Сулема, Алим и Филипп удалились, унося с собой подписанные заявления.
Бирюков остался.
— Дмитрий Сергеевич, вы серьезно считаете меня виновником того, что приближенная к вам публика решила уволиться?
— Идите работайте, Василий Иванович!
— Нет, вы уж будьте любезны ответить на вопрос!
— Да! Именно так я и считаю. У нас еще состоится разговор, когда приедет вышестоящее руководство.
— Хорошо! Но я не буду молчать о ваших гулянках с начальником местной милиции и о наличии приближенных к вам прислужников из числа рабочих, чье предназначение в другом. Учтите это, я говорю вам в лицо.
— Можете поступать как знаете, это ваше право, только до комиссии все свои действия согласовывать лично со мной! Это приказ! До приезда руководства!
— Хорошо! Дождемся руководства!
— Вот именно, а сейчас идите, занимайтесь делом!
В выходные собрать пикник, как этого желал Никитин, не удалось. Жилин продолжал болеть, а те, кто всегда принимал участие в увеселительных мероприятиях, сдавали дела. Майор не знал о последних изменениях на прииске, поэтому позвонил, как обычно, в пятницу, накануне очередного сабантуя:
— Дмитрий Сергеевич? Ну как у нас на завтра планы? Все без изменений?
— Да нет, Вячеслав Владимирович, изменения как раз кардинальные.
— Что за дела?
Жилин объяснил майору милиции суть произошедшего.
— Что за херня? — удивился Никитин.
— Ты о чем?
— Об абреках наших. С чего это они вдруг решили отсюда сдернуть? Раньше и намека не подавали, и вроде всегда всем довольны были…
— Черт их знает! Сам не пойму! Но потеря небольшая! Что мы, им замену не найдем? Вот встану на ноги, и все вернется на круги своя. А эти выходные давай как-нибудь без меня. Катер дам, спирту тоже, ну и все остальное, заезжай!
— Ну ладно, и на этом спасибо. Я завтра к обеду подъеду!
— Давай!
— Тебе из лекарств ничего не надо?
— Нет!
— Тогда до завтра!
— До завтра!
…Никитин подъехал к прииску на своем милицейском «УАЗе» в одиннадцать с небольшим. Машину пропустили, доложив, что в салоне находятся еще две женщины. Жилин усмехнулся — Слава был в своей стихии. Одной ему мало, двух зацепил! Гигант, ничего не скажешь.
Вскоре в вагончик ввалился майор милиции, сразу наполнив его шумом, запахом дорогого одеколона и вина.
— Ну что, болезный, здорово, что ли?
— Привет, Слава!
— И с чего это ты вдруг слег? Не пойму. В баньке парились, водку пили. Не иначе как сквозняком прохватило.
— Не знаю, но все тело в дугу ломает, а температуры нет!
— Пройдет!
— Конечно, пройдет! Я с утра отдал распоряжение, катер должен быть готов к двенадцати часам.
— Отлично! А я двух телок прихватил. С Верхотурска вызвал, представляешь? По старой памяти приехали! Понял?
— Что «понял»?
— А то, что бабье за мной куда позову прется!
— Молодец, что еще сказать?
— Вот так-то, — Никитин просто излучал самодовольство.
— Послушай, Слава! У меня к тебе будет большая просьба.
— Говори, что в моих силах — сделаю!
— Мне надо в следующую пятницу на пару дней в Верхотурск попасть.
— Баба? — сразу же предположил майор.
— Да, в поезде познакомились, обещал навестить одинокую вдовушку.
— Святое дело!
— Так вот, конечно, я могу и сам уехать, кто меня здесь задержит. Но Бирюк данный факт обязательно возьмет на заметку и тут же доложит кому надо. Без разрешения управления я прииск более чем на сутки оставлять не имею права, да и то обязан поставить об этом в известность руководство. А для него нужна более веская причина, чем свидание с женщиной. Понятно, что ничего меня не удержит, но не хотелось бы дать Скунсу козырь против себя перед скорым приездом комиссии.
— Короче, говори, что надо сделать?
— Надо сделать так, чтобы меня либо в ментовку, либо в прокуратуру, что было бы еще лучше, якобы вызвали. Это в твоих силах?
— Без проблем, — неожиданно уверенно заявил Никитин.
— Я не шучу, Слава!
— Какие шутки? Сам твой Скунс-Бирюков и передаст тебе повестку явиться в верхотурскую прокуратуру. Заместитель прокурора — мой лучший кореш. Ну а там задержат на пару дней. Формально, конечно. Просто отметку поставят, а ты гуляй смело!
— Ты уверен?
— Что, ты мне не веришь? Сказал — сделаю! Что еще?
— Еще мне потребуется твой «козел» с водителем. Мой без Филиппа останется, водителей больше нет. А самому ехать…
— Понятно, не в кайф! Ладно, и это сделаем, на моей лайбе поедешь. А я тут обойдусь пару дней.
— Да я его сразу отпущу! Только до Верхотурска довезет и все! Можно было бы на катере, но это сколько плыть? Да еще после болезни… Каким клиентом я к вдовушке своей явлюсь?
— Ну договорились же, какой может быть катер? Все у тебя?
— Все!
— Ну и хорошо! Мы же друзья, Дима, ты — мне, я — тебе, иначе нельзя, иначе полная херня получится! Скунсы, вроде твоего Бирюкова, подомнут все под себя! Этого допустить нельзя! И мы не допустим! Так что к среде жди телефонограмму.
— Спасибо!
— Да брось ты, Дима!
— Время — двенадцать, можешь забирать катер, все уже должно быть готово, «УАЗ» у причала оставь. И веселого тебе отдыха.
— Ох и оторвусь я с этими сосками, — в предвкушении скорого удовольствия майор закатил глаза к потолку, и блудливая улыбка заиграла на его широком лице. — А ты выздоравливай! Все, погнал я, а насчет повестки не беспокойся — будет! Пока!
И жизнерадостный майор, напевая себе под нос какую-то веселую песенку, вышел из вагончика.
Ну теперь, кажется, все, если майор не подведет! Но обещал он уверенно, без тени сомнения, значит, на самом деле имеет возможность сдержать слово.
Жилин встал, подошел к окну.
Совсем немного, и новая жизнь захватит его в большом, манящем городе, вдали от этих вековых кедров и надоевшего до чертиков, но обеспечившего будущее прииска.
В среду на имя начальника прииска пришла телефонограмма из прокуратуры Верхотурска, в которой Жилин Дмитрий Сергеевич вызывался к следователю Панову в качестве свидетеля.
Принял телефонограмму и лично доставил Жилину сам Бирюков. Дмитрий Сергеевич изобразил крайнее удивление:
— Что за ерунда? Неужели опять из-за того случая с хищением золота? Но ведь три года уже прошло!
— Такие дела, — подсказал заместитель по режиму, — срока давности не имеют. Может, какие новые обстоятельства выявились? Или золотишко где блеснуло? Следствие — дело тонкое и дотошное, тем более когда оно касается хищения с массовым убийством людей!
Бирюков как-то странно посмотрел на Жилина, словно хотел уловить реакцию Дмитрия Сергеевича на свою последнюю фразу. Но тот не придал ей значения.
— Кого за руль сажать? Дорогу через тайгу только Филиппов знал.
Комментариев нет