– Ну же, милая, входи, – предлагает мама.
Один шаг, и я превращаюсь в маленькую девочку, которая уехала отсюда, кажется, так давно. И ничего не изменилось внутри. Узкая лестница, ведущая на второй этаж, сверкающая огоньками. Холл и справа гостиная, где стоят коробки с рождественскими украшениями. Наши фотографии на камине, носки и мебель. Всё осталось на тех местах, что я запомнила. А чуть левее столовая и кухня, оттуда чулан и лестница в погреб. Оглядываюсь и так тепло внутри. Только когда я стала сама заботиться о себе, зарабатывать и кормить себя, осознала, как сложно было моим родителям поддерживать дух веселья и праздника в нашей семье. И они улыбались всегда, что бы ни происходило. Такой же выросла и я.
– Давай свой пуховик, – с меня буквально стягивает папа верхнюю одежду, как и шапку с шарфом. Сестра толкает на диван и в руках у меня уже чашка с шоколадом, настоящим шоколадом, который варит моя мама.
Оказываюсь в кругу своей семьи, что с возбуждением смотрит на меня, а я стыжусь того, кем я вернулась. Но всё будет, я верю в это. Всё будет хорошо.
– Как Америка? – Первым спрашивает мой старший брат Фрэнк.
– Стоит, – нервно издаю смешок и отпиваю согревающего напитка.
– Ты такая худая. Это модно? – Интересуется Донна.
– Да, модно, – не скажу же им, что питаюсь не так хорошо, как они думают. Что экономлю на всём, только бы им прислать лишние сто долларов.
– Ты смотри не исчезни совсем, – смеётся Питер, второй брат.
– Ну, хватит, мальчики. Наша Энджел, наверное, устала, как и вашим детям пора спать. Завтра, если вы не забыли, всем на работу, – мама ударяет братьев полотенцем по плечам. Улыбаюсь, как дети, мы такими для родителей и остались.
– Мы устроим тебя внизу. В подвале. Расчистили там всё и поставили печку, взяли в аренду раскладушку. На втором этаже спят дети Фрэнка и Питера. Там же и их родители. Отец достроил немного дом и там живёт твоя сестра с мужем. Мы на первом этаже, а Айзек поспит на диване. Пойдём, – мама, обнимая меня за талию, ведёт к двери и, щёлкнув выключателем, мы спускаемся по скрипучей лестнице, оказываясь в маленьком и заставленном коробками помещении.
– Я так рада, моя дорогая Энджел, что ты дома, – под эмоциями, мама обнимает меня. Закрываю глаза, улыбаясь и гладя её по спине.
– Я тоже. Здесь ничего не изменилось практически. Уверена, что вон в той коробке до сих пор лежит моя детская одежда, а вон та наполнена нашими поделками, – указываю на каждую из тех, что упоминаю. Смеётся от моих слов, кивая мне.
– Одежда Донны тебе будет велика, поэтому я положила тебе свою. Надо будет зайти к Марвеллам и присмотреть для тебя что-то, пока багаж не вернут, – задумчиво произносит она.
– О, не волнуйся, завтра решу это. Я только не успела снять деньги со своей банковской карточки. У вас поставили банкоматы? – Интересуюсь я, подходя к раскладушке и расправляя одеяло.
– Да, есть банк, как и раньше. Но мы ведь не пользуемся этими новшествами, поэтому не знаю. Надо будет уточнить у мальчиков.
– Донна до сих пор преподаёт? – Спрашиваю, садясь на раскладушку.
– Да, у нас ничего не изменилось, родная. Недавно понизили в должности Фрэнка, пригласили иностранных работников, считая, что человек без высшего образование не имеет права быть руководителем.
– Какая жалость. Они совершенно не понимают, что наш Фрэнк очень умный и усердный без всех этих бумажек. Люди даже с образованием бывают намного глупее его, – печально замечаю я.
– Да, но мир меняется. И ты у нас единственная, кто получил высшее образование. Мы так гордимся тобой, доченька, – мама садится рядом, обнимая меня.
Улыбаюсь, хотя в душе сумятица, не могу признаться, что сама потеряла работу. Не сейчас, для начала найду другую, а потом обрадую их.
– А что-нибудь грандиозное планируется к Рождеству? – Меняю тему, заведомо зная, что мама тут же начнёт рассказывать о каждом празднике, который я пропустила.
– Как обычно, Энджел. В городе на площади устроим ярмарку, танцы и песни, расставим столы, как и раньше начиная за три дня до праздника. А в канун Рождества все вместе отправимся в церковь. Боюсь, что в этом году будет мало народу, – грустно улыбается она.
– Почему? Многие разъехались? – Удивляюсь, поднимает на меня голову, едва качая ей.
– Нет. Последние четыре года замок Беррингтон имеет постояльцев. Поначалу это был отель, а в этот год там будет самая громкая свадьба за последнее тысячелетие, наверное. Там работает большинство, и в Рождество они устраивают предсвадебный бал, а сама свадьба на следующий день. Задействовано много наших жителей и платят там приличные деньги. Айзек устроился туда шофёром, а Кэрол работает на кухне. Конечно, с теми деньгами, что присылала ты, это не сравнится. Но поможет нам немного поправить наше финансовое положение.
– А есть какие-то проблемы? – Напряжённо смотрю на маму, тяжело вздыхающую из-за моего вопроса.
– Небольшие. Осенью твой отец сломал ногу, она срослась неправильно. Пришлось взять ссуду в нашем банке, чтобы отправиться в Лондон и сделать операцию.
– О, господи! Почему же вы мне об этом не сказали? Я бы прислала ещё! – Возмущаюсь, подскакивая с места.
– Девочка моя, это наши проблемы. А ты должна жить своей жизнью, – мягко успокаивает меня мама, вставая, берёт мои руки в свои.
– Но ведь вы моя семья, и я бы не потратила такие деньги на подарки, которые сейчас в Париже, – вглядываюсь в тёплые глаза матери.
– Милая, ты должна тратить деньги на то, что ты захочешь. Ты и так много для нас делаешь. Это нам помогло взять не такую большую ссуду в пять тысяч фунтов, осталось оплатить половину. Со следующего года будут проценты, но это тоже ничего. Мы справимся, – заверяет меня.
– У меня есть деньги. Мне прислали отпускные и праздничный оклад. Я сниму их, или мы переведём на счёт банка. Завтра же, – твёрдо произношу я.
– Энджел, мы не можем…
– Должны. Мама, прошу тебя, хуже кредитов ничего нет. Эти проценты будут выше, чем вы думаете. Тем более я уж знаю все эти банковские аферы. Поэтому без пререканий, завтра мы пойдём в банк и посмотрим, что у вас там. Вы должны были сказать мне.
– Завтра это и обсудим, хорошо? На семейном совете, как и раньше, – похлопывает меня по рукам, и это означает, что не примут мою помощь.
– Никакого совета, мама. Завтра утром мы отправимся в банк с папой…
– Ссуду брал Питер, – перебивает меня, обходя и поднимаясь по лестнице.
– Значит, Питер пойдёт со мной, – говорю ей в спину.
– Не думай об этом, я просто рада, что моя девочка дома. Доброй ночи, Энджел, – оборачивается, посылая мне воздушный поцелуй, и закрывает дверь.
Вздыхаю, падая на кушетку. Главное, что папа сегодня здоров и операция помогла. А деньги мы найдём, придётся отыскать здесь интернет-кафе и разослать своё резюме хотя бы по Лондону. Везде, где я пригожусь, буду работать. Я улетела, чтобы получить образование, и теперь должна отплатить своим родителям за доброту, за понимание моих желаний и возможность быть образованной. Никто из нашей семьи не оканчивал университет, только школу и колледж. И то Питер и Фрэнк окончили колледж, Айзек решил, что ему и так хорошо. У нас маленький городок, а ехать в Лондон дорого. Мы живём здесь обособленно, и все друг друга знают. Хотя у отца есть своя слесарная мастерская. Отчего же так всё плохо?
Из-за смены часового пояса не могу уснуть, да и проголодалась. Под моими шагами раздаётся скрип, иду на носочках и выглядываю в коридор. В доме темно, значит, все спят. Вхожу в гостиную и не вижу брата, только разбросанные постельные принадлежности. Иду на кухню, наливая себе горячий чай, замечаю движение за окном. Отставив кружку, быстро набрасываю на себя свой пуховик и влезаю в угги, выходя на улицу. Никого, наверное, показалось. Запахиваю пуховик и вдыхаю морозный воздух. Сколько снега здесь, как в сказке. Забылось, насколько громко и приятно он хрустит под ногами. Улыбаюсь, ходя кругами и слушая приятную музыку зимы.
Комментариев нет