Потому‑то Каменская и велела Мише постараться узнать, не случалось ли чего‑то подобного с Лазаревой в детстве. Настя, со своей стороны, собиралась поднять все многолетней давности материалы о нападениях на детей и подростков и посмотреть, не мелькнет ли в списке потерпевших фамилия Анны.
Доценко крутился, как уж на сковородке, подбираясь к интересующему его вопросу с разных сторон, но пока ничего интересного у своей новой знакомой узнать не сумел. Ни разговоры о тягостных воспоминаниях детства, ни попытки порассуждать о Фрейде и психоанализе ни к чему не привели.
Михаил чувствовал себя неловко, он видел, что Анна всерьез рассматривает его, красивого рослого неженатого «журналиста», знающего толк в любовных романах, как кандидата в мужья, хотя, видит бог, никаких надежд он ей не подавал, о любви не говорил, в постель не тащил и вообще вел себя до неприличия целомудренно. Но такой уж была Аня Лазарева, не зря его предупреждала осведомленная дама из Федерации баскетбола. Девушка горячо верила во все, во что сама хотела верить, раздувая огонь из мельчайшего повода, даже мнимого. И Доценко с нетерпением ждал той благословенной минуты, когда сможет больше не приезжать к семи часам на «Профсоюзную».
* * *
Парыгин тревожился все больше и больше. Уже несколько дней он наблюдает за этим сыщиком с Петровки, Доценко, и ничего не проясняется. Парень мотается по всему городу, по вечерам встречается с продавщицей газет, уродливой дылдой с длинным красным от мороза носом (и чего он в ней нашел, интересно?), и ни разу за все время рядом с ним не появился никто из тех, кто приходил к Парыгину домой. На всякий случай Евгений оставил Доценко на полдня в покое и проследил за другим сыскарем, вместе с которым Михаил как‑то выходил с работы. Может быть, Доценко работает с кем‑то вместе, и с той троицей встречается не он сам, а его напарник. Но и это мероприятие результата не дало. Никто из троих в обозримом пространстве не мелькал.
Его грызла не только тревога за самого себя, но и проблема денег для Лолиты. Деньги надо достать во что бы то ни стало, потому что ситуация не может до бесконечности существовать в том виде, как она есть сегодня. Лолита и племянник не живут дома, парень в школу не ходит, хорошо хоть Лола на работе отпуск за свой счет оформила. Не дело это. Не зря же говорится, что нет ничего более постоянного, чем временное. Из‑за того, что на нем повисли родственники, Евгений, во‑первых, потерял жилье, которое мог бы использовать как место встречи или даже место выполнения заказа (и такое бывало), а во‑вторых, потерял свободу передвижения. Случись нужда, он не сможет теперь надолго уехать из Москвы, потому что должен заботиться о Лолите и маленьком Сереже. Им нельзя выходить из дому, и даже по телефону разговаривать он им запретил, поэтому сам остался для них единственной связью с внешним миром, не говоря уж о покупке продуктов. Нет, ситуацию надо каким‑то образом брать в свои руки и приводить к логическому завершению.
Парыгину, опытному профессиональному убийце, даже в голову не приходило использовать свое мастерство для того, чтобы отвязаться от кредиторов покойного брата. Долги надо отдавать, это было непреложно. И кредиторы не виноваты в том, что кто‑то оказался им должен. Они одолжили человеку денег, поверили честному слову, даже в залог ничего не взяли. За что же их убивать? Лучше дождаться, когда кому‑то понадобится кого‑нибудь убить, получить заказ, выполнить его, взять причитающийся «гонорар» и отдать долг брата. Вот так будет честно. А убивать тех, кто требует возврата денег с процентами, и требует вполне справедливо, непорядочно. Это была странная, на посторонний взгляд, логика, но самому Парыгину она казалась нормальной. Убийство убийству рознь, считал он. Убить человека, выполняя оплачиваемую работу, это совсем не то же самое, что лишить жизни человека, с которым не можешь договориться полюбовно и снять конфликт. Второе – стыдно и недостойно настоящего мужчины. Первое – вполне допустимо.
Газеты Евгений читал редко, новости предпочитал узнавать из телевизионных информационных выпусков. Он любил смотреть телевизор, автоматически включал его, как только переступал порог дома, любовно изучал журнал «ТВ Парк», заранее присматривая передачи и фильмы, которые надо не пропустить, даже отмечал их в программе синим маркером. Газеты же покупал только для чтения в дороге или на случай длительного ожидания. Сегодня утром, бреясь перед зеркалом, Парыгин подумал, что, пожалуй, пора уже постричься. «Проводив» Доценко в семь вечера до «Профсоюзной» и убедившись, что тот снова уходит вместе со своей красноносой дылдой, он решил, что вечер ничего интересного уже не сулит, и со спокойной душой направился в парикмахерскую. И вот там‑то, сидя в очереди к мастеру, он и взял со столика в холле газеты, вероятно, оставленные несколько дней назад забывчивыми посетителями…
– Мужик, ты уснул, что ли? – раздался прямо над ухом веселый голос. – Твоя очередь. Или пропускаешь?
– Нет‑нет, я иду, – встрепенулся Парыгин, сунул газету в карман куртки и направился в зал.
Надо же, он так погрузился в свои мысли, что и не заметил, как очередь подошла. Толстая тетка‑парикмахер щелкала ножницами где‑то в районе его затылка, а Евгений сидел, прикрыв глаза и стараясь привести мысли в порядок. Какая странная статья! Некий парень, которого потом находят убитым, признается в совершении убийства полтора года назад. Все бы ничего, но эта пугающая фраза про магнитофонную запись… А спустя несколько дней к нему, Парыгину, приходят какие‑то бугаи и тоже пытаются сделать запись его признания в убийстве. Как все похоже! Что же это значит? Если верить статье, паренек этот был стукачом, работал на ментов, они же его и спалили, допустили утечку информации, а криминальная структура, с которой был связан мальчишка, этого, натурально, терпеть не стала и неверного заткнула навсегда. Ладно, допустим, парень действительно был агентом Петровки. Но он‑то, Евгений Парыгин, ни у кого на связи не состоит и информацию никому не дает. Таким образом, менты его спалить не могли. Почему же к нему тоже пришли?
Потому и пришли. Его первоначальная догадка оказалась правильной. Милиция взялась за расчистку завалов, пытаясь довести до раскрытия хоть какие‑то из «висяков». Видно, начальство там у них поменялось, всем хвосты накручивает. Изобрели, суки, универсальный способ, ходят по всем фигурантам и пытаются выколотить из них признание, опираясь на силу и эффект неожиданности. После преступления столько времени прошло, человек уж и успокоился давным‑давно, решил, что нелегкая пронесла, ангел уберег, а тут – нате, пожалуйста. Мало кто устоит и сохранит хладнокровие. Мальчишка, как его там, Мамонтов Никита, дал слабину. С Парыгиным‑то у них этот номер не прошел, не на того нарвались, но со многими другими получится наверняка. Опытных и психологически закаленных исполнителей сейчас мало осталось, все больше молодняк необстрелянный, сразу слюни пустят и язык развяжут. Такие, конечно, берут дешевле, за гроши работают, но и качество у них соответствующее. Вот и результат.
Комментариев нет