– У меня куча всяких фильмов, – вернул меня к реальности ее голос.
Я не сразу поняла, о чем она говорит. Ну да, полки встроенного книжного шкафа действительно были заставлены DVD‑дисками.
– О, это просто здорово, – из вежливости ответила я.
У противоположной стены возвышался сервант, на котором в окружении фотографий в рамках стояла стереосистема. Я подошла поближе, чтобы разглядеть фото. Не то чтобы я ожидала увидеть свои снимки, но, когда их вообще не оказалось, у меня внутри словно все оборвалось. Я вгляделась в фото в поисках хоть какого‑нибудь свидетельства того, что я существовала или что она когда‑то жила с моим отцом, но увидела лица незнакомых людей.
– Фотографии моих друзей, – немногословно объяснила она, и я молча кивнула, так как не хотела, чтобы она услышала в моем голосе обиду. – Итак, тебе завтра в школу. Ну что, готова? – спросила она, и мне пришлось отвлечься от изучения еще одной коллекции DVD‑дисков на угловых полках.
– Не совсем, – честно призналась я.
В отличия от меня она, похоже, прилагала хоть какие‑то усилия поддержать разговор.
– А когда у тебя следующая игра в баскетбол?
– В пятницу, – ответила я, продолжая осматривать комнату.
– Не против, если я приду? – звенящим голосом спросила она, и меня удивило, с чего это она так нервничает.
– Конечно приходи, – натянуто улыбнулась я.
Напряжение, застывшее в ее голубых глазах, постепенно исчезло.
– Замечательно. Спасибо тебе, – улыбнулась она, и все сразу изменилось.
Она принялась оживленно рассказывать о людях, запечатленных на снимках, а потом достала парочку CD‑дисков, сказав, что я обязательно должна их послушать, так как они помогают переосмыслить жизнь.
Я в основном молчала. При всем желании у меня не было возможности вставить хоть слово. Сидя на полу среди разбросанных CD‑дисков, она болтала без остановки, должно быть на нервной почве. Я же безуспешно пыталась расслабиться и, слушая вполуха бесконечные истории о незнакомых мне людях, представить, что эта женщина и есть моя мать. Ведь с тех пор, как у меня действительно была мать, казалось, прошла целая вечность.
– Значит, тебе действительно понравилась твоя комната? – вставляя CD‑диск в плеер, спросила она.
– Действительно, – вполне искренне ответила я.
– Хотя от меня толку было не слишком много. Абсолютно все выбирали Анна с Сарой, – слегка покраснев, призналась она.
Она безуспешно пыталась найти мелодию, напоминавшую ей о прошлогодней поездке в Новый Орлеан, но ее неожиданно оторвал от поисков стук в дверь.
– Да? – удивленно спросила она.
– Привет, миссис Томас. Меня зовут Эван. Я ищу Эмму.
Я тут же вскочила на ноги и ринулась к выходу.
– Привет! – поздоровалась я, не дав маме и слова сказать.
Эван сунул голову в дверь, и на лице сразу появилась его фирменная ухмылка, заставляющая трепетать мое сердце. Боже, как же я была рада его видеть!
– Что ж, Эван, входи, пожалуйста, – произнесла моя мать, закрывая входную дверь. – Меня зовут Рейчел. Только не вздумай звать меня миссис Томас. Это меня бесит. Так звали мать Дерека, и надо сказать, она меня здорово недолюбливала. Кроме того, моя фамилия Уолес, так что будет правильнее называть меня миссис Уолес, хотя я предпочитаю просто Рейчел, – обрушила она на нас с Эваном поток информации. – Вау! Сама не знаю, зачем все это говорю. Я не всегда такая дерганая. Хотя нет, всегда. Простите.
– Ничего, все нормально, – заверила ее я, поскольку уж кому‑кому, а мне было точно не привыкать к нервозной обстановке. – Почему бы не показать Эвану дом?
– Ой, конечно‑конечно, – согласилась она, вернувшись в гостиную, чтобы собрать разбросанные по полу CD‑диски.
Мне не было нужды показывать Эвану первый этаж, поскольку осмотреть все помещение можно было прямо из прихожей. Я взяла его за руку, отвела в свою комнату и закрыла за нами дверь.
– Красивая комната, – одобрительно произнес Эван и, наклонив голову, чтобы не стукнуться о скошенный потолок, сел на кровать. – Ну, как дела? Она вроде вполне милая.
– Да‑а… – не слишком уверенно протянула я, так как не знала, что говорить. – Это здорово… Я хочу сказать, она замечательная.
– Сдается мне, что у тебя тоже легкий мандраж, а? – рассмеялся он. – Теперь я знаю, от кого ты унаследовала привычку чуть что краснеть.
– Очень смешно, – иронично усмехнулась я. Легкий мандраж – это еще слабо сказано. Трудно было даже описать то, что творилась у меня в душе. Я была на грани паники. Возможно, поставив вопрос о переезде, я боялась, будто она скажет, что не может на такое пойти и не хочет впускать меня в свою жизнь. И эта мысль так долго держала меня в напряжении, что теперь мне никак не удавалось расслабиться и оценить, что я наконец здесь, со своей матерью. – Хотя да, я, типа, нервничаю.
– Все будет хорошо, – сжал мою руку Эван. – Кстати, у меня кое‑что для тебя есть.
Эван залез во внутренний карман куртки и достал оттуда большой конверт. Внутри оказалась пачка фотографий. Я с улыбкой смотрела на запечатленные его камерой самые яркие моменты моей жизни. Вот я забиваю гол во время футбольного матча. Вот мы с Сарой радостно смеемся. Вот я сижу в глубокой задумчивости на переднем крыльце, явно не замечая, что меня снимают. В пачке нашлось даже несколько фото, где мы с ним сняты в обнимку на пикнике прошлой осенью.
Я нагнулась и поцеловала его:
– Вот именно этого окончательного штриха мне и не хватало.
Потом я сняла записку с доски над письменным столом и прикрепила фото под натянутой через всю доску черной лентой.
Неожиданно кто‑то тихонько постучался в комнату. И прежде чем я успела ответить, мама просунула голову в дверь:
– Я собираюсь заказать пиццу. Вы голодные?
– Звучит заманчиво. Спасибо, – ответил за нас обоих Эван.
Я же, поджав губы, только молча кивнула.
И даже за кухонным столом, слушая непрерывную болтовню матери, я продолжала молчать. А она расспрашивала Эвана… ну буквально обо всем. Похоже, таким образом она справлялась с возникшей между ней и мной неловкостью. И если мы обе будем затаив дыхание ловить каждое слово Эвана, то вряд ли сможем найти общий язык. Хотя Эван, как обычно, спокойно и с достоинством выдержал испытание. Он даже виду не подал, что чувствует, насколько нервозная обстановка на кухне. Но когда он ушел, нервное напряжение достигло апогея.
– Может, хочешь посмотреть кино? – спросила она, когда я заворачивала остатки пиццы, чтобы убрать их в пустой холодильник.
– На самом деле мне надо еще написать доклад к завтрашнему дню, – соврала я.
В ответ она молча кивнула, и мне показалось, будто она поняла, что я лукавлю.
Комментариев нет