Одержимость

– Он делал ужасные вещи, Мейсон. Теперь его точно посадят.

– Маму тоже отправят в тюрьму?

– Нет, она же ни в чем не виновата. Она не знала, что папа мучает людей. Только не донимай ее расспросами. И старайся не нарываться на драку. Про папу сейчас много будут говорить. Тебе наверняка захочется вступиться, но лучше этого не делать. Даже если про него будут говорить плохо, это правда.

Мейсон воинственно взглянул на сестру:

– Откуда ты знаешь, что это правда?

– Потому что я все видела, и я знаю. Но мне не хочется больше об этом говорить. Я и так сегодня наговорилась. Хорошо бы все закончилось и мы оказались бы где‑нибудь далеко‑далеко.

– Я хочу домой.

А вот ей домой не хотелось. Там бы она все время вспоминала о том, что находилось в соседнем лесу. О том, что жило с ними под одной крышей, ело за одним столом.

– Мисс Летти сказала, что у них в комнате есть игровая приставка.

Мейсон взглянул на нее со смесью надежды и сомнения:

– Думаешь, нам дадут поиграть?

– Думаю, да.

– А «Донки Конг» у них есть?

– Пошли спросим.

Дома у них не было видеоигр, как не было и компьютера, но они иногда забегали к друзьям, чтобы поиграть. Наоми знала, что Мейсон обожает видеоигры. Мисс Летти охотно усадила его за компьютер, после чего взглядом приказала своему сыну‑подростку поиграть с ребенком.

– Я хочу сделать немного лимонада. Наоми, почему бы тебе не помочь мне с этим?

Дом у мисс Летти был на редкость уютным. Чистый и опрятный, с удобной, яркой мебелью и картинами на стенах. Наоми знала, что муж мисс Летти преподает английский в средней школе, а сама она работает помощницей шерифа. Но в глазах девочки дом их выглядел богато.

На кухне она заметила посудомоечную машину. Посреди комнаты тянулась белоснежная стойка, в которую была встроена вторая раковина.

– У вас очень красивый дом, мисс Летти.

– Правда? Мне очень приятно, что ты так думаешь! Надеюсь, вам будет здесь удобно.

– Как вы думаете, долго мы тут пробудем?

– День или два, не больше. – Летти налила в кастрюльку воды и добавила сахара. – Ты делала когда‑нибудь домашний лимонад?

– Нет, мэм.

– Тебе понравится. Занимает какое‑то время, но куда вкусней покупного.

Наблюдая за тем, как Летти снует у стойки, Наоми заметила, что на ней не было фартука: она просто засунула полотенце за пояс брюк. Дома у них все было по‑другому. Отец запрещал маме носить брюки. Женщины, считал он, должны ходить в платьях и юбках.

Как наяву услышала она голос отца, и внутри все сжалось в тугой комок. Нет уж, лучше она будет думать о чем‑то другом.

– Мисс Летти, а что вы делаете в офисе шерифа?

– Ну как же, помогаю ему с работой.

– Как мистер Уэйн?

– Именно.

– Значит, вы знаете, что будет дальше. Не могли бы вы сказать, чего нам ждать?

– Могу лишь предположить, поскольку дело передали в ФБР. Мы теперь у них в помощниках. Для начала они соберут все факты, опросят свидетелей. К твоему папе приставят адвоката. Многое будет зависеть от того, какие показания твой отец даст на допросе. Я знаю, все это нелегко, но лучше тебе забыть пока про беспокойство.

– За папу я не переживаю. – Это она уже для себя уяснила. – Но мне нужно позаботиться о маме. И о Мейсоне.

– Что ты, детка, – Летти тщательно размешала сироп, – это тебе нужна забота.

– Мама всегда слушалась папу. Без его указаний она будет совсем беспомощной. А Мейсон слишком мал, чтобы во всем разобраться. Он не знает, что такое изнасилование.

Летти со вздохом прижала к себе Наоми.

– Это не твоя забота – поддерживать остальных. А где сейчас брат твоей мамы? Где твой дядя Сет?

– В Вашингтоне. Но нам не разрешают с ним общаться, потому что он гомосексуалист. Папа называет его отвратительным типом.

– Я знала твоего дядю. Он на пару лет моложе меня. Мы вместе учились в школе. У меня он никогда не вызывал отвращения.

– В Библии сказано… – Наоми поморщилась при мысли о Библии. Точнее, при мысли о том, чему учил ее папа. Пора уже думать своей головой.

– Дядя всегда был добр к нам. У него приятный смех, я помню. Но папа запретил ему появляться у нас дома. Мама не могла даже говорить с ним по телефону.

– А если я попрошу его приехать?

У Наоми вдруг перехватило горло, так что она могла только кивнуть в ответ.

– Вот и хорошо. Как только сироп будет готов, я попытаюсь связаться с твоим дядей. А потом научу тебя выжимать лимоны – это то, что нравится мне больше всего.

Позже они сидели на кухне и запивали собственноручно приготовленным лимонадом сырные сэндвичи. С тех пор это стало любимой закуской Наоми.

Мама ее все спала и спала, и Наоми впервые в жизни попросила дать ей какую‑нибудь работу. Летти разрешила ей прополоть цветочные клумбы и грядку с овощами, после чего Наоми подсыпала семян в кормушку для птиц.

Усталость наконец‑то сморила ее, и девочка, растянувшись на траве, погрузилась в сон.

Проснулась она внезапно, совсем как прошлой ночью. Что‑то напугало ее. Шорох? Чье‑то движение?

Она села, с ужасом ожидая увидеть над собой отца. Ей отчетливо представилась его фигура – нож в одной руке, веревка в другой.

Но мужчина, пристроившийся поблизости на плетеном стуле, не был ее отцом. Первым делом Наоми разглядела брюки хаки и тенниску. Подняв голову, она увидела ярко‑голубую рубашку, украшенную фигуркой крохотного наездника.

Красивое, без морщинок, лицо с такими же зелеными, как у Наоми, глазами. На густых каштановых волосах – легкая летняя шляпа.

– Я заснула.

– Что может быть лучше, чем вздремнуть в такой жаркий денек где‑нибудь в тени? Ты помнишь меня, Наоми?

– Дядя Сет.

В груди у нее снова сжалось, но уже не от страха. Все вдруг стало легким и до странности ярким.

– Ты приехал. – Давясь рыданиями, она поспешила обнять его, раствориться в его тепле. – Не оставляй нас. Пожалуйста, не оставляй нас!

– Не бойся, детка, я вас не брошу. Хватит переживать. Я здесь, и я о вас позабочусь.

– Ты подарил мне нарядное розовое платье.

Он рассмеялся, и ей вдруг стало легче дышать. Потом он достал из кармана белоснежный платок и аккуратно промокнул ей слезы.

– Ты еще помнишь? Тебе ведь было лет шесть, не больше.

– Оно было таким красивым, таким нарядным. Мама спит. Все спит и не просыпается.

– Это то, что ей сейчас нужно. А ты подросла, детка. Только взгляните на эти длинные ножки! Правда, немножко поцарапанные.