Осуждённый

– Готовы?

Оба опять в форме. Той самой, черной. При полном параде. А смотрятся вообще-то эффектно. Гхм… Кольца надели. Даже руки выставляют напоказ. Опаньки! А у Врединки-то – сережки! Маленькие, правда. Но вот они, сверкают в маленьких ушках. Эге, сынок, ну ты даешь!.. Ладно. Спрошу позже. Хотя раньше эти украшения не видел…

– Да, папочка!

– Поехали!

Весело смеясь, они вышли из дома и сели в вездеход. Сын пристегнулся спереди, Врединка устроилась на заднем сиденье. Мотор сыто заурчал, и машина подплыла к воротам. Появился часовой:

– Господин Командующий?

– Прокатимся в город. Нужно кое-что купить детям. Прибуду сразу на стартовую площадку.

– Вас понял, господин Командующий.

– За старшего – капитан Ламбер. Передайте ему мое распоряжение.

– Так точно, господин Командующий…

Бах! Громила с ужасающим грохотом врезался в штабель ящиков, развалив их широченной спиной, и когда начал выбираться из-под завала, почувствовал, как в его висок уткнулось что-то холодное и детский голос произнес:

– Дяденька, ты знаешь – я такая вредная!..

Он скосил взгляд – действительно, девочка. В точно такой же форме, как и тот идиот, который отправил его в полет к этому штабелю. Ничего, сейчас он выберется наружу, и тогда…

– Врединка, он, кажется, не понимает, что у тебя в руках.

Перед глазами появился новый ребенок в той же проклятой черной форме, с бластером. Бластером?! Агрегат выглядел неожиданно внушительно, невзирая на то, что держал его сопляк не старше шести-семи лет. Мухара икнул. До него дошло, на кого он нарвался…

Улыбку девочки, когда вешали проигравших Испытание Отказа, он запомнил на всю жизнь и уже не возражал, когда ствол бластера убрался от виска. Может, потому, что мальчишка успел воткнуть свое оружие ему в ноздрю? Такой калибр разнесет ему голову на куски без всякого труда. А то, что оружие снято с предохранителя, было видно. Так что пришлось молчать и молить всех богов, чтобы у пацана не дрогнул палец на спусковом крючке. А потом продолжать молчать, когда ему оттянули шаровары сзади и опустили в них что-то холодное.

– Муж мой, наверное, мы можем оставить его в покое.

– Ты уверена, милая?

У Ивана едва глаза не вылезли на лоб, когда услышал от сына такое обращение к девчушке. Впрочем, не у него одного.

– Да, дорогой. Колечко-то – вот оно…

Врединка продемонстрировала выдернутую предохранительную чеку от обычной противопехотной гранаты. Громила заревел раненым ворхамским никамом и бросился с площади вниз по переулку, источая жуткое зловоние. При этом он одновременно пытался найти то, что ему подложила девчонка в подарок, отчего распространяемый беглецом аромат становился все гуще. Врединка отчетливо хихикнула.

– Ты чего? – удивленно воскликнул Михаил.

– Это не боевая, а спецграната для разгона демонстраций! – рассмеялась в ответ девочка.

Теперь те, кто услышал ее слова, просто грохнули от смеха, поскольку громиле, решившему задрать неизвестного мужчину в черной форме с двумя детьми, предстоял вскоре долгий заход в ближайшее отхожее место. Ибо дикий понос на пару суток производителем данного специального средства гарантировался без всякого обмана. После того как негодяй ни с того ни с сего попытался пнуть ловко увернувшуюся дочку, Иван не раздумывал ни мгновения. Его кулак врезался в массивную челюсть нахала с такой силой, что тот улетел метра на четыре, развалив спиной штабель ящиков. Ну а дальше…

Черт побери! Неужели пси-корректор и дочку уже в столь юном возрасте сделал такой же убийцей, как бывших рабынь? На сына-то аппарат не подействовал. У того своя судьба – продолжить дело отца. А вот дочь…

– Да это же… Весельчак!..

Словно ледяной ветер пронесся по толпе, и стоящие вокруг люди торопливо начали отводить глаза и как-то рассасываться. Буквально через пару минут возле семьи образовалось пустое пространство. Де Берг вздохнул, потом наклонился к детям, вновь стоящим вместе и держащимся за руки.

– Ну что, идем дальше?

– Ага. Папочка, а тут весело!..

Да, им весело. А вот я, откровенно признаюсь, психанул. И чего это все так испугались? Неужели из-за малышей? Ну, не принято детям при казни присутствовать. Допустим. И что?.. А может, это из-за того, что детей на планете почти нет? И у тех, у кого они все же есть, только одно желание: уберечь от повторения своей судьбы? Или в их заскорузлых душах сохранилось желание оградить детей от ужасов реальной жизни? Пока еще не могу понять. Информации слишком мало. Но почему-то именно мои дети вызывают у всех такой панический страх передо мной?!

– Папа, мы хотим ее! – отвлек Ивана от раздумий голос сына, потянувшего его за рукав.

– Что?

– Ее хотим, – повторила Врединка, и де Берг, проследив взглядом за рукой дочери, вздрогнул.

Закутанная в грязные тряпки неопределенного происхождения фигура, с ошейником, от которого тянулась цепь к столбу. Даже не видно лица. Но рабыня явно поняла, что речь идет о ней, и всеми силами пыталась сделаться незаметной, что, впрочем, было бесполезно. Слишком открытое пространство, плюс то, что ее уже увидели…

Иван подошел поближе – что дети в ней нашли? Да, похоже, молодая женщина. Лица не видно, поскольку оно опущено и скрыто волосами непонятного из-за грязи цвета. И от самой несет, как от выгребной ямы. Явно не мылась очень давно. Острый запах пота, грязного тела, загнивающих ран и мочи. Похоже, что рабыню придется сначала вылечить. У нее хоть все руки и ноги целы? Ничего не видно под этим мешком… Де Берг сделал шаг назад, поискал глазами продавца, и тот почти мгновенно материализовался возле потенциальных покупателей.

– Господин желает приобрести это? – толкнул ногой несчастную. Та охнула от боли, и владелец, скривившись, согнулся в поклоне: – Прошу прощения, господин, но ко мне обратился один человек и попросил продать ее. Я сам только посредник и ничего толком не знаю. Она непокорная. И хозяин специально велел продавать ее именно в таком виде.

– Непокорная? Что это значит?

– Не знаю, господин. – Продавец пожал плечами. – Меня лишь просили предупредить об этом покупателя, чтобы потом не было никаких претензий.

– Странно. И ты не боишься отпугнуть ее видом клиентов?

На лице продавца появилась странная гримаса:

– Господин! Она у меня уже в печенках сидит! Я месяц пытаюсь продать ее, и все шарахаются от нее, словно от прокаженной. Возьмите! Я готов даже отказаться от своей доли прибыли, потому что она распугивает всех покупателей одним своим видом!

Иван, преодолевая отвращение, приблизился к товару и, дыша в сторону через рот, присел, отвел грязные космы с лица, ухватил за подбородок, задрал вверх. Рабыня охнула от боли. Ничего себе! Синяки совсем свежие, глаз заплыл. Но нос цел. Просто разбит. Не оборачиваясь, бросил: