Моя малышка



На катке смех, шутки. Слышен звук рассекания льда острыми лезвиями. Он очень напоминает тот, когда ножи точат. Только не на точильной машинке, а просто о камень, который держишь в руке. Ж-ж-ж-х, ж-ж-ж-х-х-х.

– От отца мать всё скрыла. Через несколько дней Филипп Филиппович пригласил меня к себе, то есть ко мне в комнату. Захожу и как будто в первый раз всё вижу. Стол, железная кровать, на полу моя самодельная штанга: железная труба и две пятикилограммовые гири с рынка, привязанные к трубе проволокой. Вроде сам эту штангу мастерил, а кажется, что не моя она. Филипп Филиппович усадил меня за стол, пододвинул чистый лист и велел обмакнуть перо в чернильницу, подарок матери – арфа и два стаканчика.

«Пиши», – говорит. «Что писать?» – «Пиши: я, такой-то, такой-то, обязуюсь не разглашать государственную тайну под страхом расстрела за измену родине».

– А ты что-нибудь слышал из их разговора?

– Ничего.

– Совсем ничего? Ни слова?

– Ничего.

– Здравствуйте, уважаемый! Можно сумку у вас оставить? – перебил нас тяжело дышащий от собственной полноты кавказский мужчина.

– Сумки в камеру хранения сдавайте.

– Она не помещается, уважаемый!

– Мы сумки не принимаем, – строго ответил папа, давая понять, что разговор закончен.

Мужчина пыхтит недовольно и удаляется.

– А вскоре мать нашла способ избавиться от Филиппа Филипповича. Наняла домработницу, и он уже не мог спокойно встречаться со своими… с этими…

Мы помолчали. Пришла мысль, что письменная клятва оставаться верным родине, подписанная моим десятилетним папашей, возможно, до сих пор лежит в секретных архивах.

– И больше ты его не видел?

– Никогда. Мы никогда о нём не вспоминали вслух. Без всякого уговора. Просто все про Филиппа Филипповича молчали, но какая-то заноза сидела. Уже в семидесятые, незадолго до смерти матери, я её как-то спросил: «Помнишь Филиппа Филипповича?», а она отвернулась.

– Что, так ничего и не ответила?

– Ничего.

РЕБЁНОК – ЭТО КРУТО!

Приятель жалуется ему на свой член длиною четырнадцать сантиметров. Маленький, говорит. И заглядывает в глаза проникновенно. И молчит. Смотрит. То ли подтверждение хочет услышать, то ли опровержение. Мол, «не завидую тебе» или «нормальный размерчик»…

Он делает по возможности невозмутимое лицо.

– Нормальный. Нормальный… средний член… Главное, как с ним управляться. – Он путается. Последний штамп из телепрограмм про секс вырвался некстати. Стандартность фразы выдаёт неискренность. А что приятель хочет услышать?! Нашёл, кому про член рассказывать, школьному другу! – Слушай, я же не девушка, в конце концов, откуда мне знать! – Он повышает голос, расстроившись. Глупо как-то вышло.

Они знакомы с первого класса школы, то есть уже больше двадцати лет.

Приятель женат, но с женой не живёт, забирает к себе трёхлетнюю дочь по воскресеньям.

Он – холост, живёт с подругой, его сын мог бы быть ровесником приятельской дочери, но родился больным и умер прошлой осенью. Приятель ничего об этом не знает, он ему не рассказывал. Встречаются они редко, несколько раз в году. Приятель не видел его подругу беременной, а он не упоминал о своём мальчике. Диагноз поставили вскоре после родов, а сострадание ему не нужно было тогда, да и сейчас ни к чему. Не хватало ещё, чтобы приятель перед ним постную мину корчил. Вот и выходит, что приятель жалуется на собственный член, а он слушает и подбадривает. У приятеля, типа, жизнь, полная драм, а у него сплошная малина.

Приятель любит вывалить на него свои проблемы во всех подробностях, но такая откровенность раньше ему не была свойственна. Наступила неловкая пауза. Про себя он думает: «Да, четырнадцать сантиметров, конечно, маловато». Недавно ему в руки попался женский журнал, там про размеры подробно написано. Так вот, по мнению авторши статьи, четырнадцать – это нечто среднее. Не лилипутский, конечно, но секс-гигантом с четырнадцатью не станешь. «А у меня, интересно, сколько? – задумывается он. – Какой у меня размер? Странно, что я никогда не мерил. Ненормально даже. В подростковом возрасте как-то мимо прошло… А ведь интересно!» Вспомнились отзывы. Некоторые его девушки ахали и шептали, что большой, но были и те, что недовольно поджимали губы. Кроме того, однажды он видел итальянскую порнушку, где у главного героя прибор – двадцать пять сантиметров, не говоря уж о диаметре. Так, по крайней мере, на обложке написано. «Вот это, я понимаю, большой!» А у него точно не двадцать пять. Хотя, почему нет?.. «Было бы двадцать пять, ты бы тоже в кино снимался», – сказал внутренний голос. Душевный диалог прервал приятель новыми жалобами:

– Мы с Лизой в Турцию ездили, и у меня всё время плохо стоял.

– А что такое?

– Не знаю, не стоял, и всё. Лиза всего на неделю в Москву приехала, а я так облажался… – сокрушается приятель.

Лиза бросила приятеля лет пять назад. Живёт теперь в Лос-Анджелесе. Вообще, этого нытика все бабы бросают. Сначала сажает их себе на шею, потом изводит ревностью и ещё удивляется, что очередная девица сбежала. Плюс эти его четырнадцать сантиметров… С женой у приятеля та же херня. Она тянет деньги, закатывает истерики и шантажирует дочерью. Угрожает, что запретит видеться с малышкой. Приятель хранит жене верность и надеется на воссоединение. Вот уже года два. Теперь вот прикатила старая любовь из Штатов, и, казалось бы, парочка должна хорошенько поразвлечься. Смотались в Турцию на три дня. Солнце, море. Так нет, у парня не встал!

– А с чего ты взял, что у тебя член маленький? – спросил он тоном профессионального психолога.

– Лиза сказала… – упавшим голосом проговорил приятель, роняя голову на руль.

Он – врач, приятель – пациент. На этом и строится их дружба. Хотя какая это дружба, так, привычка общаться. Но старых знакомых у него не так уж много, он бережёт каждого. Кроме того, он, похоже, не меньше нуждается в роли психолога, чем приятель – в роли пациента.

– Надо очень постараться, чтобы баба такое в лицо сказала, – усмехнулся он.

– Лиза говорит, что с мужиками вообще не кончает. Просто долбёжку любит. А для долбёжки у меня маленький. Она там с неграми трахается. Чёрный секс. – Последнюю фразу приятель произнёс с придыханием и оттенком гордости. Так человек искушённый, знающий специальный жаргон, делится модными словечками с новичком.

– Ну и дрянь же твоя Лиза, – устало вздохнул он. – Она тебе про своих негров рассказывала, пока вы в Турцию ездили?

– Да.

– Просто мстит за что-то, а у тебя на нервной почве не стоит. – Он окончательно вжился в роль психолога. – Гонит она всё про негров, чтобы тебя позлить. И вообще, если не стоит, это и её проблема тоже. Может, даже больше её, чем твоя. У тебя же НА НЕЁ не стоит! Вот она злится и гадости болтает! – Он сам подивился стройной теории, родившейся прямо в разговоре.






Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37

Комментариев нет

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *