– Не торопись, – тихо предостерег он меня ровным голосом, в котором слышалась забота. Все еще держа бутылку во рту, я подняла на него глаза. Он нахмурился:
– Ты же не хочешь, чтобы тебя всем этим вырвало.
Он был прав. Послушав его, я стала пить медленнее. И все время не спускала с него глаз. Он залез в свой рюкзак, вынул что‑то похожее на свернутую футболку и протянул ее мне.
– Это тебе.
Я пригляделась к свертку. На темно‑синей ткани виднелась белая надпись. Но что именно там написано, я разобрать не могла.
– Что это? – Я все еще не доверяла ему. Не знала, что им движет. Может он такой добрый сейчас, чтобы мной воспользоваться? Я не знала, кто он. Не знала, почему он хочет помочь мне. Я ничего не понимала.
– Футболка, чтобы ты могла переодеть ту, что на тебе. – Он указал на меня рукой. – Я подумал, что ты, наверное, захочешь переодеться в чистое. Но у меня нет для тебя шортов, ничего такого. Я слишком большой, а ты э‑э… маленькая.
Он не выглядел таким уж большим, но был выше меня ростом. Я взяла из его рук футболку и развернула. Это была футбольная майка школьной команды. Сверху красовалось название и эмблема с надутым, угрожающего вида орлом.
– Ты ходишь в эту школу? – спросила я.
Уилл не обратил внимания на мой вопрос. Он огляделся вокруг.
– Надо спешить, – сказал он, прищурившись. – Скоро сядет солнце.
– Я не могу переодеваться при тебе, – прошептала я, и он, не проронив ни слова, отвернулся и стал копаться в рюкзаке спиной ко мне. Но я хотела убедиться, что он не обернется.
– Быстрее, Кэти, – поторопил он. Тогда я разорвала грязную истрепанную футболку, которая была на мне. И пока натягивала на себя новую, она соскользнула вниз к моим ногам. Его футболка доходила мне до середины бедра. Так что под ней скрылись мои грязные, заскорузлые шорты. А рукава доставали до локтей. На трясущихся ногах я попыталась встать, но колени тотчас подкосились. Я чуть не упала.
В ту же секунду он бросился ко мне, чтобы подхватить под локоть, но я увернулась.
– Я в порядке, – пробормотала я, казалось, он обжег меня, коснувшись пальцами. Это было небольно. Больше похоже на покалывание электрического разряда, который привел мое тело в чувство.
Это было странно.
– Я думал, ты сейчас упадешь, – сказал он тихо. Опустил голову, и черная челка упала ему на лоб. И снова цвет его волос показался мне каким‑то искусственным. И я присмотрелась к нему поближе, желая понять, что он за человек.
На нем была черная футболка. Самая простая. На ногах черные узкие джинсы и кроссовки Vans, до того стоптанные, что мне таких еще никогда не приходилось видеть. На мочке левого уха он носил тонкое серебряное кольцо. И такое же на губе, с правой стороны. Он был весь в черном, с головы до пят. Длинный. Тощий. Дерзкий. С длинной челкой, закрывающей пол‑лица. Немного похож на ребят из школы, которые называли себя эмо, но, в отличие от них, он не выглядел бледным. И еще он был подкаченный. Не то что бы слишком накаченные руки, но мышцы были видны. Он выглядел сильным.
Даже немного пугающим.
– Нам надо уходить, – твердо сказал он, встречаясь со мной взглядом. Как уверенно, как по‑мужски прозвучал его глубокий бархатистый голос. Но, присмотревшись, я сразу заметила, что он волнуется. На самом деле он был еще только ребенком.
Как и я.
Теперь я медлила, не зная, стоит ли идти за ним. И он, должно быть, почувствовал это. Наши глаза снова встретились, и я призналась:
– Мне страшно.
На долю секунды он осекся. Подозреваю, он растерялся, не зная, что со мной делать.
– Нельзя бояться, Кэти. Ты должна быть смелой. Пойдем со мной.
Я хотела. Очень хотела.
– Что если он найдет нас? Что он сделает?
Уилл стиснул зубы и от этого стал еще больше похож на взрослого непреклонного мужчину. А совсем не на ребенка, каким казался до этого.
– Он ничего тебе не сделает. Я ему не позволю.
– Обещаешь? – Я понимала, что прошу слишком многого, но мне нужно было услышать эти слова. Нужно было хоть какое‑то напутствие.
Он посмотрела на меня торжественно:
– Обещаю.
Я хотела ему верить. Мне нужно было кому‑нибудь верить, чтобы выбраться оттуда. Так что я полностью доверилась ему. У меня не было выхода.
Тогда он повернулся и без промедления направился к выходу из сарая. Стараясь не отставать, я последовала за ним. Одной рукой я по‑прежнему сжимала полупустую бутылку. Взяв меня за другую руку, он помог спуститься по расшатанной лестнице. Выщербленные доски впивалась в стопы, и я вздрагивала на каждом шагу.
– Тебе нужна обувь, – пробормотал он и снова полез в свой волшебный рюкзак. Оттуда он достал пару ярко‑оранжевых резиновых шлепанец, из тех, что стоят меньше пяти долларов за пару. – Я нашел их.
«Интересно, кто их носил», – мелькнула мысль. Впрочем, это было уже неважно. Теперь их носила я.
Я засунула ноги в шлепанцы, и, хотя они были слегка великоваты, стало намного лучше. Он улыбнулся. Такой мимолетный неровный изгиб сомкнутых губ. Появился и тут же исчез. Затем без лишних слов он кивнул, чтобы я шла за ним. Я так и сделала, глядя ему в затылок, стараясь шагать с ним в ногу. Мы прошли через задний двор, мимо карусельной лошадки, одиноко прислонившейся к забору.
– Это лошадка твоя? – Я хотела выяснить, живет ли он в этом доме. Какова его роль в моем похищении.
– Да, нашел ее среди мусора недалеко от парка.
Парк. Парк аттракционов. Значит он близко. Ближе, чем я думала.
– Их обычно продают. С молотка. Люди такое покупают. Это для них вроде как купить кусочек счастья из детства, что‑то на память, – продолжал он. Я заглянула в его лицо. Неужели эта лошадка для него тоже кусочек счастья из детства? Хотя он все еще ребенок. Старше, чем я, конечно. Но точно не взрослый.
– Но эту они выбросили на помойку. Она сломана, потерлась и облупилась. К тому же она коричневая, неказистая, наверное, плохо смотрелась рядом с остальными раскрашенными лошадьми. Ты ведь каталась на карусели? – Тут он встретился со мной взглядом, и я кивнула. – Все светится, музыка играет, колокольчики звенят, гудки гудят. Этот парень явно во все это не вписывался.
Меня посетило странное чувство, что он говорит уже не о лошади. А о себе.
– Но нам надо идти. – Он начинал раздражаться. Бросил последний нетерпеливый взгляд на обломок карусели, и мы пошли дальше. Он подвел меня к воротам, открыл их, показывая, что я должна выйти первой. Что я и сделала, скрепя сердце и навострив уши. Меня не оставляло чувство, что, возможно, все это ловушка. И он обрекает меня на смерть.
Комментариев нет