Одиннадцать минут



Ну а она вполне сознавала, насколько хороша. И хотя советы матери она обычно забывала, один, по крайней мере, прочно засел у нее в голове: «Красота, доченька, – не вечна». И потому она продолжала играть с хозяином в кошки‑мышки, не отталкивая его окончательно, но и не давая слишком уж приблизиться, так что игры эти принесли ей значительную прибавку к жалованью (она ведь не знала, сколько времени сможет держать его в ожидании того дня, когда ему удастся затащить ее в постель), и это – не считая сверхурочных (в конце концов, хозяину приятно, когда она – рядом, к тому же он опасался, что она выйдет как‑нибудь вечерком из дому да и встретит большую чистую любовь). Она проработала двадцать четыре месяца кряду, дала денег родителям и вот наконец исполнила свое давнее намерение. Мария скопила достаточно, чтобы провести неделю в городе своей давней горячей мечты – Рио‑де‑Жанейро, визитная карточка страны, место, где живут знаменитости и звезды!

Хозяин предложил поехать с нею, пообещал взять на себя все расходы, но Мария выкрутилась – наврала, что мать поставила ей единственное и непременное условие: если уж она отправляется в одно из самых опасных в мире мест, то ночевать должна будет непременно у своего двоюродного брата, мастера восточных единоборств.

– Да и потом, на кого же вы оставите магазин? У вас ведь нет человека, которому бы вы доверяли.

– Говори мне «ты», – сказал он, и в глазах у него Мария увидела уже знакомый ей огонек страсти. Ее это удивило – ей‑то казалось, что у него на уме только секс. Но глаза его говорили иное: «Я могу дать тебе и дом, и семью, и деньги для твоих родителей». Что ж, она решила подкинуть в костер еще хворосту, чтоб огонь разгорелся поярче.

И сказала, что будет очень скучать без любимой работы и в разлуке с теми, к кому успела так сильно привязаться (она специально выразилась так расплывчато: пусть‑ка он помучается, пытаясь отгадать, входит ли он в число «тех»), и пообещала, что будет соблюдать всяческую осторожность, чтоб не лишиться ни бумажника, ни чести. Но на самом деле ей просто хотелось, чтобы никто – ни один человек на свете! – не испортил ей первую неделю полнейшей свободы. Она будет делать все, что придет в голову: купаться в океане, разговаривать с незнакомыми, разглядывать витрины дорогих магазинов и внутренне готовиться к тому, что появится прекрасный принц и увезет ее с собой навсегда.

– Да и что такое, в конце концов, одна неделя?! – спросила она с обольстительной улыбкой. – Пролетит – и не заметишь. Скоро я вернусь и приступлю к своим обязанностям.

Безутешный хозяин еще немного поспорил, а потом сдался, ибо он к этому времени, никому ничего не говоря, для себя уже решил твердо: когда Мария вернется, он предложит ей руку и сердце. Ему не хотелось выглядеть в ее глазах чересчур настырным и тем испортить все дело.

 

Двое суток в автобусе – и вот Мария уже в третьеразрядном отельчике на Копакабане (О Копакабана! О это море! О это небо!..). Даже не стала распаковывать чемоданы, а только вытащила купленный перед отъездом бикини, надела его и, хоть небо было затянуто облаками, побежала на пляж. Взглянула на море, почувствовала страх, но, умирая со стыда, все же вошла в воду.

На пляже никто не заметил, что произошла первая встреча этой девушки с океаном, с царицей вод Йеманжей, с морскими течениями, с пеной волн, а стало быть – и с лежащим по ту сторону Атлантики африканским побережьем со всеми его львами. Когда же она вышла из воды, ее тотчас атаковали трое: какая‑то женщина попыталась продать ей сэндвич «из натуральных продуктов», чернокожий красавец предложил, если, конечно, она свободна сегодня, прогуляться вечерком, а еще какой‑то господин, ни слова не говоривший по‑португальски, знаками пригласил ее выпить с ним кокосового молока.

Мария купила сэндвич, постеснявшись сказать «нет», но беседы с двумя другими не поддержала. С каждой минутой ей становилось все тяжелей на сердце: зачем, если она могла делать все, что ей заблагорассудится, зачем она так постыдно повела себя? Подходящего объяснения не нашлось, и она, удивляясь и собственной смелости, и тому, что уже середина лета, а вода холодная, решила сесть да подождать, пока из‑за туч выглянет солнце.

Господин, не говоривший по‑португальски, немедленно возник поблизости, держа в руках кокос, который ей и предложил. Мария, радуясь, что с ним не надо разговаривать, предложение приняла, выпила молока и улыбнулась, а тот улыбнулся в ответ. Несколько минут прошло в таком приятном и безмолвном общении – ты мне улыбку, я тебе – две, но вот иностранец достал из сумки словарик в красном переплете и с жутким акцентом произнес: «Красивая». Мария снова улыбнулась: она, конечно, ждет встречи с волшебным принцем, но принц этот должен говорить на ее языке и быть чуточку помоложе.

Листая словарик, чужестранец проявил настойчивость:

– Ужинать сегодня? – И тотчас добавил: – Швейцария!

И потом еще два слова, которые, на каком языке их ни произноси, звучат райской музыкой:

– Работа! Доллар!

Ресторан под названием «Швейцария» был Марии неизвестен, но она подумала: да неужто все делается само собой, а мечты сбываются так стремительно?! Нет, благоразумней будет отказаться: большое спасибо, но сегодня я занята, а покупать доллары мне нет необходимости.

Иностранец, который ни слова не понял из ее ответа, был близок к отчаянию и после долгой череды улыбок на несколько минут оставил ее и вернулся с переводчиком. С его помощью он объяснил, что приехал из Швейцарии (это вовсе даже не ресторан, а страна такая) и что желал бы с нею сегодня поужинать, поскольку хочет сделать ей деловое предложение – относительно трудоустройства. Переводчик, отрекомендовавшийся помощником иностранца и охранником отеля, в котором тот остановился, добавил от себя:

– Я бы на твоем месте согласился. Этот дядя – знаменитый импресарио, он ищет одаренных девушек для работы в Европе. Если хочешь, познакомлю тебя кое с кем из тех, кто принял его предложение, а теперь разбогатели, удачно вышли замуж, и теперь их детям не грозит безработица или смерть.

И, желая произвести на Марию впечатление, блеснул своей осведомленностью:

– Помимо прочего, в Швейцарии делают замечательные часы и шоколад.

Артистический опыт Марии ограничивался исполнением роли разносчицы воды – молча выходившей на сцену и так же безмолвно ее покидавшей – в пьеске о Страстях Христовых, которую префектура из года в год ставила на Святой неделе. В автобусе выспаться ей не удалось, однако она была взбудоражена морем, утомлена сэндвичами из натуральных и не совсем натуральных продуктов, растеряна тем, что никого в этом городе не знает. Она и раньше попадала в ситуации, когда мужчина сулит золотые горы, а не дает ничего, так что знала: и эта история – всего лишь попытка привлечь ее внимание.






Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16

Комментариев нет

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *