– Оль, это жестоко, – заметил он. – Так нельзя.
– А как можно? Делать вид, что у тебя на руках очаровательный здоровенький щеночек, который еще десять‑двенадцать лет будет приносить тебе радость? И потом страшно недоумевать, когда он вдруг ни с того ни с сего начнет болеть и умирать? Недоумевать, горевать и отчаиваться? Ты считаешь, что ТАК будет правильно? Объясни мне свою позицию, Саблин.
Он помолчал, потом резко поднял голову.
– Я поставлю ее на ноги. Мы поставим. Ты мне поможешь. Мы ее выходим, и она еще поживет и порадуется. Вот увидишь.
Ольга молча поцеловала его, погладила по спине и отправилась принимать душ, а Сергей снова сел перед Шушей, заглядывая в ее тусклые серые глаза. Он говорил ей какие‑то ласковые слова, уговаривал потерпеть неприятные и болезненные процедуры, обещал, что все в конце концов будет хорошо, трогал за лапы и уши, приучая собаку к своему голосу и запаху.
Вышедшая из ванной Ольга, завернувшись в длинный теплый халат, присела рядом, погладила Шушу по голове и пощупала нос.
– Холодный, – удовлетворенно констатировала она. – Лечение назначено правильно. Саблин, я никогда не подозревала, что ты – любимец дам.
– Ты о чем?
Он искренне не понимал, что она хочет сказать.
– Я? Я о Кашириной. Ты ей жуть как нравишься.
– Ты с ума сошла! С чего ты это взяла?
– Саблин, у меня есть глаза и уши, и я вижу, как она на тебя смотрит, и слышу, что и как она тебе говорит. Или не тебе, но в твоем присутствии. Она очень интересуется тобой, можешь не сомневаться.
Сергей выпрямился, разминая затекшие от сидения на корточках ноги. Заныла поясница, заломило колени. Елки‑палки, ему всего сорок два исполнится через полтора месяца, а он уже превратился в развалину с этой работой, за которую никто и никогда не скажет ему спасибо. И как таким мужчиной может интересоваться Каширина? Красавица, умница, успешный юрист, советник мэра города. Да бред же полный!
– Оль, ты что‑то не то говоришь, – с сомнением произнес он.
– Я, Саблин, говорю как раз то, – усмехнулась она. – Так что ты имей это обстоятельство в виду и веди себя аккуратно, если не хочешь осложнений.
– Слушай, перестань говорить ерунду!
Он и в самом деле рассердился.
– Это не ерунда, – негромко сказала Ольга. – Это совсем не ерунда. Я не собираюсь тебя ревновать, я только хочу тебя предостеречь: если ты поведешь себя неправильно и каким‑то неосторожным действием дашь Кашириной повод почувствовать себя оскорбленной, головы тебе не сносить. Поэтому еще раз повторяю: будь очень аккуратным, когда общаешься с ней, следи за каждым своим словом. Впрочем, извини, – она улыбнулась, – я действительно сейчас сказала не то. Сергей Саблин, который следит за каждым своим словом, это уже не Сергей Саблин, а черт знает кто.
Сергей задумался, вспоминая все свои встречи и разговоры с Татьяной Геннадьевной на протяжении нескольких лет знакомства, начавшегося во время его войны с педиатрами. Да, она всегда была доброжелательна, помогала, решала вопросы, с которыми он приходил к ней как к заместителю прокурора города по общему надзору, да и сейчас, став советником мэра Северогорска, она всячески демонстрирует ему свою приязнь и доброе отношение. Но не более того… Во всяком случае, так ему казалось до сегодняшнего дня. Конечно, все эти разговоры про «потанцевать» можно расценить как легкий флирт, но что в этом такого? Почему красивая свободная женщина на банкете, да после изрядной порции выпитого, не может слегка пококетничать и пофлиртовать с мужчиной, который находится здесь со своей гражданской женой, то есть заведомо не свободен, и развития эта ситуация иметь не может? И вообще…
Он не слышал зова. Того самого зова Женщины, который умел чувствовать. Того зова, который исходил от Ольги и которого никогда не было в его отношениях с Леной.
И здесь его тоже не было. В этом Сергей Саблин мог бы поклясться.
Часть шестая
Глава 1
К Новому году Саблин получил неожиданный подарок от областного Бюро судмедэкспертизы:
– Есть хороший парень, образование медицинское, работал у нас экспертом‑биологом, прошел трехмесячную специализацию по общей экспертизе, хочет заниматься экспертизой живых лиц. То, что вам надо, – радостно гудел в трубке голос одного из руководителей областного Бюро. – У вас же на амбулаторном приеме полный провал, насколько я знаю?
Это было больным местом Сергея Саблина. На амбулаторном приеме работала только одна молоденькая эксперт, которая не справлялась с валом работы, поэтому спешила, освидетельствования проводила поверхностно, а заключения составляла наспех, кое‑как. Амбулаторный прием – работа не менее кропотливая, чем исследование трупов, только вдобавок еще приходится изучать множество медицинских документов. Найти эксперта на живой прием и занять вторую ставку Саблину никак не удавалось, и это стало его постоянной головной болью.
– А тут человек сам рвется на живой прием, никакой работы не боится, трудяга, каких мало, и в документах копаться тоже любит. Вообще, Сергей Михайлович, я бы советовал вам присмотреться к нему, вы ведь уже два года в должности начальника, а до сих пор работаете без заместителя. Непорядок это, не годится так.
– Но я могу оставить Бюро только на Сумарокову, у нее достаточно опыта и квалификации, – возразил Сергей, – а она отказывается от должности зама, я ей сколько раз предлагал. Да и возраст у нее, она о пенсии подумывает.
– Вот‑вот, – одобрительно крякнул областной чиновник, – и я о том же. Кадры нужно подбирать и расставлять. А Вихлянцев вполне может вам понравиться в качестве будущего заместителя, толковый, грамотный, трудолюбивый, организованный. И на Крайний Север хочет попасть, у вас все‑таки зарплаты ого‑го! Рядовой эксперт получает больше, чем начальник областного Бюро. Так что запомните: Юрий Альбертович Вихлянцев. Ну как, присылать?
– Конечно, – обрадовался Саблин.
Насчет должности заместителя начальника Бюро он еще подумает, а вот то, что представится возможность залатать дыру на «живом» приеме, – это очень даже здорово!
Юрий Альбертович Вихлянцев появился сразу после новогодних каникул. Был он строен, привлекателен и энергичен. О том, почему не захотел больше работать в отделении судебно‑биологической экспертизы, рассказывал Саблину с насмешливой откровенностью:
– Понимаете, там одни женщины, самого разного возраста и степени привлекательности, и я – единственный мужик среди них. Разведен, возраст у меня самый подходящий практически для любой из них, от двадцати пяти до пятидесяти пяти, вот они и устроили на меня самую настоящую охоту. Можете себе представить, какая обстановка царит в коллективе, где два десятка женщин интригуют по поводу одного мужчины? Да застрелиться легче, чем это терпеть! Бесконечные склоки, подставы, сплетни… Я и подумал: ну что я тут сижу, сперматозоиды под микроскопом считаю и варюсь в этом котле взаимной ненависти и постоянных склок? И работа не такая уж привлекательная, и обстановка ужасная. Вот и решил, что лучше буду заниматься экспертизой живых лиц. Мне это гораздо интереснее, да и с медицинскими документами работать мне нравится.
Саблину было немного странно слушать, как человек сам о себе такое рассказывает: все бабы из‑за него, дескать, передрались. Вроде как хвастается. Но присмотревшись к Юрию Альбертовичу, он понял, что тот не хвастался, а просто честно рассказывал о том, что было, не считая нужным привирать и выдумывать какие‑то несуществующие причины.
– Вы же понимаете, мне нужно было в любом случае менять специальность, потому что если бы я остался биологом, то мне пришлось бы работать в женском коллективе всегда, даже если бы я каждый год переезжал в другой город и переходил в другое бюро, – говорил он. – Пока я был женат, у меня проблем не было, а как только развелся – так и началось, никакой жизни не стало.
Комментариев нет