Не оглядывайся



Глядя на белый потолок, я почувствовала, что мои легкие не в состоянии сделать полный вдох. А когда женщина словно пригвоздила меня к койке, дышать стало еще тяжелее. Это сильно озадачило и даже потрясло меня. Такая неловкая поза. У меня перехватило дыхание. Эта мысль не была связана с настоящим, но вот раньше… раньше чего?

– Расслабься, милая. – Медсестра отпустила меня и встала рядом с тележкой. – Полиция связывается с соседними округами, выясняя, поступали ли к ним заявления о пропавших людях. Они скоро найдут твою семью.

Она взяла что‑то длинное и тонкое, блестевшее под лучами яркого, но какого‑то мертвенного света, а через две минуты у меня по щекам потекли слезы. Сестра была явно привычна к таким сценам – она сделала свое дело и, не сказав ни слова, вышла из палаты. Я свернулась в комок под тонким одеялом, притянув коленки к груди. В таком положении и без единой мысли в голове я лежала до тех пор, пока не заснула.

Во сне я падала – это было бесконечно долгое падение в темноте; я падала снова и снова. Мне слышались крики – такие пронзительные, что волоски на теле вставали дыбом, – а после криков наступала тишина, и на ее фоне появлялся мягкий убаюкивающий звук, который меня успокаивал.

Проснувшись на следующее утро, я решила начать с малого. Так как же все‑таки меня зовут? У меня ведь должно быть имя, но я не представляла, как его вспомнить. Повернувшись на спину, я вскрикнула – из моей руки торчал внутривенный катетер капельницы. Передо мной стояла пластиковая чашка с водой. Я медленно села и потянулась к посудине. Она дрогнула в моей руке, и немного воды пролилось на одеяло.

Вода… но с ней было что‑то не то. Темная маслянистая вода.

Открылась дверь, и вошла медсестра, а с ней врач, который накануне вечером осматривал меня. Он мне нравился. Улыбался он искренне, по‑отечески.

– Вы помните, как меня зовут? – Я ответила не сразу, но его улыбка оставалась прежней. – Я доктор Уэстон и всего лишь хочу задать вам несколько вопросов.

Он задал мне те же самые вопросы, что и все остальные. Помню ли я свое имя? Знаю ли я, как попала на ту дорогу и что делала до того, как помощник шерифа нашел меня? Ответ на все его вопросы был один и тот же: нет.

Но когда доктор перешел к другим вопросам, на них у меня появились ответы.

– Вы когда‑нибудь читали книгу «Убить пересмешника»?

Мои пересохшие губы треснули, когда я улыбнулась. Все проще простого!

– Конечно, это книга о расовой несправедливости и о разных проявлениях мужества.

Доктор Уэстон одобрительно кивнул.

– Отлично. А вы знаете, какой сейчас год?

Мои брови изогнулись и приподнялись.

– Сейчас две тысячи четырнадцатый.

– А какой сейчас месяц, вы знаете?

Я замолчала, и улыбка сползла с его лица.

– Сейчас март. – Я облизала языком сухие губы и почувствовала, что начинаю нервничать. – Но не знаю, какое сегодня число и какой день.

– Сегодня двенадцатое марта, среда. А какой последний день вы помните?

Я заерзала на краешке кровати и ответила, но мой ответ прозвучал полувопросительно:

– Вторник?

Губы доктора Уэстона снова изогнулись в улыбке.

– Вы пропали гораздо раньше. Когда вас доставили сюда, ваш организм был сильно обезвожен. Давайте попробуем еще раз?

Я могла бы попробовать, но какой от этого прок?

– Не знаю, – ответила я.

Он задал мне еще несколько вопросов, но тут санитарка принесла еду, и я почувствовала, что ненавижу картофельное пюре. Таща за собой, как багажную тележку, штатив с капельницей, я стала пристально всматриваться в незнакомое лицо в зеркале ванной комнаты.

Этого лица я никогда прежде не видела.

Но это было мое лицо. Я наклонилась вперед, рассматривая свое отражение. Длинные, все в колтунах, медного цвета волосы. Слегка заостренный подбородок. Высокие скулы. А цвет глаз располагался в цветовом спектре где‑то между коричневым и зеленым. Нос был маленьким – это открытие меня обрадовало, и я предположила, что могла бы сойти за хорошенькую, не будь этого пурпурного кровоподтека, протянувшегося через весь лоб и почти полностью закрывавшего мой правый глаз. Кожа на подбородке была содрана, и на этом месте красовалось огромное малиновое пятно.

Я попятилась от раковины, волоча за собой в свою крохотную палату надоевший штатив с капельницей. Из коридора послышались голоса, и я задержалась у двери.

– Вы хотите сказать, что она вообще ничего не помнит? – спросил высокий женский голос.

– У нее сложное сотрясение мозга, которое повлияло на ее память, – терпеливо и спокойно объяснял доктор Уэстон. – Потеря памяти, как я полагаю, является временной, но…

– Что «но», доктор? – прозвучал мужской голос.

Теперь разговор зазвучал словно из телевизора за закрытой дверью: звук его вы слышите, а изображения не видите.

«Мне действительно жаль, что вы тратите так много времени на эту девочку. От нее можно ждать только неприятностей, и мне не нравится, что вы уделяете ей столько внимания».

Это был его голос – голос человека за дверью, однако я не могла вспомнить, кто это, и никаких связанных с этим голосом ассоциаций.

– Потеря памяти может быть постоянной. Такие случаи трудно предсказать. В данный момент мы просто не знаем. – Доктор Уэстон откашлялся. – Хорошая новость – это то, что остальные ее травмы являются поверхностными. И, как показало дополнительное обследование, насилию она не подвергалась.

– О боже! – вскричала женщина. – Насилию? Подобно…

– Джоанна, доктор же сказал, что в этом плане с ней все в порядке. Ты должна успокоиться.

– Как я могу быть спокойна, Стивен, – оборвала она мужчину. – Ее искали четыре дня.

– Парни из нашего округа нашли ее рядом с государственным лесным заповедником «Майко», – сообщил доктор Уэстон и, немного помолчав, спросил: – Вы не знаете, почему она там оказалась?

– У нас там летний дом, но с сентября он закрыт. И мы это проверили. Верно, Стивен?

– Но сейчас с ней все в порядке, верно? – не отступался тот самый мужской голос. – Проблема только с ее памятью?

– Да, но это не просто случай амнезии, – ответил доктор.

Я попятилась от двери и залезла на кровать. Мое сердце снова гулко стучало. Кто эти люди и почему они здесь? Я натянула одеяло на плечи и принялась анализировать обрывки фраз и отдельные слова из сказанного доктором. Что‑то о травмах, причиненных серьезным шоком, в сочетании с обезвоживанием организма и сотрясением мозга, – с медицинской точки зрения это настоящая буря, по причине которой мой мозг утратил связь с идентификацией моей личности. Слишком все это сложно.

– Я не понимаю, – донесся до меня голос женщины.






Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23

Комментариев нет

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *