– Один зарвавшийся чиновник. И для него эти деньги – может быть, одна миллионная доля, понимаешь? Это для него вообще не деньги. И может, меня на самом деле никто не ищет, и это я такой мнительный. Но твою бродяжку‑то кто‑то отравил… Вот что меня насторожило!
– Да, я понимаю. Все. Хорошо. Обещаю, что больше не буду расспрашивать тебя об этом. Поехали.
Но даже произнося это, она до конца не была уверена в том, что доверяет ему полностью. Просто колесо ее судьбы слишком резко крутанулось, и она уже несется, просто летит в какую‑то другую жизнь. А лучше она будет той, что ее ожидала бы, останься она в Михайловске, или нет, разве кто может знать?
Такси остановилось возле придорожного кафе «Браво» в тени березовой рощи. Григорий расплатился, и таксист, зачем‑то подмигнув Наде, махнул рукой и уехал. Должно быть, принял их за любовников и пожелал им в душе приятной поездки. Таксист вообще оказался на редкость тактичным – всю дорогу молчал. Должно быть, решила Надя, ему посулили ну очень хорошие деньги.
На парковке перед кафе, небольшим строением желтого цвета с острой высокой крышей, стояло несколько фур и скромных автомобилей. Поскольку собиралась гроза, посетители расположились внутри кафе, на крытой же террасе со столиками ветер уже разметал бумажные салфетки, которые белыми крупными бабочками летали вокруг.
– Я ужасно голодная, – призналась Надя.
– Аппетит – это признак здоровья, – сказал Григорий.
Значит, у него нет аппетита, с грустью подумала Надя, вздохнув.
Однако он заказал, как и она, макароны с мясом, салат и компот, и все это съел, даже глазом не моргнув. С очень даже хорошим аппетитом. Потом, подозвав официантку, женщину средних лет в цветастой блузке и черной юбке, с накрашенными яркими губами, спросил, как им добраться до города.
Женщина протянула им визитку, на которой было только имя Виктор и телефон. Частный таксист. Он приехал через четверть часа и отвез их в гостиницу «Ковчег», расположенную на улице Спартака. Двухэтажное вытянутое наподобие барака здание из белого кирпича с красной вывеской. Они сняли номер на втором этаже, и Надя первым делом решила помыться.
– Слушай, в номере нет ни душа, ни туалета! – заключила девушка, обойдя номер, состоящий всего из одной небольшой комнаты с двумя деревянными потертыми кроватями, заправленными голубыми застиранными покрывалами, двумя стульями и тумбочкой с допотопным телевизором. Окно выходило на парковку.
– Пойду поищу, – сказал Григорий. Он после сытного обеда выглядел бодрым, веселым и уж никак не походил на смертельно больного человека.
«…У меня ремиссия, знаете ли. Поэтому не хочу грустить. Жизнь, она такая короткая», вспомнила Надя слова Григория на поминках. Она имела самое смутное представление о ремиссии, но, кажется, это – улучшение здоровья во время болезни. Что ж, уже неплохо.
– Душ за отдельную плату, и ключ от душевой и туалета на ресепшне, – смеялся он, разводя руками. – Вот такой ненавязчивый сервис. И все это на первом этаже. Сейчас поеду куплю мыло, шампунь. Что еще нужно?
Она взглянула на него и ничего не ответила.
– Ясно, сам решу.
И уехал.
Вернулся с пакетами, полными на самом деле всем необходимым для дороги и жизни. Купил все вплоть до палочек для ушей, плюс сладости, фрукты.
Надя спустилась в душ, вернувшись, съела яблоко и улеглась на свою кровать, что рядом с окном. И сразу услышала, как зашумел дождь – сначала по подоконнику застучали редкие капли, потом все потемнело, и по стеклу полилась вода, словно на гостиницу обрушилось все небо с его тучами и серыми потоками влаги.
Григорий тоже последовал ее примеру и вернулся из душа бодрый, довольный, с розовым лицом. На его плече висело новое голубое полотенце.
– Спать так спать, – сказал он, расстегивая ремень джинсов.
Надя отвернулась, чтобы его не смущать. Скрипнула его кровать – он лег.
Если бы кто увидел ее здесь, в этом убогом гостиничном номере, лежащей на соседней койке рядом с таким красивым молодым мужчиной, подумал бы, что они брат и сестра. Как странно устроена жизнь, и чего только в ней не случается!
Еще одно странное чувство испытывала она, оторвавшись от своего прошлого и ринувшись в новую жизнь – какое‑то несерьезное отношение к той опасности, которая, если верить Григорию, нависла над ними. Вроде бы она ему поверила, ведь деньги‑то – вот они, она сама их видела, целая сумка. И если бы он их не украл, то с какой стати стал бы на себя наговаривать? Значит, все‑таки украл. И за ним, что тоже нельзя исключать, могут следить или, во всяком случае, искать его. Но если он сел на первый попавшийся поезд, то почему вышел рядом с Михайловском? Не самое удобное место, между прочим.
– Гриша… – тихо сказала она, проверяя, спит он или нет.
– Да, что случилось? – ответил он спросонья.
– Все думаю… Хорошо, что мы поехали на такси, хотя еще лучше было бы отправиться просто на частной машине. Таксист тоже может проболтаться.
– Да он вроде не из болтливых.
– Но если к горлу приставят нож или пистолет?
– Ух какие страсти ты рассказываешь… – Он говорил уже едва слышно, как человек, почти погрузившийся в сон.
– Ты где сошел, когда приехал к нам, на вокзале?
– Ну да, а где же еще?
– И сразу в больницу?
– Да, конечно… – Она услышала, как он начал тихонько посапывать. Уснул. Задремал.
– Больница в самом Михайловске?
– Ну да…
– Скажи, какой красивый у нас вокзал!
– Да, очень…
– С колоннами, как дворец, его строил архитектор…
– Да, с колоннами… Давай уже спать, а?
Она вздохнула. Вокзал с колоннами. Откуда бы ему вообще взяться… Да и мама лежала в больнице в Арти, что в сорока семи километрах от Михайловска. Какой уж теперь сон!..
6
Стоило ей только проснуться, как волна страха окатила ее с головой. Словно и не холодный дождь поливал снаружи стекла гостиничного номера, а именно страх. Он солгал ей. Но чтобы убедиться в этом, надо все‑таки с ним поговорить. Быть может, про вокзал с колоннами он пробормотал просто во сне, а она зацепилась за это. Мало ли что человек может повторить, находясь в полудреме!
Надя открыла глаза, повернула голову. Соседняя кровать была пуста и аккуратно застелена. Он в туалете или снова в душе? Может, отправился прогуляться? Или вообще исчез. Сбежал. А сумка?
Девушка, набросив на себя легкое покрывало, поднялась и прошла до стола, заглянула под него. Сумка. Прислушалась к тишине. Нет, шагов не слышно. Тогда она быстро выдвинула сумку и заглянула в нее. Деньги были на месте. А это значит, что Григорий не сбежал. Или же сбежал, оставив ей кучу денег?
Комментариев нет