – наконец спрашивает Хартли.
– О, а я разве не сказал тебе? Теперь у нас все уроки общие.
Она резко разворачивается ко мне.
– О господи.
– Ну, кроме музыки. У меня нет слуха.
– Боже мой, – снова повторяет она.
– Я знал, что ты обрадуешься.
Хартли стонет так громко, что все головы поворачиваются в нашу сторону.
– Что случилось, мисс Райт? – вежливо спрашивает учительница.
Хартли стискивает зубы.
– Я просто поверить не могу, что даже сейчас, в нашем современном, прогрессивном обществе клинические испытания лекарственных препаратов до сих пор включают только мужчин, каждый день ставя под угрозу жизни женщин. Это ужасно.
– Ужасно! – соглашается учительница. – Однако такова действительность.
Как только она продолжает свою лекцию, Хартли поворачивается ко мне с хмурым видом.
– Переделай свое расписание на прежнее, Ройал.
– Не‑а.
Она сжимает столешницу обеими руками, как будто борется с желанием ударить меня, и шепчет:
– Отлично. Тогда перестань разговаривать со мной. Я здесь, чтобы получать знания.
– Какие знания? Женщины заслуживают тех же прав, что и мужчины. Точка.
– Ты действительно в это веришь?
Я поднимаю брови.
– А кто‑то в этом сомневается?
– Очевидно, не все считают как ты.
Я подмигиваю.
– Значит, теперь, когда ты узнала, что у меня нет предрассудков, я стал тебе нравиться?
Но она словно не замечает моих попыток очаровать ее и глядит с подозрением.
– Я не знаю, почему ты преследуешь меня, но тебе пора перестать это делать. Ты меня не интересуешь и не заинтересуешь никогда. К тому же, как я слышала, к тебе выстроилась целая очередь из девчонок, которые с радостью выполнят все, чего ты захочешь. Так что просто… – она машет на меня рукой, – просто отвали.
Я игнорирую почти все, что она сказала, за исключением очевидного.
– Ты наводила обо мне справки, да?
Хартли закрывает глаза и разворачивается к учительнице.
– А что еще ты слышала? Я бы не прочь узнать, что обо мне говорят. – Я легонько подталкиваю ее локтем.
Она отодвигается от меня и продолжает молчать.
– Мой самый любимый слух – о том, что у меня волшебный язык, но это правда. Я буду только счастлив доказать тебе это. В любое время.
Хартли скрещивает руки на груди и опять не говорит ни слова.
Я опускаю глаза на расписание.
– Жду не дождусь, когда мы вместе пойдем на урок английской литературы, – с ликованием шепчу я ей.
Она до скрипа сжимает челюсти.
А это весело. Очень весело!
Глава 8
Хартли не обращает на меня внимания ни на английской литературе, ни на государственном управлении, еще одном предмете, на который я не записан, но на который пошел потому, что он стоит в ее расписании. Учителей мое присутствие совершенно не смущает – видимо, они предполагают, что раз я здесь, то школьная администрация в курсе и волноваться не о чем. Но если хотите знать мое мнение, это как‑то безответственно.
Думаю, то, что происходит, можно назвать преследованием, но я же не причиняю Хартли никакого вреда и не веду себя непристойно, чтобы залезть к ней в трусики. Просто эту девчонку очень легко вывести из равновесия, и это прикольно.
Комментариев нет