Даррелл скрестил на груди руки, а потом не спеша поведал в камеру то, о чем Мелани уже было известно во всех подробностях. Он не сглаживал правду, ничего не приукрашивал, не опускал деталей, он просто выложил все факты и представил их на суд зрителей.
– Да… – протянул Томми Блантон, когда Даррел закончил рассказ. Потом он подал знак оператору, чтобы тот прекратил съемку. – Я бы, наверное, на вашем месте не смог. А вы, я смотрю, даже рады тому, что рассказали правду.
– Вы знаете, да, – ответил Уайт. – Поймите, когда такое тяжкое бремя висит на душе столько лет и постоянно давит на тебя, это становится просто невыносимым. Когда я его сбросил, то мне стало необычайно легко, словно я в одночасье потерял в весе килограмм двадцать, не меньше!
– Но вы ведь все-таки спасли того мальчика, – сказал Блантон. – И он обязан вам жизнью.
– Это-то, конечно, так, ведь все могло бы сложиться иначе. – Он постучал по подлокотнику кресла. – Но я благодарен судьбе, что все закончилось благополучно.
Потом Томми Блантон сделал то, чего от него никто не ожидал. Он протянул руку Дарреллу. Тот, немного растерявшись, замешкался, но потом все-таки пожал ее.
– Мистер Уайт, позвольте от души выразить вам свое восхищение, – горячо проговорил Блантон. – Могу заверить вас, что не каждый, далеко не каждый решился бы на такое признание. И вы дали мне гораздо больше, чем просто очередной материал для репортажа. Спасибо.
Репортер отошел на шаг и сделал знак операторам. Они посовещались еще некоторое время, а потом один из них убрал камеру, свернул кабель и покинул салон яхты.
В душе Даррела заклокотало ощущение свободы. Правда о его прошлом наконец стала известна всем. Геркулес снова стал смертным – таким, как все. Все это наполнило Даррела оптимизмом.
Остается еще один человек, с которым ему нужно объясниться, – его брат Гленн. Только тогда он по-настоящему будет готов приступить к созданию будущего, о котором мечтает. Будущего с Мелани…
А она сидела на камбузе и наблюдала за ним. Его руки так и тянулись обнять ее, увлечь на ту самую койку в каюте, на которой они провели прошлую ночь.
Глядя на нее, он вдруг осознал, что не просто влюбился в нее. Он давно и безгранично любит ее. И не может представить ни одного дня без нее.
Он подошел к Мелани и уселся рядом.
– Зачем ты ему все рассказал? – спросила Мелани.
– По двум причинам, – ответил Даррел. – Во-первых, я заключил с Блантоном сделку.
– Сделку? – Мелани подняла брови.
– Я дал Томми то, что ему требовалось больше всего, – сочную историю, которую он может теперь передать в новостях, в обмен на то, что он умеет лучше других. – Даррел улыбнулся.
Мелани подняла руки, словно защищаясь.
– Только не говори мне, что он еще останется с нами!
– О, наверняка останется! Только он не будет досаждать ни тебе, ни мне. Его целью теперь станет…
– Сьюзи? – шепотом произнесла Мелани и понимающе кивнула. Она улыбнулась, и сердце Даррела подпрыгнуло. – Ну и коварный же ты тип, Уайт.
– Дело в том, что на старуху ничто не действует, – словно оправдываясь, объяснил Даррел. – Думаю, мы свели бы ее с ума, если бы прямо у нее на глазах принялись заниматься любовью на камбузе, хотя… – он украдкой посмотрел через ее плечо, – я сильно опасаюсь ее вязальных спиц.
Мелани засмеялась, тщетно пытаясь выкинуть из головы эротическую картину, только что вскользь упомянутую Уайтом. Прошлой ночью их тяготение друг к другу наконец стало очевидным для обоих и достигло кульминации. Мелани почувствовала это в его жгучем взгляде и в его прикосновениях, заставляющих ее вздрагивать.
– Итак, – сказала она, откашлявшись и стремясь скрыть свои чувства, – что же собирается сделать для нас Блантон?
– Отслеживать каждый шаг Сьюзи. Совать нос в ее чертовы спицы, ловить момент, когда она окажется без своего безвкусного макияжа. В общем, он сделает ее жизнь настолько невыносимой, что Сьюзи не выдержит и освободит нас от своего присутствия.
– Но кому интересна личность этой старухи? – недоумевала Мелани.
– Конечно, никому, но Блантон рассчитывает, что она когда-нибудь придет в ярость, – объяснил Даррел. – А ему как раз нужен такой материал. Он говорит, что это важно для хорошей и правдивой передачи. Кроме того, сегодня он загружен меньше, чем обычно, и поэтому большую часть времени проведет именно здесь.
– Этот человек настоящее пресмыкающееся, – с отвращением проговорила Мелани.
– Но у него есть две-три подкупающих черты характера. Так или иначе, он, я думаю, выживет отсюда Сьюзи с Кевином. После чего яхта достанется тебе.
– Даррел, в самом деле, тебе не нужно…
– Позволь мне все-таки сделать это для тебя, – твердо произнес он и отвернулся. – Я слишком мало совершил в жизни такого, чем можно по праву гордиться. И я не настолько стар, чтобы не начать все сначала и не попытаться стать другим человеком.
Мелани не ответила, так как дверь каюты распахнулась и в салоне появилась Сьюзи. На ее испещренное морщинами лицо был наложен свежий слой макияжа, а сама она переоделась в брючный хлопковый костюм. Верный своему слову, Томми Блантон дал знак оставшемуся оператору настроить камеру и начать съемку. Сьюзи уселась в кресло и взяла в руки спицы.
Поначалу казалось, что ей нравится быть объектом такого повышенного внимания. Но через полчаса беседы с неутомимым Блантоном ей уже было не до веселья. Она несколько раз бросала на него раздраженный взгляд, однако сохраняла спокойствие. Спицы в ее руках застучали еще громче, наполняя помещение металлическим звоном.
– Пойду в душ, пока там еще есть вода, – сказал Даррел. Встав, он посмотрел на Мелани, и в его глазах застыл немой вопрос. – Жаль только, что печенье давно закончилось…
Мелани рассмеялась.
– Возле раковины найдешь мой шампунь и мыло, – усмехнулась она. – Пользуйся бесплатно.
– Спасибо. – Даррел улыбнулся и послал ей воздушный поцелуй.
Томми Блантон отслеживал каждый шаг Сьюзи. Он буквально приклеился к ней и снимал, поминутно спрашивая ее о жизни, о родственниках, о любимых телепередачах. Когда старуха поднялась налить себе минеральной воды, Блантон вместе с оператором пошли за ней на камбуз. Когда Сьюзи принялась готовить коктейль для Кевина, репортер не забыл поинтересоваться ингредиентами и тут же затронул тему здорового питания.
В тот момент, когда Даррел Уайт, освежившись, появился в кают-компании, Сьюзи с удивительной для своего возраста прытью шмыгнула к двери туалета и заперлась там. Репортер повернулся к Кевину, сидевшему на кушетке и читавшему газету. Старик оказался более склонным к беседе и тут же принялся рассказывать о своих внуках и о том, как он любит на досуге постолярничать в их с женой загородном домике.
Комментариев нет