Однако время от времени попадаются приятные клиенты вроде Лизы Риттер, к которым забегаешь пропылесосить пол и возвращаешься домой, отягощенный знанием, без которого прекрасно мог обойтись.
Джесс наблюдала, как Натали выходит на улицу, держа ящик с принадлежностями для уборки под мышкой, и с ужасающей ясностью представляла, что будет дальше. Она видела кровать наверху, безупречно застеленную чистым бельем, полированные поверхности туалетного столика миссис Риттер, аккуратно взбитые подушки на маленьком диване в эркере. Она видела бриллиант, лежащий вместе с нацарапанной запиской на туалетном столике, маленькую сверкающую ручную гранату.
– Нат, можно тебя на два слова? – спросила Джесс, волоча чемодан мимо Натали.
Она попыталась поймать ее взгляд, но Натали увлеченно разглядывала туфли миссис Риттер.
– Туфли просто потрясающие! – выдохнула она.
– Правда? Я купила их в отпуске. С руками оторвала!
– Миссис Риттер летала в Испанию, Нат, – подчеркнула Джесс, остановившись рядом с ней. – В короткий отпуск!
Натали подняла взгляд и улыбнулась. Попробуем еще раз.
– Она вернулась сегодня утром.
– Чудесно, – просияла Натали.
Джесс ощутила, как внутри нарастает паника, словно неодолимый прилив.
– Отнесу‑ка я его наверх, – сказала она, протиснувшись мимо миссис Риттер.
– О, это лишнее!
– Мне несложно.
Интересно, миссис Риттер заметила странное выражение ее лица? Можно подняться наверх. Ворваться в ванную, схватить сережку, сунуть в карман и затолкать Натали в машину, прежде чем подруга успеет проболтаться. И миссис Риттер ничего не узнает. А потом они решат, что делать с бриллиантом.
Джесс бросилась в заднюю дверь, но в глубине души уже знала, что случится.
– Кстати, Джесс вам сказала?
Она успела подняться до середины лестницы. В открытое окно донесся голос Натали, звонкий, как колокольчик.
– Мы нашли вашу сережку и подумали, может, вы знаете, где вторая.
– Сережку? – переспросила миссис Риттер.
– Бриллиантовую. Оправа, наверное, платиновая. Выпала из постельного белья. Вам повезло, что ее не засосало в пылесос.
Повисла короткая пауза.
Джесс закрыла глаза и замерла на лестнице в ожидании неизбежных слов.
– Откуда мне было знать, что у миссис Риттер не проколоты уши?
Они уныло сидели в своем фургоне. Натали курила. Она бросила шесть недель назад. В четвертый раз.
– Я не смотрю на чужие уши. А ты смотришь на чужие уши?
– Полагаю, вы ошиблись, – сказала Лиза Риттер. Ее голос напряженно дрожал, как будто она сжимала его в кулаке. – Похоже, это сережка моей дочери. Она забыла ее, когда в последний раз приезжала домой. У нее как раз есть такие.
– Ну конечно, – ответила Джесс. – Наверное, ее случайно подбросили в комнату. Или принесли на подошве. Мы так и думали.
И когда миссис Риттер отвернулась, стало ясно, что все кончено. Никто не любит гонцов, приносящих дурные вести.
Никому не нужны уборщицы, которые знают, насколько у них плохи дела.
– Восемьдесят фунтов в неделю, железно. И доплата за работу в выходные. – Натали внезапно завизжала. – Вот же свинство! Найти бы эту шлюху с сережкой и избить за то, что мы потеряли свою лучшую работу.
– Она могла не знать, что он женат.
– Все она знала. – До знакомства с Дином Натали два года встречалась с мужчиной, у которого оказалась не одна, а целых две семьи на другой стороне Саутгемптона. – Ни один холостяк не раскладывает на диване подушки в тон.
– А Нил Брюстер? – возразила Джесс.
– Музыкальная коллекция Нила Брюстера на две трети состоит из Джуди Гарленд и на треть – из «Пет шоп бойз».
В конце дороги пухлый карапуз аккуратно рухнул на землю, словно подрубленное дерево, мгновение помолчал и пронзительно завопил. Его мать держала на весу две охапки пакетов с покупками и смотрела на малыша в безмолвном замешательстве.
– Слушай, ты же помнишь, как она сказала на той неделе, что скорее избавится от своего парикмахера, чем от нас.
– Не от нас, а от уборщиц. Это другое дело. Ей плевать, кто у нее убирается – «Скорочисты», «Девушки со швабрами» или мы. – Натали покачала головой. – Впрочем, нет. Теперь мы уборщицы, которые знают правду о ее муже. Для таких, как она, это важно. Лишь бы никто ничего не заподозрил.
Мать поставила пакеты и наклонилась поднять карапуза. Через пару домов Терри Блэкстон вынырнул на шум из‑под капота «форда», который уже восемнадцать месяцев не трогался с места.
Джесс закинула босые ноги на приборную панель и уткнулась лицом в ладони.
– Вот дерьмо! Нат, где мы теперь возьмем денег? Это была наша лучшая работа.
– Такой опрятный дом. Достаточно было пару раз в неделю навести лоск. – Натали глядела в окно.
– И она всегда платила вовремя.
– И отдавала нам ненужные вещи.
Перед глазами Джесс сверкала бриллиантовая сережка. Не надо было ее поднимать. Лучше бы они ее украли!
– Ладно, она нас уволит. Давай сменим тему. Мне нельзя плакать перед сменой в пабе.
– Как скажешь. Марти звонил на этой неделе?
– Я не имела в виду «сменим тему на эту».
– Так он звонил?
– Ага, – вздохнула Джесс.
– Он объяснил, почему не позвонил неделю назад? – Натали сбросила ноги Джесс с приборной панели.
– Нет. – Джесс физически ощущала ее взгляд. – И нет, он не прислал денег.
– Да неужели? Ты должна натравить на него Агентство по взысканию алиментов. Нельзя, чтобы так продолжалось и дальше. Он обязан присылать деньги собственным детям.
Это был старый спор.
– Он… он еще не встал на ноги, – ответила Джесс. – Я не могу давить на него. Он еще не устроился на работу.
– Что ж, деньги тебе сейчас понадобятся. Пока мы не найдем другую работу, не хуже, чем у Лизы Риттер. Как Никки?
– Ну, я заглянула в дом Джейсона Фишера, чтобы поговорить с его мамой.
– Серьезно? Я боюсь ее до смерти. Она пообещала, что велит оставить Никки в покое?
– Что‑то вроде того. – (Натали смотрела на Джесс, открыв рот.) – Она сказала, что, если я еще раз заявлюсь к ней на порог, она размажет меня по стенке. Меня и моих… как же она выразилась?.. меня и моих «чокнутых детей». – Джесс опустила пассажирское зеркало, поправила волосы и стянула их в конский хвост. – Да, а потом она заявила, что ее Джейсон мухи не обидит.
– Как всегда.
– Ничего. Со мной был Норман. Он просто прелесть – навалил огромную кучу прямо рядом с их «тойотой», а я совсем забыла, что у меня в кармане полиэтиленовый пакет. – Джесс опять закинула ноги на приборную панель.
Натали снова сбросила их и протерла панель влажной салфеткой.
– И все‑таки, Джесс, я серьезно. Как давно Марти уехал? Два года назад? Пора тебе вернуться в седло. Ты молода. Сколько можно ждать, пока он разберется в себе? – поморщилась она.
Комментариев нет