Девочкам хватило услышать только «раз», и их тут же сдуло ветром. Они прекрасно были осведомлены, какими ужасными бывают некроманты в бешенстве. Про нашего дедушку в деревне все знали. А я некромант, между прочим. И стадия «бешенство» медленно, но верно перетекает в стадию «убью, подниму, а потом снова убью».
– Вы чего здесь устроили, а? – угрожающе нависала я над этими умертвиями, собираясь воспользоваться оружием массового поражения.
– Так возвращения твоего ждем не дождемся, – спокойно и даже лениво ответила мне крыса, подставляя спину солнечному лучу, что проникал в комнату через окно.
– Угу, – подтвердил паук, а его глазенки зло сузились, едва он встал на все свои лапы.
– Ругаться будем, – снова протянула эта серая вертихвостка.
– Угу, – поддакнул мохнатый монстр, на всякий случай, видимо, перебираясь поближе к крысе.
– Ругаться? – взвилась необученная некромантка, уже точно зная, что будет убивать. – Да как вам в голову пришло моим сестрам показаться? Да вы же неизвестно где валялись до того, как восстали! Убью! – замахнулась я сковородой.
Чего им, конечно, не занимать, так это скорости. Деревенские рассказывали, что поднятая нежить медлительна и тупа как пробка, но на своем личном опыте я смело могла говорить об обратном. Во‑первых, крыса не только носилась как угорелая, взбираясь то на шкаф, то на стол, но еще и кричала про то, что я не имею никакого морального права наносить ей телесные повреждения.
Мертвой! Телесные повреждения!
Во‑вторых, паук нисколько от нее не отставал и не забывал при этом угукать при каждой удобной возможности, соглашаясь с этим серым комком шерсти по всем фронтам. Правда, через полчаса активного бегания по комнате я все‑таки поняла одну неоспоримую истину: умертвия не устают, в отличие от людей.
– Набегалась? – совсем как человек, села крыса со мной рядом прямо на пол.
Паучок приближался к нашей компании осторожно – бочком, бочком передвигался маленькими шажками, но в итоге тоже уселся рядом, с тяжелым вздохом сложив четыре передние лапки перед собой.
– Ага, – ответила, любовно поглаживая сковородку, которая не раз меня выручала.
– Софка, – протянула мне крыса лапку, и я не без брезгливости пожала ее, потому как родители воспитали хорошо. – Ну, раз ты уже успокоилась, я тебе так скажу: срочно тебе нужно в академию ехать. У них как раз через два дня новый учебный год начинается. Если артачиться будешь, опоздаешь и проблем не оберешься. Все равно ведь заберут, как бы папка твой ни лютовал. Некроманта он, кстати, крепко приложил. За такое и на каторгу сослать могут, поэтому, если кто спросит, это ты его толкнула. Тебе ничего не будет, а мужика жалко. Хороший он, детей любит.
– Угу, – согласился паучок, важно закивав.
– Так он ведь в дом проник без спроса. А вдруг он меня чести девичей лишить хотел? – призадумалась я над тем, почему такая несправедливость относительно простых людей.
– А это неважно. Они своих всегда отмажут, даже если не только хотел, но и лишил, так что ври напропалую, когда снова за тобой явятся.
– А они явятся? – не то чтобы я не верила. Просто верить до отчаяния не хотелось.
– Конечно, явятся. Сначала ученика отправляют, а если у него не получается, то преподавателя. Так что, собирай вещички…
– Помогите! Помогите! – вдруг раздалось где‑то на улице, и мы все трое мигом очутились у окна.
Темный Бог подкрался незаметно.
* * *
– Твою ж мышь! – прижала я руки к груди, выбежав на порог дома.
Там, за воротами, все наши деревенские мужики – кто с чем в руках – гнали по деревне обоих некромантов. И если присланный из столицы паренек бежал вполне себе даже резво и на всю округу орал «Помогите!», то смотрящий плелся кое‑как, едва уворачиваясь от сыплющихся на него ударов.
И ведь мужики же не знают, что им за это будет, если некроманты на них в столицу пожалуются…
Не думая ни секунды, я ринулась вслед за толпой, но куда там мне было за ними угнаться. Зато я знала, кто сможет их догнать.
– Эй, лошадь! – крикнула я, завидев, как в кустах прячется та самая животинка, которая благодаря моему дару восстала из мертвых.
Лошадь вскинулась, высунув морду из‑под листьев, но взгляд у нее был совсем не добрый. Я бы даже сказала – укоризненный. И вот где‑то я этот взгляд уже видела…
– Не лошадь? – правильно поняла я возмущенный взор мертвых глаз. – Ну, конь так конь! Шуруй давай сюда, иначе не успеем!
С независимым и гордым видом конь выбрался из кустов и встал рядом со мной, видимо, ожидая извинений за свое существование, но мне было не до реверансов. Подавив в себе приступ брезгливости, я забралась на животинку и привычно ударила по его бокам, но конь с места не двинулся. Только морду недовольную ко мне повернул да дыханием своим несвежим обдал.
– Ты чего стоишь? – взвилась злая некромантка и ударила пятками по его бокам еще раз. – Быстрее догоняй!
Конь вздернул бровь. Вот просто взял и вздернул бровь!
– Упокою, подниму, а потом еще раз упокою! – пригрозила я, зло сузив глаза.
Мы взвились с места.
Да я едва ли успела схватиться за шею этого бессовестного коня, когда он на всех парах двинулся вперед. Гул голосов был слышан еще издали, но к тому моменту, как мы поравнялись с мужиками, они добрались уже до конца деревни. Загнанные в угол, а точнее, к воротам некроманты тяжело дышали и кое‑как держались на ногах, тогда как бежать им было уже некуда.
Как только в нашем королевстве поселились некроманты, абсолютно все города и деревни обзавелись забором и тяжелыми плоскими воротами высотой в три этажа. На воротах в городах и столице по обыкновению стояли стражники, но в деревнях такой роскоши, как охрана, простой люд не имел, а потому в роли постовых выступали сами деревенские, поочередно защищая родные земли и свои семьи.
Именно поэтому двум некромантам бежать из деревни было некуда. Дядьки Митор и Перок ворота им не открыли, да и сами к мужикам примкнули, угрожающе выставив вперед самые настоящие заговоренные мечи, которых на всю деревню и было что два штуки.
– Остановитесь! Подождите! – кричала я, но тут ворота без труда распахнулись, некроманты свалились на землю, а деревенские резко отпрянули назад. И вот все бы хорошо, но конь мой при этом остановиться как‑то позабыл, а потому затормозила я, уже поравнявшись с воротами.
Явно ощущала на себе чужой изучающий взор. Дрожь прошлась по коже непроизвольно, но стоило мне только поднять взгляд, как сердце забилось в груди испуганной птицей. И вот я очень даже понимала коня, который прижал свои уши и ооочень осторожно, ооочень медленно начал ступать назад. Да я бы тоже сбежала, если бы тело вдруг от страха не приросло к коню, но, увы, инстинкт самосохранения действовать отказался категорически.
Комментариев нет