Так вот он каков, Джонатан Моргенштерн, которого все называли Себастьяном. Персонаж злой сказки, как выясняется, не был всего лишь страшилкой для детей, а оказался фигурой во плоти. Сын самого Валентина…
Эмма ладонью прижала голову Тавви к своему плечу. Она не могла сойти с места, будто чугунные вериги нацепила. Кругом Себастьяна кишели Сумеречные охотники в красном и черном, да еще какие‑то личности в темных плащах – они что, тоже Охотники? Трудно сказать: их лица прятались в глуби капюшонов… Стоп! А вот и Марк! Руки юноши завернуты за спину, в затылок дышит какой‑то стражник в красном. Оба метательных ножа валяются на полу, тренировочная униформа перемазана кровью.
Себастьян вскинул руку и крючком согнул фарфорово‑белый палец.
– Ко мне ее, – приказал он.
По толпе пошла рябь, ряды Охотников раздвинулись, и вперед шагнул мистер Блэкторн, таща за собой Кейт. Наставница его детей отчаянно упиралась, силилась отбиться, но тот был слишком силен. Эмма глазам своим не поверила, когда мистер Блэкторн толкнул Кейт на пол, вынуждая встать на колени.
– Ну а теперь, – прошелестел Себастьян голосом, каким мог бы разговаривать шелк, – испей из Чаши ада.
С этими словами он наклонил кубок, вжимая ободок в стиснутые губы Кейт.
Вот когда Эмма наконец узнала, откуда брался тот страшный вой. Кейт попыталась отвернуться, однако мистер Блэкторн без церемоний вдавил кубок сильнее, заставляя разжать рот, и Эмма увидела, как женщина сделала глоток. Кейт вновь отчаянно дернулась в сторону, но на этот раз Блэкторн дал ей свободу; он хохотал, вторя Себастьяну. Женщина упала на пол, тело забилось в конвульсиях, а из глотки вырвался тот самый вопль, который на самом деле был воем боли, словно саму ее душу разлучали с телом.
По вестибюлю прокатился одобрительный смех; Себастьян усмехнулся, в его лице мелькнуло что‑то предельно жуткое и одновременно притягательное: так смертоносная змея может блистать своей красотой, да и большая белая акула тоже.
Эмма увидела кое‑что еще: за Себастьяном неотступно следовали двое. Седеющая особа с боевым топором в руках и какая‑то высоченная личность, закутанная в угольно‑черный плащ. Ничего иного не было видно, разве что мыски темных сапог выглядывали из‑под полы. Рост и ширина плеч выдавали в нем мужчину.
– Это все, что осталось от местных Охотников? – спросил Себастьян.
– Еще есть мальчишка, Марк Блэкторн, – ответила женщина, топором показывая на юношу. – По годам вроде подходит.
Себастьян бросил взгляд на Кейт, которая уже не билась в конвульсиях, а лежала у его ног как мертвая; за спутанными волосами лица не было видно.
– Встань, сестрица Кейт, – промолвил он. – Встань и приведи мне этого Марка Блэкторна.
На глазах оцепеневшей Эммы Кейт медленно поднялась. Сколько девочка себя помнила, эта женщина всегда работала в Институте: она вела занятия, когда родился Тавви, когда умерла мама Джулса, да и когда сама Эмма приступила к курсу боевой подготовки. Кейт преподавала им иностранные языки, перевязывала порезы и прикладывала примочки к ушибленным местам, и именно из ее рук дети получили свое первое оружие. Все это время она была членом семьи, зато сейчас – с пустым взглядом, механически переступая через мусор на полу, – она тянула руки, чтобы схватить Марка.
Дрю всхлипнула, тут же выбив Эмму из ступора. Девочка развернулась и сунула Тавви в руки сестры; та пошатнулась от неожиданности, но вмиг сориентировалась и прижала к себе малыша.
– Беги, – шепнула Эмма. – Дуй что есть сил на Командный пункт. Скажешь Джулиану, мол, я здесь.
В ее голосе читалось что‑то такое, что не допускало возражений. Друзилла и не стала спорить, а просто кивнула и, покрепче обхватив брата, беззвучно, босиком, полетела по коридору.
Проводив ее взглядом, Эмма вновь стала наблюдать жуткое зрелище, что разворачивалось этажом ниже. Кейт подталкивала Марка в спину – не рукой, а кончиком ножа между лопатками. Подростка пошатывало, он едва не упал под ноги Себастьяну. Сейчас было видно, что он побывал в настоящем бою: на руках и запястьях резаные раны, лицо испещрено свежими шрамами; он явно не имел времени для выписывания исцеляющих рун. Правая щека представляла собой один сплошной кровоподтек.
Себастьян критически осмотрел пленника и раздраженно выпятил нижнюю губу.
– Этот экземпляр вовсе не полноценный нефилим, – процедил он. – Смахивает на помесь. Кровь фейри, если не ошибаюсь. Почему не доложили?
По толпе пронесся встревоженный шепоток. Женщина с топором опасливо поинтересовалась:
– Лорд Себастьян! Означает ли это, что Чаша на нем не сработает?…
– Я не к этому, – поморщился Себастьян. – А к тому, что он мне неинтересен.
– Его можно отправить в Соляную долину, – предложила все та же воительница. – Или, скажем, на Эдомские вершины, и там принести в жертву, на радость Асмодею и Лилит…
– Нет, – ответил Себастьян. – Нет, это было бы неразумно. Полагаю, вряд ли следует проделывать такие вещи с носителями крови Дивного народца.
Марк плюнул ему в лицо.
Себастьян так изумился, что пару секунд просто хлопал глазами. Затем он обернулся к отцу Джулиана.
– Подойди и научи его уму‑разуму, – сказал он. – Если хочешь, можешь поранить, я не против. У меня нет никакого желания терпеть выходки твоего отпрыска‑полукровки.
Блэкторн шагнул вперед, вздымая двуручный меч. Лезвие уже было окрашено чьей‑то кровью. Глаза Марка распахнулись от ужаса. Меч пошел вверх…
Метательный нож покинул ладонь Эммы и, пролетев по воздуху, вонзился в грудь Себастьяна Моргенштерна.
Тот покачнулся, а меч Блэкторна упал вместе с безвольно повисшей рукой. Многие в толпе закричали, а Марк, пока Себастьян разглядывал рукоять, торчавшую из груди ровнехонько напротив сердца, уже принял боевую стойку, сжав кулаки.
– Гм, – сказал Себастьян и со скучающим видом выдернул клинок.
Лезвие было алым от крови, но Себастьяна это явно не беспокоило. Отшвырнув оружие в сторону, он вскинул голову, разглядывая лестничную площадку. Эмма физически ощутила взгляд темных, пустых глаз, которые словно ощупали ее ледяными пальцами. Девочке показалось, что ее взвешивают, оценивают степень исходящей угрозы, сопоставляют данные и, наконец, с презрительным безразличием принимают решение.
– Жаль, что ты не переживешь этот день, – сообщил Себастьян, обращаясь к Эмме. – А то смогла бы уведомить Конклав, что Лилит даровала мне необоримую силу. Мою жизнь оборвет разве что меч, подобный Блистательному. Что ж, тем хуже для нефилимов, что они больше не могут взывать к заступничеству Небес, и те жалкие зубочистки, что они пытаются выковать в своей Адамантовой цитадели, уже не в состоянии мне навредить. – Он обернулся к своей армии и, брезгливо отряхивая одежду, приказал: – Убейте девчонку.
Марк бросился к ступенькам, очевидно, желая опередить других и защитить ее, но темная личность в плаще перехватила юношу на бегу и дернула назад. Руки в черных перчатках крепко обвили торс. Марк отбивался как мог, но тут его заслонила толпа Помраченных, лавиной хлынувшая на лестницу.
Комментариев нет