Лорд Теней

Они осеклись. Говорил Дейн – но покраснела Саманта. Непроизнесенное слово повисло в воздухе. Полукровка.

Марк отпихнул свой стул и вышел вон из столовой.

– Простите, – нарушила Зара молчание, воцарившееся после его ухода. – Но ему не следует принимать это близко к сердцу. Если он отправится в Аликанте, он наслушается много чего похуже – в особенности на заседаниях Совета.

Эмма уставилась на нее, не веря своим глазам.

– Но это по‑прежнему ненормально, – возмутилась она. – Даже если какие‑то ксенофобы в Совете и наговорят ему гадостей, это не значит, что сперва он должен выслушать это у себя дома.

– Или вообще должен слушать такое в собственном доме, – густо покраснев, добавила Кристина.

– Хватит нас обвинять, – огрызнулась Саманта. – Это мы весь день носились, подчищая бардак, который развели вы потому, что доверяли Малкольму Фейду! Как будто нижнемирцам можно доверять… Народ, вас что, Темная война вообще ничему не научила? Фэйри ударили нам в спину. Все нижнемирцы такие, и если вы не будете осторожны, Марк и Хелен и с вами поступят так же.

– О моих брате и сестре ты ничего не знаешь, – сказал Джулиан. – Прошу воздержаться от их упоминания.

Диего, сидевший рядом с Зарой, все это время хранил каменное молчание. Наконец он заговорил – едва шевеля губами.

– Слепая ненависть не делает чести мундиру Центурионов, – произнес он.

Зара подняла бокал, крепко держа его за тонкую ножку.

– Я не ненавижу обитателей Нижнего мира, – сказала она, и в ее голосе звучала спокойная убежденность, более жуткая, чем ярость. – Соглашения не сработали, и Холодный мир не работает. Обитатели Нижнего мира не следуют никаким правилам, включая установленные нами, если только это не в их интересах. Они нарушают Холодный мир, когда захотят. Мы – воины. Демоны должны нас страшиться. И обитатели Нижнего мира – тоже. Когда‑то мы были облечены величием: нас страшились, и мы правили. Теперь мы лишь тень того, чем были прежде. Я хочу сказать всего лишь, что если система не работает, если она довела нас до такого состояния, в котором мы сейчас, то нам нужна новая система. Получше.

Зара улыбнулась, заправила выбившуюся прядку обратно в свой безупречный пучок и пригубила из бокала воды.

Ужин завершился в молчании.

– Она врет. Просто сидит тут и врет, как будто ее мнение – это и есть факты, – с гневом произнесла Эмма. После ужина они с Кристиной удалились к той в комнату; обе сидели на кровати, и Кристина теребила свои темные волосы.

– Думаю, так это и есть – для нее и ей подобных, – сказала Кристина. – Но не следует впустую тратить время на Зару. Ты по дороге наверх говорила, что что‑то хочешь мне сказать?

Эмма так кратко, как только могла, обрисовала Кристине визит Гвина. По мере того, как она рассказывала, Кристина явно все больше и больше беспокоилась.

– Марк в порядке?

– Думаю, да – иногда по нему и не поймешь толком.

– Да, он из тех, кто много чего держит внутри, – согласилась Кристина. – Он хоть раз спрашивал – про вас с Джулианом.

Эмма энергично покачала головой.

– Не думаю, что он когда‑нибудь догадается, что между нами было что‑то, помимо чувств, которые парабатаи обычно испытывают друг к другу. Мы с Джулсом так давно друг друга знаем… – Она потерла виски. – Марк думает, что Джулиан питает ко мне те же чувства, что и он сам – братские.

– Как странно всё, что ослепляет нас, – сказала Кристина, подтянула колени к груди и обхватила их руками.

– Ты не пыталась связаться с Хайме? – спросила Эмма.

Кристина уткнулась подбородком в колени.

– Я отправила ему огненное послание, но ответа не получила.

– Он был твоим лучшим другом, – сказала Эмма. – Он ответит. – Она защипнула покрывало на кровати Кристины и стала крутить ткань в пальцах. – Знаешь, по чему я скучаю больше всего? Здорово просто… быть парабатаями, Эммой и Джулианом. Я скучаю по своему лучшему другу, по человеку, которому все и всегда рассказывала, по тому, кто все обо мне знал. И хорошее, и плохое. – И когда она говорила это, перед ее глазами словно стоял сам Джулиан, такой, каким он был во время Темной войны – худые плечи и глаза, полные решимости.

В дверь громко постучали. Эмма посмотрела на Кристину – она кого‑то ждет? – но та была удивлена не меньше ее самой.

– Pasa! – крикнула Кристина.

Это оказался Джулиан. Эмма удивленно взглянула на него – юный Джулиан из ее воспоминаний потускнел и слился со стоявшим перед ней почти взрослым Джулианом, высоким и мускулистым, с непослушными кудрями и тенью щетины на подбородке.

– Вы не знаете, где Марк? – без предисловий спросил он.

– Он разве не у себя? – удивилась Эмма. – Он ушел с ужина, и я подумала…

Джулиан покачал головой.

– Там его нет. Может, он у тебя?

Ему стоило видимого усилия это сказать, подумала Эмма. Она заметила, как Кристина закусила губу, и взмолилась, лишь бы Джулиан не заметил. Ему ни в коем случае нельзя было понять, как много Кристина знает.

– Нет, – сказала Эмма и пожала плечами. – Я заперла дверь. Не доверяю я этим Центурионам.

Джулиан рассеянно провел рукой по волосам.

– Слушай… я беспокоюсь за Марка. Пошли со мной, и я покажу, что имею в виду.

Кристина и Эмма последовали за Джулианом в комнату Марка. Дверь была нараспашку. Джулиан вошел первым, за ним Эмма и Кристина, внимательно оглядываясь, словно Марк мог прятаться где‑нибудь в шкафу.

С тех пор, как Марк впервые вернулся сюда из страны фэйри, его комната очень изменилась. Тогда это было пыльное, нежилое помещение, которое никто не занимал из уважения к памяти Марка. Все его вещи убрали в коробки, а пыльные шторы оставались задернутыми.

Теперь же все было совсем по‑другому. Одежду Марк сложил аккуратными стопками на кровати. Однажды он сказал Эмме, что не понимает, зачем нужны комоды и шкафы – ведь они прячут вещи от вас самих.

Подоконники были завалены дарами природы – засушенными цветами, листьями, кактусовыми иголками, подобранными на пляже ракушками. Постель была аккуратно заправлена. Марк явно ни разу на ней не спал.

Джулиан старался не смотреть на слишком аккуратную постель.

– Его башмаки пропали, – сказал он. – А у него всего одна пара. Из Идриса должны были прислать еще, но до сих пор не прислали.

– И его куртка, – заметила Эмма. Это была единственная теплая куртка Марка, джинсовая, с шерстяной подкладкой. – И вещмешок… у него же был вещмешок, правильно?

Кристина ахнула. Эмма и Джулиан обернулись и увидели, как она тянется к листку бумаги, который вдруг возник в воздухе перед ней. Он был сложен и запечатан сияющими рунами. Когда Кристина схватила листок, они поблекли.