– Он поделился со мной некоторыми оригинальными планами Эдисона, – говорил отец. – Планами секретного изобретения, над которым Эдисон работал незадолго до смерти. Они стоят целое состояние, не меньше миллиона долларов.
– Что это за планы? – однажды спросил Майлз, пока его отец приканчивал упаковку из шести банок пива «Наррагансетт».
– Насчет особенного телефона, который делает невероятные вещи, которые никто и представить не может.
– Перестань дразнить мальчика своими историями, Марти, – со смехом сказала мать Майлза. Они сидели в гостиной со включенным телевизором, но никто не смотрел передачу.
Отец допил очередную банку.
– Я никого не дразню; придет день, и ты сама убедишься.
Мать Майлза заявила, что не верит в существование планов Эдисона (тем более что никогда не видела их), и даже если какие‑то планы сохранились, они не могут принадлежать настоящему Томасу Эдисону.
– Ей‑богу, ты не должен верить и половине того, что рассказывает твой отец, – сказала она, выдохнув струйку дыма, и с излишней силой раздавила окурок в тяжелой стеклянной пепельнице, стоявшей на кофейном столике.
Теперь Майлз с беспокойством смотрит через куст тигровых лилий и ждет хлопка очередной материнской сигареты. Он испытывает странную смесь вины и предвкушения; хотя он знает, что делает это ради ее же блага, фокус выглядит жестоким. Его мать легко пугается. Майлз и отец разыгрывают ее, подкладывая резиновых змеек в ванну и пластиковых пауков в масленку. Эти грубоватые шутки неизменно вызывают у матери крики ужаса, но потом она смеется так сильно, что не может перевести дыхание. Мать прекрасна, когда смеется, и есть нечто поразительное в том, как ее страх оборачивается блаженным, почти истерическим облегчением. Майлз едва ли не стесняется, когда видит ее в такие моменты, словно он делает что‑то неприличное; это почти то же самое, что без стука войти в ванную и застать мать под душем.
Внезапно он видит тень, которая падает на траву, пересекает двор и украдкой движется к внутреннему дворику.
Может быть, отец рано вернулся домой?
Отец Майлза должен был починить стиральную машину для старой леди Мерсье на другом конце города. Потом он собирался заехать в мастерскую и поработать над кондиционером, который уронили по неосторожности.
Нет, это не отец, не соседский ребенок и не кто‑то из знакомых.
Это мужчина. Он не такой высокий и плотно сложенный, как отец. И этот мужчина носит желтые носки и черные модельные туфли, которые слишком велики для него, поэтому он неловко шлепает при ходьбе. Его штаны тоже слишком длинные, но он закатал брючины. С каждым шагом его лодыжки вспыхивают абсурдно ярким желтым цветом. Но самое странное заключается не в слишком больших туфлях, желтых носках или решительном продвижении к патио, где отдыхает мать Майлза.
Он носит резиновую маску цыпленка, которая закрывает всю его голову. Это белая маска с желтым клювом, красным гребешком и бородкой.
Майлзу кажется, будто он каким‑то образом попал в один из субботних утренних мультфильмов. Он смотрит, как Человек‑Цыпленок приближается сзади к его матери. Она лежит в шезлонге, греется на солнце с закрытыми глазами и ни о чем не подозревает.
До сих пор Майлз не обращал внимания на руки мужчины. Он плотно прижимал их к туловищу, но теперь Майлз видит справа яркий отблеск ножа.
Майлз приподнимается и кладет на тетиву лука одну из своих стрел – свою счастливую стрелу с черным древком и красным оперением. Он натягивает тетиву. Человек‑Цыпленок уже стоит прямо за шезлонгом его матери; он наклоняется и что‑то шепчет ей на ухо. Она смеется с закрытыми глазами.
Потом одним быстрым движением Человек‑Цыпленок проводит лезвием по ее горлу.
Мать распахивает глаза, наполненные паникой и недоверием. Кровь хлещет из горла на грудь белого платья, сочится сквозь желтую нейлоновую обшивку шезлонга и капает на каменную плитку двора. Вместо крика Майлз слышит лишь последний сдавленный вздох.
Стрела, вылетевшая из лука Майлза, ударяет Человека‑Цыпленка в левую сторону поясницы, отчего он рычит. Когда Майлз выпрямляется на нетвердых ногах, Человек‑Цыпленок поворачивает голову и с ревом вырывает стрелу. Потом он смотрит прямо на Майлза. Держа нож в одной руке, а стрелу – в другой, он делает шаг к мальчику.
Майлз пытается заставить свои ноги сдвинуться с места и бежать, когда в пепельнице раздаются резкие хлопки, сопровождаемые вспышками и едким запахом серы. Человек‑Цыпленок застывает как вкопанный, потом поворачивается и убегает со двора. Резиновая маска трясется, туфли шлепают, желтые носки блестят ярче солнца.
«Таймс Юнион», 17 июня 1975 года
«УБИЙСТВО И САМОУБИЙСТВО ПОТРЯСАЮТ МАЛЕНЬКИЙ ПОСЕЛОК БРЭКСТОН»
Брэкстон, штат Вермонт
В понедельник, примерно в три часа дня, тридцатишестилетняя Элизабет Сандески была убита на заднем дворе своего дома. Ее сын, десятилетний Майлз Сандески, стал свидетелем преступления. Полицию вызвала соседка Келли Ричардсон, также проживающая на Колд‑Холлоу‑лейн.
«Майлз прибежал к нам в истерике и весь в крови, – сообщила репортерам миссис Ричардсон. – Он сказал, что человек в маске цыпленка убил его мать».
Полицейские обыскали дом и гараж Сандески, где, по словам свидетелей, они обнаружили окровавленную одежду, резиновую маску цыпленка и кухонный нож в багажнике семейного автомобиля. Фрэнсис Боннар, глава полиции Брум‑Холлоу, отказался подтвердить или прокомментировать эти находки, заметив лишь, что они стали основанием для ареста мистера Сандески.
Мартин Сандески, который занимается ремонтом и обслуживанием электроприборов и играет на трубе в джазовой группе «Три полных мешка», был взят под стражу. Соседи утверждают, что в последнее время супруги часто ссорились и что Мартин рассказал нескольким друзьям о своих подозрениях в измене жены.
Мартин Сандески покончил с собой через несколько часов после ареста. Фрэнсис Боннар подтвердил, что мистер Сандески повесился в камере предварительного заключения и что попытки привести его в чувство не увенчались успехом. Глава полиции сделал следующее заявление: «Раньше мы никогда не сталкивались с подобным инцидентом. Будут проведены доскональное расследование, а также тщательная переоценка наших действий и процедур обращения с подозреваемыми, которые находятся под следствием».
Холли Уитни из Эшфорда, сестра Мартина Сандески, отказалась комментировать слухи о состоянии психического здоровья своего брата или о неверности его жены. «Мы никогда не узнаем, что случилось на самом деле, – сказала она. – Теперь мы можем лишь двигаться дальше и стараться исправить содеянное. Мы должны сделать все возможное для Майлза; бедный мальчик пережил чудовищную утрату».
* * *
Дорогой Майлз!
Надеюсь, тебе не придется читать эти строки; если ты это делаешь, то меня уже нет. Твоя тетя Холли обещала, что ты получишь это письмо, если со мной что‑либо случится. Я надеюсь прожить долгую и счастливую жизнь, увидеть, как ты вырастешь и женишься, и подержать в руках своего внука. Но раз ты это читаешь, то меня постигла неудача.
Комментариев нет