Поездка продолжалась неделю.
На обратном пути я перелетел из Колорадо‑Спрингс в Солт‑Лейк, чтобы оттуда лететь прямиком до дома. Воздушные путешествия не перестают меня восхищать: летишь на запад, чтобы оказаться на востоке. Толпа в аэропорту поредела: большинство стремилось к воскресенью оказаться дома. Те, кто оставался в аэропорту, толпились либо у своих выходов, либо в баре, коротая время за пивом, над корзинками начос или копченых крылышек.
Ее походка привлекла мое внимание сразу: длинные стройные ноги, решительный, но при этом грациозный и ритмичный шаг. Раскованность, уверенность в себе. Росту в ней было пять футов и девять‑десять дюймов, волосы черные; привлекательная, но не слишком озабоченная своей внешностью. Лет тридцать. Короткая прическа. Похожа на Вайнону Райдер в «Прерванной жизни» или на Джулию Ормонд в «Сабрине» с Харрисоном Фордом. Могло показаться, что ей наплевать на свой внешний вид, но на Манхэттене часто встречаешь таких стильных девушек, заплативших за свою внешность большие деньги. Эта, держу пари, не слишком потратилась. Или другой вариант: раскошелилась, чтобы, глядя на нее, можно было подумать, что она отсчитала сущие гроши.
Она подошла ближе, оглядела толпу и выбрала себе местечко на полу футах в 10–15 от меня. Я наблюдал за ней краем глаза. Темный брючный костюм, кожаный атташе‑кейс, сумка на колесиках. Судя по виду, возвращается из короткой деловой поездки. Она поставила на пол вещи, переобулась в кроссовки и, сидя на полу и разглядывая терминал, стала делать гимнастику. У нее получалось прикасаться лбом, грудью, даже животом к бедру, потом к полу между ногами – наверное, это было привычное для нее упражнение. Ноги у нее были мускулистые, как у инструктора по аэробике. Поупражнявшись несколько минут, она достала из кейса несколько желтых блокнотов и стала листать странички с рукописными заметками. Одновременно набирала что‑то на лэптопе. Ее пальцы мелькали, как крылышки колибри.
Через несколько минут ее компьютер подал жалобный сигнал. Она нахмурилась, зажала зубами карандаш и стала шарить глазами по стенам в поисках розетки. Я как раз заряжал свой компьютер из парной розетки, второй вход был свободен.
– Не возражаете? – обратилась она ко мне, показывая вилку сетевого шнура.
– Конечно.
Она подсоединилась и села на пол по‑турецки с компьютером, разложив вокруг себя блокноты. Я продолжил свои занятия.
«Диспансерное наблюдение после ортопедической консультации… – Я стал изучать календарь, вспоминая дату. – 23 января. Доктор Бен Пейн. Пациент – Ребекка Петерсон. Личные данные: родилась 7‑6‑1995, медицинский номер BMC2453, пол женский, белая, ведущий правый край футбольной команды, чемпионка Флориды по голам, множество предложений от команд страны, в том числе 14 от команд первого дивизиона; операция 3 недели назад, послеоперационное состояние хорошее, осложнений нет, интенсивная физиотерапия, полный двигательный диапазон, тест на сгибание 127 градусов, значительное улучшение при силовой проверке и при проверке на подвижность. Она стала как новенькая, даже лучше, чем раньше, как сама говорит. Ребекка утверждает, что теперь движения безболезненны и что она готова возобновить любую деятельность, кроме скейтборда. Снова встать на скейтборд ей разрешено только после 35 лет».
Я перешел к следующему пациенту.
«Первичная ортопедическая консультация 23 января, доктор Бен Пейн…»
Я каждый раз повторяю одно и то же, потому что в нашем электронном мире каждая запись живет собственной жизнью и в случае утраты требует идентификации.
«Пациент Рашид Смит, личные данные: дата рождения 19 февраля 1979 г., медицинский номер BMC17437, пол мужской, черный, начинал как бэк в защите в команде «Джексонвилл Джэгуарз». Один из самых быстроногих людей, каких мне доводилось видеть. Магнитно‑резонансное исследование не подтверждает разрыва связок и сухожилий, рекомендована интенсивная физиотерапия и воздержание от баскетбола до завершения карьеры в профессиональном футболе. Ограниченность в движениях из‑за боли и чрезмерной чувствительности, которые должны исчезнуть при лечении после завершения игрового сезона. Может возобновить ограниченные силовые и скоростные тренировки после прекращения болей. Осмотр раз в две недели, прекращение членства в баскетбольном клубе YMCA».
Убирая истории болезней в рюкзак, я заметил, что она смеется.
– Вы врач?
– Хирург. – Я показал ей папки. – Пациенты за неделю.
– Вы хорошо разбираетесь в пациентах. – Она пожала плечами. – Простите, я невольно подслушала.
Я кивнул.
– Жена научила меня одной важной вещи.
– А именно?
– Что люди – не просто суммы артериального давления и пульса, поделенные на индекс массы тела.
Она опять прыснула.
– Значит, вы доктор моего типа.
Я указал подбородком на ее блокноты.
– А вы?
– Обозреватель. – Она ткнула пальцем в бумаги перед собой. – Пишу для нескольких женских журналов.
– На какие темы?
– Мода, тенденции, юмор и сатира, отношения… Но я не анонимная бумагомарака и не занимаюсь сплетнями.
– Из меня писатель, честно говоря, никакой. Сколько статей вы пишете за год?
Она задумчиво покачала головой.
– Сорок‑пятьдесят. – Она посмотрела на мой диктофон. – По‑моему, большинство врачей не выносят эти штуки.
Я повертел диктофон в руке.
– А я без него шагу не делаю.
– Темный штрих на фоне белого халата?
– Что‑то вроде этого, – согласился я со смехом.
– Трудно было привыкнуть?
– Потребовалось время. Зато теперь я жить без него не могу.
– Чувствую, за этим стоит целая история!
– Мне дала это Рейчел, жена. Мы переехали в Джексонвилл, Флорида, я поступил на работу в больницу. Она боялась строгого графика, боялась оказаться «докторской вдовой», поедающей на диване мороженое и пялящейся в телевизор. Диктофон помог нам слышать голос друг друга, не упускать мелочей, не бояться моего будильника в два часа ночи. Два дня он у нее, она наговаривает все, что у нее на душе или на сердце, потом передает мне. Пара дней у меня, пара опять у нее, и так далее.
– Разве сотовый телефон не то же самое?
Я пожал плечами.
– Это разные вещи. Как‑нибудь сами попробуйте, тогда поймете, о чем я.
– Вы давно женаты?
– На этой неделе исполняется пятнадцать лет. – Я посмотрел на ее руки и увидел одно колечко с бриллиантом на левой. Обручального кольца не было. – А вы?
Она не удержалась от улыбки.
– Я пытаюсь успеть домой на обед после репетиции церемонии бракосочетания, назначенной на завтра.
– Поздравляю.
Она покачала головой, глядя поверх толпы.
– У меня миллион дел, а я работаю над материалом для статьи о мимолетном писке моды, который мне самой совсем не нравится.
– Наверное, вы хорошо пишете, – предположил я.
Снова пожала плечами.
– Пока что от меня не отказываются. Слышала даже, некоторые покупают эти журналы из‑за моей колонки. Сама я этих поклонников никогда не встречала.
Она обладала невероятным магнетизмом в сочетании с потрясающим шармом.
– Вы все еще живете в Джексонвилле? – спросила девушка.
– Все еще там. А вы?
Комментариев нет