Марко поднялся по ступеням и, переступив порог, оказался в просторном прохладном холле. Очутившись после яркого солнечного света в полузатененном помещении, Стефани в первое мгновение подумала, что ослепла, — все окружающие предметы казались размытыми. Возможно, и из-за слез, которые стояли в глазах и которые Стефани изо всех сил пыталась удержать. Слова Марко вонзились в ее сердце острым кинжалом и причинили мучительную боль, потому что были далеки от правды.
Стефани сомневалась, что Филип и после свадьбы собирался делать вид, будто они любят друг друга и в их молодой семье все замечательно. Скорее всего после завершения обряда бракосочетания и пышного приема он отбросил бы притворство и покончил с ролью влюбленного жениха, которую превосходно играл в течение последнего месяца. Филип превратился бы в холодного расчетливого интригана и манипулировал жизнью Стефани и жизнью ее отца ради собственной выгоды.
В данный момент Стефани затруднялась определить, кто из двоих — Филип или Марко — хуже.
— Это самое малое, что я могу сделать для такой красивой невесты, как вы.
Войдя в холл и захлопнув ногой дверь, Марко остановился. Он посмотрел на комнату, расположенную слева, потом бросил быстрый взгляд наверх, куда вела широкая деревянная лестница.
— Итак, мой ангел, я перенес вас через порог своего дома. Что дальше, хотел бы я знать? — Марко наклонился к самому ее уху, и его теплое дыхание приятно щекотало шею Стефани. — Если бы вы были моей новоиспеченной супругой, я знал бы точно, что делать…
Его тело тоже знало это. Но умом Марко понимал, что ему следует отпустить Стефани и быстро уйти. Это единственно правильное и здравое решение. Но, ощущая ее в своих руках, вдыхая аромат ее кожи, он меньше всего хотел принимать правильные решения. И уж конечно он не пребывал в здравом уме.
Марко чувствовал, что почти не владеет собой, сходит с ума, теряет рассудок. Сердце его грохотало как паровоз, кровь струилась по сосудам горячей лавой. Все его чувства обострились и требовали удовлетворения. Марко изнывал от желания, ощущая руки Стефани, обвивавшие его шею, давление ее податливого тела, прижатого к его груди, и ее шелковистые волосы на своей щеке. Это было невыносимо. Ему хотелось бросить Стефани прямо на пол, чтобы прекратить эту райскую муку. И в то же время он не желал отпускать ее, хотел продлить сладостную пытку до бесконечности.
Стефани понимала, что ей надо сбросить чары, которыми опутывал ее этот низкий хриплый голос, но продолжала слушать его. У нее появилось ощущение, что она медленно и неуклонно соскальзывает в ванну, наполненную теплым золотистым медом, и душистая масса обтекает ее со всех сторон, угрожая накрыть с головой в любой момент.
— Я не ваша супруга и никогда ею не буду! — огрызнулась Стефани. — Я всего лишь ваша пленница, заключенная, и нахожусь здесь по принуждению. Вы силой привезли меня сюда! Не знаю, какие фантазии бродят у вас в голове, но советую забыть о них! Если вы только дотронетесь до меня пальцем, я… я…
Стефани умолкла, потому что вдруг сообразила, насколько глупо звучит ее грозное предупреждение насчет пальца, когда Марко уже держит ее в своих объятиях.
— Что вы сделаете? — с мягкой угрозой спросил он. — То, что уже обещали? Убьете меня?
Стефани вздрогнула от его смеха. Это казалось тем ужаснее, что ничего смешного в словах Марко не было. Своим едким смехом он как бы сводил ее угрозу к нулю.
— А знаете, мисс, возможно, вам и стоит это сделать.
— О чем вы говорите! Вы не можете…
— Почему не могу?
От улыбки Марко Стефани похолодела. Он смотрел на ее застывшее побелевшее лицо, и его синие глаза стали почти черными.
— Я нахожусь сейчас в таком состоянии, что согласился бы умереть счастливым человеком, если бы провел с вами в постели одну ночь.
— Одну ночь…
Потрясенная Стефани с трудом выдавила эти слова из своего стянутого спазмом горла. Это был скорее прерывистый хрип.
— Вы с ума сошли!
К ее ужасу, Марко согласно кивнул.
— Всего одна ночь, Стефани, но какая это будет ночь! Мы никогда ее не забудем. О такой ночи мы можем только мечтать в наших самых буйных фантазиях. Эта ночь…
— Нет!
Собравшись с силами, она сбросила с себя гипнотический транс, в который Марко погрузил ее. Стефани дернулась в его руках, пытаясь освободиться из крепких объятий, и, когда это не удалось, стала беспорядочно молотить кулаками по груди и по плечам Марко. Она ударила бы его и по липу, если бы он вовремя не увернулся.
— Отпустите! Поставьте меня на пол!
— Ваше желание для меня закон, — смиренно сказал он, дерзко глядя при этом Стефани в глаза.
Марко начал медленно опускать ее, Стефани заскользила вниз по его плотному телу. Он сильно прижимал ее к себе, буквально вдавливал в себя ее груди, живот и бедра, так что она не могла не почувствовать, как реагирует его тело на близость женщины. Наглядное доказательство сильного возбуждения Марко, казалось, прорвет трехслойную юбку свадебного платья.
Марко продолжал удерживать Стефани около себя, даже когда ее ноги коснулись пола. Одна его рука лежала на ее спине, другой он взял Стефани за подбородок и поднял ее лицо.
— Я хочу поцеловать вас, — сообщил он охрипшим от сдерживаемой страсти голосом. — Сказать по правде, мне захотелось поцеловать вас в самое первое мгновение, когда я только увидел вас. Вы вышли из дома и направились к машине, около которой я стоял. Мне хотелось подбежать к вам, обнять, прижать к себе, как я прижимаю сейчас, дотронуться до вашей чудесной атласной кожи, почувствовать запах ваших золотистых волос…
Марко наклонился и прижался щекой к шелковистым прядям Стефани, медленно провел пальцем по ее слегка припухшим губам.
Значит, он ощущал то же самое, подумала Стефани. Это внезапное, как удар грома, ответное чувство, это необъяснимое томление, которое испытывают мужчины и женщины в самой примитивной форме, на уровне одного из основных человеческих инстинктов. Это ощущение витало в воздухе, которым они дышали, отражалось в их взглядах, читалось в выражениях лиц.
— И вы тоже хотите этого, Стефани.
— О да…
Стефани признала это, не задумываясь. Слова сами слетели с ее губ. Но, если бы она дала себе труд поразмыслить над тем, что сказал Марко, то, наверное, поняла бы, что этого не стоит делать. Поддаться на его соблазнительные речи было бы даже не глупостью, а самым настоящим безумием. И последствия этого безумия были бы очень серьезными. Но благоразумие казалось ей каким-то инородным телом на фоне тех ощущений, в плену которых она находилась в данный момент. Стефани купалась в море эмоций, чувств и сексуальных желаний. А все остальное — здравый смысл, разум, практические соображения — ушло глубоко в подсознание и не тревожило ее совесть.
Комментариев нет