Одиссея

“Нет, Агелай благородный, нельзя; потаенные двери

Слишком у них на виду, да и выход так тесен, что целой

Может толпе заградить там дорогу один небессильный.

Но погодите, оружие вам я найти не замедлю;

140

Горницу знаю, в которой доспехи, из этой палаты

Взятые, кучею склад Одиссей, помогаемый сыном”.

Так Агелаю сказав, злоковарный Меланфий обходом

В горницу тайно прокрался, где складены были доспехи.

Вынес оттуда двенадцать великих щитов он, двенадцать

145

Копий и столько же медных хвостами украшенных шлемов.

С ними назад возвратясь, женихам их поспешно он роздал.

В ужас пришел Одиссей, задрожали колена, когда он,

Вдруг оглянувшись, увидел их в шлемах, с щитами, трясущих

Длинными копьями; гибель ему неизбежной явилась.

150

К сыну тогда обратившись, он бросил крылатое слово:

“Верно, какая из наших рабынь, Телемах, изменивши

Нам, помогает противникам нашим, иль хитрый Меланфий?”

Робко на то отвечал рассудительный сын Одиссеев:

“Горе! Мое небреженье причиной всему; я виновник

155

Этой беды – заспешив, позабыл оружейной палаты

Дверь запереть; и лазутчик, хитрее меня, побывал там.

Слушай, мой честный Евмей, побеги ты туда и за дверью

Стань там и жди; кто придет, ты увидишь; служанка ль какая

Или Меланфий? Я сам на него подозренье имею”.

160

Так говорили о многом они, собеседуя тайно.

Тою порой за оружием хитрый Меланфий собрался

Снова прокрасться наверх. То приметив, Евмей богоравный

На ухо так прошептал Одиссею, стоявшему близко:

“О Лаэртид, многохитростный муж, Одиссей благородный,

165

Вот он, предатель; его угадал я; он крадется, видишь,

Снова туда за оружием; что, государь, повелишь мне

Сделать? Убить ли крамольника, если удастся с ним сладить?

Или насильно сюда притащить, чтоб над ним наказанье

Сам совершил ты за наглое в доме твоем поведенье?”

170

Кончил. Ему отвечая, сказал Одиссей хитроумный:

“С сыном моим Телемахом я здесь женихов многобуйных

Буду удерживать, сколь бы ни сильно их бешенство было;

Ты ж и Филойтий предателю руки и ноги загните

На спину; после, скрутив на спине их, его на веревке

175

За руки вздерните вверх по столбу и вверху привяжите

Крепким узлом к потолочине; двери ж, ушедши, замкните;

В страшных мученьях пускай там висит ни живой он,

ни мертвый”.

То повеление царское было исполнено скоро:

Вместе пошли свинопас и Филойтий; подкравшися, стали

180

Справа и слева они у дверей дожидаться, чтоб вышел

Он к ним из горницы, где женихам во второй раз доспехи

Брал. И лишь только Меланфий ступил на порог (нес

прекрасный

Гривистый шлем он одною рукой, а в другой находился

Старый, широкий, подернутый плесенью щит, в молодые

185

Давние годы герою Лаэрту служивший, теперь же

Брошенный, вовсе худой, без ремней, с перегнившими швами),

Кинулись оба на вора они; в волоса уцепившись,

На пол его повалили, кричащего громко, и крепко

Руки и ноги ему, их с великою болью загнувши

190

На спину, сзади скрутили плетеным ремнем, как велел им

Сын Лаэртид, многохитростный муж, Одиссей благородный.

Вздернувши после веревкою вверх по столбу, привязали

К твердой его потолочине; там и остался висеть он.

С злобной насмешкой ему тут сказал свинопас богоравный:

195

“Будь здесь покуда заботливым сторожем, честный Меланфий;

Мы для тебя перестлали покойную, видишь, постелю.

Верно, теперь не проспишь златотронной, в тумане рожденной

Эос в ее восхождении с вод Океана и в пору

Коз на обед женихам многославным отборных пригонишь”.

200

Кончил. И, бросив его там, висящего в страшных мученьях,

Оба с оружием, дверь за собой затворив, удалились.

К месту они подошли, где стоял Одиссей хитроумный.

Яростью все там кипели. В дверях на высоком пороге

Четверо грозно стояли; другие толпились в палате.

205

К первым тогда подошла светлоокая дочь громовержца,

Сходная с Ментором видом и речью, богиня Афина.

Ей Одиссей, ободрившийся, бросил крылатое слово:

“Ментор, сюда! Помоги нам; бывалое дружество вспомни;

Много добра от меня ты имел, мой возлюбленный сверстник”.

210

Так говорил он, а внутренне мыслил, что видит Афину.

Но женихи обратились на Ментора всею толпою.

Первый сказал Агелай, сын Дамасторов: “Будь осторожен,

Ментор, не слушай его убеждений, не думай в сраженье

С нами вступать, подавая ему безрассудную помощь.

215

С нами один он не сладит, свое мы возьмем; но, когда мы,

Их пересилив обоих, отца уничтожим и сына,

С ними тогда умертвим и тебя, ненавистного, если

Вздумаешь здесь к ним пристать; головою заплатишь за дерзость;

После ж, когда уничтожит вас медь беспощадная, всё мы,

220

Что ни имеешь ты дома иль в поле, возьмем и, смешавши

Вместе с добром Одиссеевым, между собою разделим;

Выгоним из дому ваших детей; сыновьям, дочерям здесь

Вашим не жить; и расстанутся ваши с Итакою жены”.

Кончил он. Дерзость его раздражила богиню Афину.

225

Гневными стала она упрекать Одиссея словами:

“Нет уж в тебе, Одиссей, той отваги могучей, с которой

Ты за Елену Аргивскую, дочь светлорукую Зевса,

Девять с троянами лет так упорно сражался; в то время

Много погибло врагов от тебя в истребительной битве;

230

Хитрость твоя наконец и Приамов разрушила город.

Что ж? Отчего ты, домой возвратясь, Одиссей, с женихами

Так нерешительно, медленно к битве теперь приступаешь?

Друг, ободрись; на меня погляди; ты увидишь, как смело

Против врагов, на тебя нападающих здесь совокупно.

235

Выступит Ментор Алкимид, тебе за добро благодарный”.

Кончив, она Одиссею не вдруг даровала победу:

Бодрость царя и разумного сына его Телемаха

Строгому опыту прежде желая подвергнуть, богиня

Вдруг превратилась, взвилась к потолку и на черной от дыма

240

Там перекладине легкою сизою ласточкой села.

Тою порой Агелаем, Дамастора сыном отважным,

Димоптолем, Еврином и Писандр, сын Поликторов бодрый,

С Амфимедоном и умным Политесом яростно были

В бой подстрекаемы (силой они отличались от прочих,

245

Сколько еще их там было живых и спастись уповавших

Боем; другие же, все умерщвленные, кучей лежали).

Так, обратясь к остальным, Агелай благородный воскликнул:

“Этот свирепый, я думаю, скоро от боя уймется;

Ментор покинул его, бесполезно нахвастав; один он

250

С ними теперь на высоком пороге стоит беззащитный.

Разом всех копий своих медноострых, друзья, не бросайте;

Бросьте сначала вы шесть; и великая будет нам слава,

Если его поразим, ненавистного, с помощью Зевса;

С прочими ж сладить нетрудно, лишь только б сломить