– Юр, а давай вместе уйдем, а? – предложила она. – Я все понимаю, я тебя здесь одного не брошу, даю слово. Но с другой стороны, зачем тебе оставаться с Афоней? И меня привязываешь, и сам мучаешься. Хочешь, я поговорю с Заточным? Наверняка у него найдется место для нас обоих.
– Аська, ты в облаках витаешь, – грустно усмехнулся Коротков. – Ну какой Заточный? Ты что, забыла, что у нас новый министр? Он пока еще своих замов перетряхивает, а как с назначением новых заместителей все уляжется, эти заместители начнут менять начальников главков. И где тогда окажется твой Заточный?
– Тоже верно, – вздохнула Настя, – я об этом как‑то не подумала. Но в принципе‑то ты готов уйти?
– Честно?
– Честно.
– Если честно – нет. Ася, я не мальчик, мне скоро пятьдесят стукнет…
– Еще не скоро, – с улыбкой перебила его Настя.
– Скорее, чем хотелось бы. У меня тридцать лет выслуги. Ты понимаешь, что это такое – тридцать лет службы? Как поступил после десятого класса в Омскую школу милиции, так и служу в ментовке. Много чего повидал, много чего умею. Я любил и продолжаю, как идиот, любить свою работу. Я родился для нее, я в нее вошел, как в хорошо сшитый костюм влез – мне удобно, комфортно, не жмет, не тянет. У меня два ранения, восемнадцать выговоров и хренова туча благодарностей и прочих поощрений. И что, на исходе пятого десятка признать, что прожил жизнь неправильно? Что любил то, чего не нужно было любить? Что много лет с потом и кровью учился, нарабатывал профессионализм и теперь умею то, что никому не нужно и никем не востребовано? Пойми, Аська, розыск – это моя жизнь. И другой у меня не будет. Во всяком случае, я не хочу, чтоб была. Мне не нужна никакая другая жизнь и другая работа. Поэтому я прошу: не уходи, помоги мне. Если можешь, конечно.
– А ты меня от Афони защитишь?
– Все, что смогу, – Юра прижал руку к сердцу. – Костьми лягу между ним и тобой, чтобы он до тебя не дотянулся.
– Ладно, тогда иди звони насчет проверки убитого в РУБОПе. Кстати, ты нашел где жить?
– Пока нет… То есть я в принципе договорился, у меня приятель в Академии МВД работает, ему как иногороднему выделили квартиру в общежитии, а он недавно женился и живет у жены. Квартира эта ему без надобности, но сейчас там какие‑то его родственники обитают, в Москву за культурой, а заодно и за покупками приехали. Через неделю уедут, и я вселюсь. Мне вот только неделю эту перекантоваться где‑нибудь… А, ладно, ерунда это все, на работе поночую, не рассыплюсь. Не впервой.
Настя с сочувствием посмотрела на него. Ну что ж это за жизнь такая, а? Человек тридцать лет честно отдал делу раскрытия преступлений, дважды был ранен, имеет бесчисленное количество поощрений, а вот решил уйти от жены – и деваться ему некуда. Так и будет скитаться по временно свободным хатам, которые предоставляют знакомые, потому что снимать квартиру – дорого, на это вся зарплата уйдет, даже на сигареты не останется, не говоря уже о еде, одежде, алиментах на сына и бензине для машины, которая, кстати сказать, настолько старенькая, что постоянно требует ремонта, а он, между прочим, тоже небесплатно делается. Ну что ж это за жизнь, которая сама толкает сыщика в широко раскрытые объятия криминальных структур, которая не шепчет – в голос кричит каждую минуту: плюнь на все, возьми деньги, сделай, как тебя просят, и живи без проблем!
– Хочешь, поживи у меня, – предложила она совершенно искренне. – У нас теперь гостевое место не на раскладушке, а на мягком диване.
– Хочу, – так же искренне ответил Коротков. – А я тебя не стесню?
– Да брось ты, – Настя весело махнула рукой, – ты ж сколько раз у меня ночевал. Зато будешь по утрам возить меня на работу на машине, как белую леди.
Через полчаса стало известно, что по учетам регионального управления по борьбе с организованной преступностью Теймураз Инджия не проходит, то есть полученная Коротковым информация о причастности водителя съемочной группы к сокольнической преступной группировке оказалась недостоверной.
– Извини, подруга, – Коротков виновато развел руками, – я бы рад, но… Сама понимаешь. Ребята в Сокольниках уже в курсе, что мы подключаемся. Готовы рассказать тебе все, что знают.
– Да уж, – Настя скептически оглядела замначальника отдела, – на доброго вестника ты мало похож. Ну скажи хоть напоследок что‑нибудь приятное, подсласти пилюльку‑то.
– А ведет это дело следователь Гмыря, – торжественно объявил Юра. – Горячо тобою любимый Борис Витальевич.
– Ну слава богу, хоть здесь повезло, – Настя с облегчением вздохнула и отправилась в Сокольники.
* * *
Наталья Воронова милиции не боялась. Не то чтобы она была «крутой» и уверенной в своем могуществе особой, которая ничего не боится, потому что от всего и от всех откупится. Просто жизнь складывалась так, что посещать это государственное учреждение приходилось в свое время часто. Первый муж Натальи был моряком‑подводником, служил в Западной Лице, и для приезда к нему требовался специальный пропуск в погранзону, который оформлялся именно в милиции. А ездила Наталья к нему каждый год на протяжении многих лет. Потом воспитанница, Иринка, соседка по коммунальной квартире, стала добавлять поводы для встреч Вороновой с милиционерами. Потом были документальный сериал о проблемах подростков и молодежи и полнометражные документальные фильмы «Законы стаи» и «Что такое хорошо и что такое плохо», для подготовки и съемки которых Наталье пришлось тесно общаться с представителями самых разных милицейских служб и провести немало времени в исправительно‑трудовой колонии для несовершеннолетних. Так что в свои сорок шесть лет Наталья Александровна Воронова не испытывала ни малейшего душевного трепета ни перед самим учреждением, ни перед его представителями. И тем не менее ей было не по себе. Беседа со следователем и дача показаний в качестве свидетеля – такое с ней случилось впервые.
– Наталья Александровна, вы можете как‑нибудь прокомментировать сегодняшние публикации в некоторых газетах? – спросил следователь, представившийся Борисом Витальевичем, и положил перед ней две газеты, которые она уже читала сегодня утром. В одной был опубликован материал под названием «Война телеканалов продолжается», в другой заголовок еще покруче: «Убит водитель. Кто следующий?»
Несмотря на внутренний неуют и неостывшие еще впечатления от произошедшего поздним вечером в субботу, Наталья не смогла удержаться от усмешки.
– Да бог с вами, Борис Витальевич, разве можно к этому относиться серьезно? Это же полный бред!
Комментариев нет