Отсчет

Я пыталась подтянуться на руках и сесть на стол, потому что знала: если не сяду, то упаду, но сильная дрожь в мышцах заставила меня пошатнуться. На секунду комната завращалась перед глазами. Это могло быть какое‑то необратимое изменение. Я почти рассмеялась. Какой толк был бы от меня для «Дедала», если они сломали меня?

Доктор Рот все время сидел в углу комнаты со скучающим видом, но сейчас встал, в его руке была манжета для измерения давления.

– Помогите ей забраться на стол.

Парень в берете цвета хаки решительно подошел ко мне. Я качнулась в сторону в слабой попытке увеличить расстояние между нами. Сердце колотилось безумно быстро. Я не хотела, чтобы он дотрагивался до меня. Не хотела, чтобы кто‑либо из них до меня дотрагивался.

Ноги дрожали, я сделала еще один шаг назад, и мышцы просто отказались работать. Я тяжело ударилась задницей о пол, но тело так онемело, что я не почувствовала боли.

Парень в берете цвета хаки уставился на меня, и со своей точки обзора я смогла увидеть все его лицо. Глаза у него были поразительно голубые, и хотя вид у него был такой, словно ничто происходящее его не касается, казалось, в его пристальном взгляде читалось некоторое сострадание.

Он молча наклонился и сгреб меня в охапку. От него пахло свежим мылом, тем же самым, которым пользовалась моя мама, и слезы навернулись мне на глаза. Прежде чем я успела начать бессмысленное сопротивление, он подсадил меня на стол. Когда мужчина отошел, я ухватилась за край столешницы, испытывая странное ощущение того, словно уже была здесь раньше.

А я и была.

Мне дали еще один стаканчик воды, которую я жадно выпила. Доктор вздохнул.

– Ты все же решила бороться с нами?

Я бросила стаканчик на стол и заставила свой язык шевелиться: он опух и не подчинялся мне.

– Я не хочу находиться здесь.

– Конечно, не хочешь. – Он приложил тонометр к моей рубашке, как делал прежде. – Это понятно любому – и тем, кто находится в этой комнате и даже в этом здании. Но сражаться с нами, хотя ты даже не знаешь, что мы из себя представляем… В итоге ты сама только пострадаешь. Теперь глубоко вдохни.

Я вдохнула, но воздух застрял в горле. Ряды белых шкафчиков на другой стороне комнаты расплывались. Я не буду плакать. Не буду плакать.

Доктор проверил мое дыхание и кровяное давление, прежде чем заговорил снова.

– Кэти, можно я буду звать тебя Кэти?

Короткий, хриплый смешок вырвался из меня. Как вежливо.

– Конечно.

Улыбнувшись, он положил манжету для измерения давления на стол, а потом отступил на шаг назад, складывая на груди руки.

– Мне нужно провести полное обследование, Кэти. Я обещаю, что это не будет больно. Не более чем очередной медицинский осмотр, который ты проходила прежде.

Где‑то внутри заклубился новый приступ страха. Дрожа, я обхватила себя руками.

– Я не хочу этого.

– Мы можем ненадолго отложить осмотр, но это должно быть сделано. – Повернувшись, врач подошел к одному из шкафов, достал темно‑коричневое одеяло и накрыл им мои сгорбленные плечи. – Когда ты восстановишь силы, мы переведем тебя в твою комнату. Там сможешь помыться и переодеться в свежую, чистую одежду. Там также есть и телевизор, если захочешь посмотреть его, или ты можешь отдохнуть. Уже довольно поздно, а на завтра много чего запланировано.

Дрожа, я посильней запахнула одеяло. Он говорил так, словно я находилась в отеле.

– Много чего запланировано?

Он кивнул.

– Мы многое должны тебе показать. Будем надеяться, что тогда ты поймешь, что на самом деле представляет собой «Дедал».

Я чуть было не усмехнулась, но сумела сдержаться.

– Я знаю, что вы такое, парни. Я знаю…

– Ты знаешь только то, что тебе рассказали, – перебил меня доктор. – И то, что ты знаешь, – только часть правды. – Он склонил голову набок. – Я знаю, ты думаешь о Доусоне и Бетани. Однако ты не знаешь всей правды.

Я сощурила глаза и ответила с гневным напором, обжегшим меня изнутри. Как он смеет рассуждать о том, что «Дедал» делал с Доусоном и Бетани?

– Я знаю достаточно.

Доктор Рот взглянул на парня в зеленом берете, тот кивнул. Зеленый Берет вышел из комнаты, оставив со мной доктора и парня в берете цвета хаки.

– Кэти…

– Я знаю, что вы их пытали, – отрезала я, распаляясь еще сильнее. – Знаю, что вы приводили сюда людей и заставляли Доусона исцелять их и, когда не получалось, те люди умирали. Знаю, что вы держали их врозь друг от друга, используя Бет, чтобы вынудить Доусона делать то, что хотели вы. Вы хуже, чем зло.

– Вы не знаете всей правды, – невозмутимо повторил доктор, совершенно не обращая внимания на мои обвинения. Он посмотрел на парня в берете цвета хаки. – Арчер, вы были здесь, когда привезли Бетани и Доусона?

Я обернулась к Арчеру, и тот кивнул.

– Когда объекты нашего обсуждения были доставлены, с обоими, по понятным причинам, было трудно общаться. После того как девушка прошла через процесс мутации, она стала более жестокой. Им позволили оставаться вместе, пока не стало очевидно, что существует проблема безопасности. После этого их разделили и в конечном счете транспортировали в разные места.

Я тряхнула головой и подтянула одеяло поплотней. Мне хотелось заорать на них что было мочи.

– Я не дура.

– Я не считаю тебя дурой, – ответил доктор. – Общеизвестно, что гибриды неуравновешенны, даже те, кто мутировал успешно. Бет была и остается нестабильной.

В моем животе все скрутилось в узел. Я с легкостью могла вспомнить, какой безумной была Бет дома у Вогана. Когда мы нашли ее на «Маунт‑Уэзер», она казалась нормальной, но так было не всегда. Были ли Доусон и остальные в безопасности? Могла ли я верить хоть чему‑то из того, что говорили эти люди?

– Вот почему я должен провести полное обследование, Кэти.

Я посмотрела на доктора.

– Вы считаете, что я нестабильна?

Он помедлил с ответом, и мне показалось, почва уходит у меня из‑под ног.

– Возможно, – признал он. – Даже при удачной мутации бывают проблемы со стабильностью, они возникают, когда гибрид использует Источник.

Стискивая одеяло, пока пальцы не обрели чувствительность, я усилием воли постаралась замедлить сердцебиение. Не сработало.

– Я не верю вам. И не верю ничему, что вы говорите. Доусон был…

– Доусон – печальный пример, – сказал он. – Постепенно и ты поймешь это. То, что случилось с Доусоном, произошло непреднамеренно. В конце концов, его бы отпустили, когда мы бы удостоверились, что он снова сможет ассимилироваться. А Бет…

– Прекратите, – прорычала я, и агрессия в моем собственном голосе удивила меня. – Я больше не хочу слышать вашу ложь.