Осуждённый

Когда Михаил вышел из больницы, за его воспитание взялся отец. Каждое утро начиналось с зарядки. В любую погоду. В дождь, снег, ветер и лютый холод. Невзирая на физическое состояние. И – только на улице. Потом – специальные упражнения, но уже под крышей. Иван решил вырастить из сына воина, как и он сам. Рассудив, что умение постоять за себя всегда пригодится, кем бы ни стал Михаил в будущем. И так длилось уже два года. Пусть малышу пять лет, но в драке он не уступит никому из сверстников и многим из тех, кто старше его, тоже сможет навалять. Тем более что учил его отец не красивому дрыгоножеству, каковое было в моде среди «золотой молодежи», а настоящему рукопашному бою. Минимум движений, максимум эффекта…

Со временем боль потери жены немного затихла, но наступили новые времена. Старый герцог, суровый, но справедливый правитель, при котором держава приросла звездными системами, умер от острого приступа гастрита, вызванного прободением левого сердечного желудочка кинжалом собственного сына. Тот сумел за годы вынужденного покоя от развлечений завербовать сторонников повсюду. Потом началась зачистка тех, кто не поддержал Эстольда, и награждение его новоиспеченных соратников.

Словом, некоторое время барона де Берга никто не трогал. А тот, уйдя в отставку, оформленную задним числом благосклонно относившимся к нему командиром эскадры, немедленно занялся подготовкой к бегству за пределы Марлитании. Все из имущества и земель, что только можно продать или обменять на ценности, было спешно реализовано, а деньги переправлены по сложной цепочке в банки одного из карликовых государств. В частном порту в ангаре стоял на хранении списанный по износу крейсер. Правда, выработанный ресурс в реальности представлял отрицательную величину. Проще и честнее было сказать, что корабль был новеньким. Сколько положили в карман интенданты флота, организовавшие списание боевой единицы еще на стапелях, Иван умалчивал. И, как только что выяснилось, эта предусмотрительность пригодилась. А вся подготовка к бегству завершилась буквально за два часа до прихода герцогских представителей…

Поэтому сейчас бывший барон буквально бежал по подземному ходу, неся на спине крепко держащегося за его шею сына, поскольку физически ощущал на спине горящие взгляды тех, кто в настоящий момент взламывал сейфовую дверь, ведущую из комнаты.

…Иван в прыжке пробил тонкую облицовочную пластину из пластика своим телом и очутился в подземном гараже. На стоянке стоял уже слегка покрывшийся пылью спортивный мобиль. Торопливо открыв дверцу, мужчина втолкнул мальчишку на боковое сиденье, запрыгнул сам. Дверца автоматически закрылась, бесшумно заработал двигатель, набирая обороты. Транспортное средство приподнялось над площадкой, затем неторопливо поплыло по воздуху к воротам.

Как только машина оказалась снаружи, мотор взревел акустически настроенной турбиной и словно выстрелил в воздух, почти мгновенно набрав предельную скорость. Едва мобиль вышел на трассу, как де Берг набрал на наручном браслете-коммуникаторе короткий номер и заговорил, обращаясь к невидимому собеседнику. Его сын спокойно сидел в кресле, не обращая внимания на дикую гонку.

Через тридцать минут машина уже была в частном космопорте и, проскочив контрольный пункт, помчалась прямо по огражденным силовыми полями дорожкам к одному из ангаров-стоянок. Их уже ждали, поскольку едва транспортное средство выскочило на финишную прямую, как в серой стене открылись незаметные до этого момента ворота, и машина юркнула в тут же закрывшийся за ней проем. Переключенный на реверс двигатель быстро притормозил мобиль, и вскоре он остановился перед трапом в носовой части распластанного тела крейсера. Главный люк гостеприимно сиял под яркими лучами прожекторов.

– Все, Миша. Прибыли.

Барон бросил ключи на сиденье мобиля, сослужившего последнюю службу – все равно при старте то, что находится внутри ангара, превратится в пепел и дым. Быстрым шагом вместе с сыном Иван поднялся по ступенькам. Шлюз сиял бактерицидными лампами. Едва отец и сын перешагнули порог, навстречу им двинулись две массивные фигуры в доспехах тяжелой пехоты с оружием наперевес. Одна из них прогудела:

– Господин барон, рады вас видеть. Экипаж на борту. Готовы к немедленному старту.

– Отлично! Задраивайте люк, и – по местам.

– Есть!..

Толстая броневая плита с гудением поползла на свое место, завыли, смыкаясь, лепестки аварийной мембраны. По тянущимся вдоль коридоров волноводам и магистралям словно пролетел тяжелый вздох – это начали работу генераторы планетарных двигателей, набирая давление. Иван поспешил в рубку. Еще немного, и вот перед ним распахнулась овальная дверь. Он пропустил вперед сына, затем вошел сам. Моментально к нему подбежал старший офицер крейсера, его бывший сослуживец:

– Господин барон!..

– Я больше не барон, Кристофер. Теперь я такой же, как и ты. Герцог лишил меня титула. Так что теперь мы уходим.

Офицер криво улыбнулся:

– Этот Кастрат осмелился поднять на вас руку?

– Спокойно, Крис. Думаю, у нас будет время рассчитаться по долгу сполна.

На этот раз улыбка была более искренней:

– Да, господин барон.

Затем офицер посмотрел на мальчика, стоящего рядом с отцом так спокойно, словно всю свою короткую жизнь только и делал, что летал на боевых кораблях. Лишь глаза выдавали волнение, с любопытством следя за спинами согнувшихся на рабочих местах операторов.

– Что, парень, занятно?

– Нет. Интересно, – тут же ответил Михаил. Затем указал на главный экран и пульсирующие внизу цифры и указатели: – Взлетаем?

Барон спохватился:

– Все. Уходим. Дорога каждая секунда! Ни в какие переговоры не вступать. Уносим ноги!

– Курс, командир?

– Монсеррат.

– Вас понял!

Офицер развернулся, торопливо отдавая команды штурманам, те в бешеном темпе принялись вводить данные в вычислители. Еще несколько секунд, планетарные двигатели извергли из нижних дюз столбы перегретой плазмы, вздымая громадное тело корабля в воздух. Рулевой подал рычаги тяги до упора, и крейсер мелко задрожал. Рубка наполнилась ревом, который толстые броневые стены с трудом сдерживали до приемлемого ушам уровня. Зеленые искры захлестнули корпус, образуя светящийся конус. Отец торопливо усадил сына в свободное кресло, защелкнул ремни. Сам устроился в соседнем, тоже пристегнувшись.

Рев стал совсем невыносимым, навалилась тяжесть. Мальчику стало трудно дышать, но он видел, что остальные в рубке продолжают спокойно заниматься своими делами, а значит, так и должно быть. Михаил поерзал на сиденье, устраиваясь поудобней, затем постарался расслабиться. Между тем грохот снаружи постепенно стих. Одновременно по кораблю начал время от времени проноситься печальный высокий звук, чем-то напоминающий звон хрустальных бокалов. Мальчик обратил внимание, что с каждым таким перезвоном лишний вес, давивший на грудь, становился все меньше и меньше, пока не сменился обычным тяготением. Наконец крейсер лег на курс, включив маршевые двигатели. Отец склонился к сыну:

– Как себя чувствуешь?

– Нормально, папа.

– Хорошо. Ладно, пошли, покажу, где будем жить.

Мальчик кивнул в знак согласия и, расстегнув ремни, выбрался из кресла.