— Я осторожен, и терпение мое на исходе, так что отвечай на вопрос.
— Ничего я не темню. Я просто возбудилась, ясно тебе? Доволен? — Она бросила на него гневный взгляд. — А тебя, я смотрю, возбуждает насилие над женщинами?
— Именно. Зато тебя, я погляжу, ничто уже не заводит, разве нет?
— Да пошел ты!
— Мужики тебя не прельщают. А как насчет женщин?
Он дал ей немного свободы, чтобы она могла вдохнуть полной грудью, и продолжил:
— Ты спала с женщинами?
Она покачала головой, но это все, что она могла сделать, ибо серьезных аргументов у нее не было. Поскольку она не могла получить удовлетворение от мужчин, она решила проверить, что будет, если ее станет ласкать представительница ее пола. Но одного неудачного опыта с бисексуалкой из числа Хранителей хватило, чтобы отбить желание к дальнейшим попыткам.
— А откуда такой интерес к моей сексуальной жизни?
Он наклонился к ее шее и вдохнул.
— У тебя темный пьянящий аромат.
О Боже. Она попыталась вырваться из его соблазнительных объятий, но это было выше ее сил.
— Ты не ответил мне, — решительно заявила она. — Откуда такой интерес к моей сексуальной жизни?
Его горячее дыхание ласкало шею, когда он заговорил.
— Потому что ты, вероятно, единственная женщина, которая не достигла оргазма с демоном-семинусом.
— А-а-а, значит, дело в уязвленном самолюбии. — А кто вообще такие эти демоны-семинусы? Ей казалось, она знает их всех.
— Нет, это мое любопытство уязвлено. — Он скользнул рукой по ее бедру, напряженный член уткнулся ей в живот. Она напрягла мышцы пресса, чтобы как-то уменьшить площадь соприкосновения, упругая плоть наткнулась на не менее упругую плоть, и в результате этого противостояния она лишь сильнее почувствовала их интимную близость. — А саму себя ты можешь удовлетворить?
Тайла густо покраснела.
— Не твое дело.
— Значит, можешь. — Его пальцы скользнули вниз, пока не коснулись ее промежности. Он принялся ласкать ее сквозь ткань штанов. — Я могу представить себе, как ты кончаешь, — промурлыкал он. — Твои ноги широко разведены, твоя киска напряглась и увлажнилась, твои пальцы быстро двигаются круговыми движениями по клитору. О чем ты думаешь, Тайла, когда кончаешь?
— Прекрати! — сказала Тайла.
— Почему? Из-за того, что я тебя завожу?
— Нет, из-за того, что ты противен мне, демон.
Он рассмеялся, потому что не верил ни единому ее слову. Хоть она и пыталась вырваться, но двигалась навстречу его пальцам.
— А вот интересно, что тебе противнее: то, что я демон, или то, что, когда я ласкаю тебя, тебе плевать на то, что я демон?
Тайла зарычала и пнула его коленом, но Эйдолон успел среагировать и попятился, а Тайлу снова пронзила боль, словно тысячи игл разом вонзились в голову.
Скрипнула дверь.
«Черт бы побрал этих демонов!»
Она прижала ладони к вискам и посмотрела на дверь, в которой появился огромный парень с татуировками на руках, на лице его застыла каменная маска. Он был крупнее Эйдолона, такой же высокий, и темные волосы, словно плотные тяжелые шторы, закрывали его плечи. Он был одет в черную военную униформу, которая делала его фигуру еще более зловещей, даже несмотря на стетоскоп на его шее. Или, может быть, из-за стетоскопа на его шее. Он выглядел так, словно мог забрать жизнь так же легко, как спасти ее.
— Не вздумай, Шейд.
— Черта с два. — Шейд закрыл дверь тише, чем она ожидала, и от этого ей показалось, что парень просто смертоносен. — Ты что с ней делаешь?
— Рейт уже рассказал тебе, иначе тебя бы здесь не было.
— Черт побери, Эйдолон. Ты не должен был принимать решение в одиночку. Это и мой госпиталь тоже. — Шейд двинулся к ней, и она инстинктивно приняла защитную стойку. — Я принял решение о ее устранении, и передаю ее Юрию.
«Устранению?»
Эйдолон приблизился к ней вплотную, встав между ней и демоном.
— Рейт этого не хочет.
— Нет, конечно; он хочет, чтобы она умерла. И с каких это пор тебе не безразлично, чего хочет Рейт?
— Довольно, братец. Мы позже об этом поговорим, — с угрозой в голосе произнес Эйдолон.
На какой-то момент Тай показалось, что Шейд внял предупреждению, но когда потянул носом воздух, ноздри его расширились, а глаза, которые были чернее, чем у Эйдолона, стали вдруг цвета расплавленного золота.
— Невероятно. Я еще ожидал подобного от Рейта, но от тебя? — Он издал звук, показывающий степень его отвращения. — Даже Рейт не прикоснулся пальцем к шлюхе эгис, разве только для того, чтобы выпить ее кровь.
У Тай не было времени обижаться. Кулак Эйдолона тут же встретился с лицом второго демона. Раздался хруст, и на стену брызнула кровь. Она словно завороженная смотрела, как стена впитывает кровь, будто сухая губка.
— Это мой госпиталь и последнее слово останется за мной. — Эйдолон сжал челюсти с такой силой, что Тай услышала хруст костей. — Никто, кроме меня, не посмеет причинить эгис вред.
— Все шлюхи эгис будут тебе благодарны, — пробормотала она, но ни тот ни другой демон, казалось, не услышали ее.
— Ты такой тупоголовый. — Шейд приложил тыльную сторону ладони к кровоточащему носу. — Ты же больше не Посредник Правосудия, Эйдолон. Ты не обязан играть по правилам.
Эйдолон посмотрел на брата, и взгляд его уже не казался таким напряженным.
— Ты даже представить себе не можешь, как бы я хотел, чтобы все было так просто.
— Все дело в эсгенезисе, не так ли? Это из-за него у тебя мозги набекрень?
Наступила тишина, Шейд открыл рот, чтобы добавить что-то еще, но Эйдолон оборвал его, положив руку брату на загривок. Это движение напомнило ей сцену из фильма «Звездный путь», который она однажды смотрела. В нем Спок сделал то же самое с Вулканом. Шейд закрыл глаза, и несколько секунд спустя кровь перестала струиться из его носа.
Почувствовав себя вуайеристом, Тайла попыталась отвести взгляд, но не смогла. Как два брата могли так быстро перейти от кровопролития до таких нежных прикосновений?
Наконец пульсация в ее голове стихла, и она прочистила горло.
— Эй, вы уже закончили выяснять отношения? Просто мне интересно, как так вышло, что один слуга тьмы врезал другому слуге тьмы и при этом обошлось без вонзенных в череп тысячи иголок?
Губы Эйдолона скривились в полуулыбке.
— На стенах моего госпиталя на этот счет особые письмена, общие правила не применяются ко мне и к моим братьям.
— Так вы, парни, можете бить кого угодно?
— Нет, только друг друга.
Неужели они занимались рукоприкладством так часто, что для выражения их братской любви пришлось изменить письмена?
— Расти в одном доме вместе вам, наверное, было очень весело. — О том, как воспитываться в родительском доме, она сама знала даже больше, чем нужно.
Комментариев нет