Одиссея

685

Это их пиршество было последним в обители нашей!

Вы, разорители нашего дома, губящие жадно

Все достояние в нем Телемахово, или ни разу

В детских вам летах от ваших разумных отцов не случалось

Слышать, каков Одиссей был в своем обхождении с ними,

690

Как никому не нанес он ни словом, ни делом обиды

В целом народе; хотя многосильным царям и обычно

Тех из людей земнородных любить, а других ненавидеть,

Но от него не видал оскорбленья никто из живущих.

Здесь же лишь ваше бесстыдство, лишь буйные ваши поступки

695

Видны; а быть за добро благодарными вам неуместно”.

Умные мысли имея, Медонт отвечал Пенелопе:

“О царица, когда бы лишь в этом все зло заключалось!

Но женихи величайшей, ужаснейшей нам угрожают

Ныне бедой – да успеха не даст им Зевес громовержец!

700

Острым мечом замышляют они умертвить Телемаха,

Выждав его на возвратном пути: о родителе сведать

Поплыл он в Пилос божественный, в царственный град

Лакедемон”.

Так он сказал: задрожали колена и сердце у бедной

Матери; долго была бессловесна она, и слезами

705

Очи ее затмевались, и ей не покорствовал голос.

С духом собравшись, она наконец, отвечая, сказала:

“Что удалиться, Медонт, побудило дитя мое? Нужно ль

Было вверяться ему кораблям, водяными конями

Быстро носящим людей мореходных по влаге пространной?

710

Иль захотел он, чтоб в людях и имя его истребилось?”

Выслушав слово ее, благородный Медонт отвечал ей:

“Мне неизвестно, внушенью ль он бога последовал, сам ли

В сердце отплытие в Пилос замыслил, чтоб сведать, в какую

Землю родитель судьбиною брошен и что претерпел он”.

715

Кончив, разумный Медонт удалился из царского дома.

Сердцегубящее горе объяло царицу; остаться

Доле на стуле она не могла; хоть и много их было

В светлых покоях ее, но она на пороге сидела,

Жалобно плача. С рыданьем к ней собралися рабыни,

720

Сколько их ни было в царском жилище и юных и старых.

Сильно скорбя посреди их, сказала им так Пенелопа:

“Слушайте, милые; дал мне печали Зевес Олимпиец

Более всех, на земле современно со мною рожденных;

Прежде погиб мой супруг, одаренный могуществом львиным,

725

Всякой высокою доблестью в сонме данаев отличный,

Столь преисполнивший славой своей и Элладу и Аргос.

Ныне ж и милый мой сын не со мною; бесславно умчали

Бури отсюда его, и о том я не сведала прежде;

О вы, безумные, как ни одной, ни одной не пришло вам

730

Вовремя в мысли меня разбудить? А, конечно, уж знали

Все вы, что он собрался в корабле удалиться отсюда.

О, для чего не сказал мне никто, что отплыть он замыслил!

Или тогда б, отложивши отъезд, он остался со мною,

Или сама б я осталася мертвою в этом жилище.

735

Но позовите скорее ко мне старика Долиона;

Верный слуга он; в приданое дан мне отцом и усердно

Смотрит за садом моим плодоносным. К Лаэрту немедля

Должен пойти он и, сев близ него, о случившемся ныне

Старцу сказать; и Лаэрт, все разумно обдумав, быть может,

740

С плачем предстанет народу, который губить допускает

Внука его, Одиссеева богоподобного сына”.

Тут Евриклея, усердная няня, сказала царице:

“Свет наш царица, казнить ли меня беспощадною медью

Ты повелишь иль помилуешь, я ничего не сокрою.

745

Было известно мне все; по его повеленью дала я

Хлеб и вино на дорогу; с меня же великую клятву

Взял он: молчать до двенадцати дней, иль пока ты не спросишь,

Где он, сама, иль другой кто отъезда его не откроет.

Свежесть лица твоего, он боялся, от плача поблекнет.

750

Ты же, царица, омывшись и чистой облекшись одеждой,

Вместе с рабынями в верхний покой свой пойди и молитву

Там сотвори перед дочерью Зевса эгидодержавца;

Ею, конечно, он будет спасен от грозящия смерти.

Но не печаль старика, уж печального; вечные боги,

755

Думаю я, не совсем отвратились еще от потомков

Аркесиада; и род их всегда обладателем будет

Царского дома, и нив, и полей плодоносных в Итаке”.

Так Евриклея сказала; утихла печаль, осушились

Слезы царицы. Омывшись и чистой облекшись одеждой,

760

Вместе с рабынями в верхний покой свой пошла Пенелопа.

Чашу наполнив ячменем, она возгласила к Афине:

“Дочь непорочная Зевса эгидодержавца, Афина,

Если когда Одиссей благородный в сем доме обильно

Тучные бедра быков и овец сожигал пред тобою,

765

Вспомни об этом теперь и спаси Одиссеева сына,

Козни моих женихов злонамеренных ныне разрушив”.

Так помолилась она, и не втуне осталась молитва.

Тою порой женихи в потемневшей палате шумели.

Так говорили иные из них, безрассудно надменных:

770

“Верно, теперь многославная наша царица готовит

Свадьбу, не мысля о том, что от нас приготовлено сыну”.

Так говорили они, не предвидя того, что и всем им

Было готово. Созвав их, сказал Антиной, негодуя:

“Буйные люди, советую вам от таких неразумных

775

Слов воздержаться, чтоб кто‑нибудь здесь разгласить их

не вздумал.

Лучше, отсель удаляся в молчанье, исполним на деле

То, что теперь на совете согласном своем положили”.

Выбрав отважнейших двадцать мужей из народа, поспешно

С ними пошел к кораблям он, стоявшим на бреге песчаном.

780

Сдвинув с песчаного брега корабль на глубокое море,

Мачту они утвердили на нем, все уладили снасти,

В крепкоременные петли просунули длинные весла,

Должным порядком потом паруса натянули. Когда же

Смелые слуги с оружием их собралися, все вместе,

785

Сев на корабль и его отведя на открытое взморье,

Ужинать стали они в ожиданье пришествия ночи.

Той порою в высоком покое своем Пенелопа

Грустно лежала одна, ни еды, ни питья не вкушавши,

Мыслью о том лишь тревожась, спасется ли сын беспорочный

790

Или погибнет, сраженный рукою убийц вероломных?

Словно как лев, окружаемый мало‑помалу стрелками,

С трепетом видит, что скоро их цепью он будет обхвачен,

Так от своих размышлений она трепетала. Но мирный

Сон прилетел и ее улелеял, и все в ней утихло.

795

Добрая мысль пробудилась тогда в благосклонной Палладе:

Призрак она сотворила, имевший наружность прекрасной

Дочери старца Икария, светлой Ифтимы, с которой

Царь фессалийския Феры, могучий Евмел, сочетался.

В дом Одиссеев послала тот призрак Афина, дабы он

800

Там, подошед к погруженной в печаль Пенелопе, ей слезы