Одиссея

Старцу Лаэрту и все сберегать повелевши. И полный

Мыслей благих, обратяся к согражданам, так им сказал он:

“Выслушать слово мое приглашаю вас, люди Итаки;

230

Кротким, благим и приветливым быть уж вперед ни единый

Царь скиптроносный не должен, но, правду из сердца изгнавши,

Каждый пускай притесняет людей, беззаконствуя смело,

Если могли вы забыть Одиссея, который был нашим

Добрым царем и народ свой любил, как отец благодушный.

235

Нужды мне нет обвинять женихов необузданно‑дерзких

В том, что они, самовластвуя здесь, замышляют худое.

Сами своею играют они головой, разоряя

Дом Одиссея, которого, мыслят, уж мы не увидим.

Вас же, граждане Итаки, хочу пристыдить: здесь собравшись,

240

Вы равнодушно сидите и слова не скажете против

Малой толпы женихов, хоть самих вас число и большое”.

Сын Евеноров тогда, Леокрит, негодуя, воскликнул:

“Что ты сказал, безрассудный, зломышленный Ментор?

Смирить нас

Гражданам ты предлагаешь; но сладить им с нами, которых

245

Также немало, на пиршестве трудно. Хотя бы внезапно

Сам Одиссей твой, Итаки властитель, явился и силой

Нас, женихов благородных, в его веселящихся доме,

Выгнать оттуда замыслил, его возвращенье в отчизну

Было б жене, тосковавшей так долго по нем, не на радость:

250

Злая погибель его бы постигла, когда бы нас многих

Вздумал один одолеть он; неумное слово сказал ты.

Вы ж разойдитеся, люди, и каждый займися домашним

Делом. А Ментор пускай и мудрец Алиферс, Одиссею

Верность свою сохранившие, в путь снарядят Телемаха;

255

Долго, однако, я думаю, здесь просидит он, сбирая

Вести; пути же ему своего совершить не удастся”.

Так он сказав, распустил самовольно собранье народа.

Все, удалясь, по своим разошлися домам; женихи же

В дом Одиссея, царя благородного, вновь возвратились.

260

Но Телемах одиноко пошел на песчаное взморье.

Руки соленою влагой умыв, возгласил он к Афине:

“Ты, посетившая дом мой вчера и в туманное море

Плыть повелевшая мне, чтоб разведал я, странствуя, нет ли

Слухов о милом отце и его возвращенье, богиня,

265

Мне помоги благосклонно; ахейцы мой путь затрудняют;

Паче ж других женихи многосильные, полные злобы”.

Так говорил он, молясь, и пред ним во мгновение ока,

Сходная с Ментором видом и речью, предстала Афина.

Голос возвысив, богиня крылатое бросила слово:

270

“Смел, Телемах, и разумен ты будешь, когда обладаешь

Тою великою силой, с какою и словом и делом

Всё твой отец, что хотел, совершал; и достигнешь желанной

Цели, свой путь беспрепятственно кончив; когда ж не прямой ты

Сын Одиссеев, не сын Пенелопин прямой, то надежды

275

Нет, чтоб успешно ты мог совершить предприятое дело.

Редко бывают подобны отцам сыновья; все большею

Частию хуже отцов и немногие лучше. Но будешь

Ты, Телемах, и разумен и смел, поелику не вовсе

Ты Одиссеевой силы великой лишен; и надежда

280

Есть для тебя, что успешно свершишь предприятое дело.

Пусть женихи, беззаконствуя, зло замышляют – оставь их;

Горе безумным! Они в слепоте, незнакомые с правдой,

Смерти своей не предвидят, ни черной судьбы, ежедневно

К ним подступающей ближе и ближе, чтоб вдруг погубить их.

285

Ты же свое предпринять путешествие можешь немедля;

Будучи другом твоим по отцу твоему, снаряжу я

Быстрый корабль для тебя и последую сам за тобою.

Но возвратися теперь к женихам; а тебе на дорогу

Пусть приготовят съестное, пускай им наполнят сосуды;

290

Пусть и в амфоры вина нацедят и муки, мореходца

Снеди питательной, в кожаных, плотных мехах приготовят.

Тою порой я гребцов наберу; кораблей же в Итаке,

Морем объятой, немало и новых и старых; меж ними

Лучший я выберу сам; и немедленно будет он нами

295

В путь изготовлен, и спустим его на священное море”.

Так говорила Афина, Зевесова дочь, Телемаху.

Голос богини услышав, он берег немедля покинул.

В дом возвратяся с печалию милого сердца, нашел он

Там женихов многосильных: одни обдирали в покоях

300

Коз, а другие, зарезав свиней, на дворе их палили.

С колкой усмешкой к нему подошел Антиной и, насильно

За руку взявши его и назвавши по имени, молвил:

“Юноша вспыльчивый, злой говорун, Телемах, не заботься

Боле о том, чтоб вредить нам иль словом, иль делом, а лучше

305

Дружески с нами без всяких забот веселись, как бывало.

Волю ж твою не замедлят ахейцы исполнить: получишь

Ты и корабль, и отборных гребцов, чтоб скорее достигнуть

В Пилос, любезный богам, и узнать об отце отдаленном”.

Кротко ему отвечал рассудительный сын Одиссеев:

310

“Нет, Антиной, неприлично мне с вами, надменными, вместе

Против желанья сидеть за столом, веселясь беззаботно;

Будьте довольны и тем, что имущество лучшее наше

Вы, женихи, разорили, покуда я был малолетен.

Ныне ж, когда, возмужав и советников слушая умных,

315

Все я узнал и когда уж во мне пробудилася бодрость,

Я попытаюсь на шею вам Парк неизбежных накликать,

Так ли, иначе ли, съездив ли в Пилос иль здесь отыскавши

Средство. Я еду – и путь мой напрасен не будет, хотя я

Еду попутчиком, ибо (так было устроено вами)

320

Здесь мне иметь своего корабля и гребцов невозможно”.

Так он сказал и свою из руки Антиноевой руку

Вырвал. Меж тем женихи, изобильный обед учреждая,

Многими колкими сердце его оскорбляли речами.

Так говорили одни из ругателей дерзко‑надменных:

325

“Нас Телемах погубить не на шутку замыслил; быть может,

Многих он в помощь себе приведет из песчаного Пилоса, многих

Также из Спарты; о том он, мы видим, заботится сильно.

Может случиться и то, что богатую землю Эфиру

Он посетит, чтоб, добывши там яду, смертельного людям,

330

Здесь отравить им кратеры и разом нас всех уничтожить”.

“Но, – отвечали другие насмешливо первым, – кто знает!

Может случиться легко, что и сам, как отец, он погибнет,

Долго бродив по морям далеко от друзей и домашних.

Тем он, конечно, и нас озаботит: тогда нам придется

335

Все разделить меж собой их имущество; дом же уступим

Мы Пенелопе и мужу, избранному ею меж нами”.

Так женихи. Телемах же пошел в кладовую отцову,

Зданье пространное; злата и меди там кучи лежали;

Много там платья в ларях и душистого масла хранилось;

340

Куфы из глины с вином многолетним и сладким стояли

Рядом у стен, заключая божественно‑чистый напиток