Не было такого инцидента, но что-то внутри подсказывает мне – именно это требуется этому человеку, чтобы хотя бы проветрить комнату. Он живёт здесь один, совсем один. И это так печально, что не может не тронуть меня. Вытираю слёзы, только бы не заметил жалости, они этого не любят.
– Уходи. Уходи отсюда, – мрачным голосом произносит он.
– Простите, что я вас расстроила…
– Уходи! Вон! – Повышает голос, указывая на дверь. Подскакиваю с места, вылетая из спальни. Захлопываю дверь, прижимаясь к ней спиной.
Я ведь хотела, как лучше, и теперь тяжесть на сердце, что затронула раны, снова причинила боль этому милому старичку, что был так добр ко мне за сломанный замок.
И, скорее всего, меня точно уволят. Кто-нибудь придёт сюда, принести обед или ещё что-то, заметит сломанный замок, а я здесь одна. Он расскажет про меня и про мой длинный язык, меня выбросят и моих родных тоже. Боже, что я натворила.
Декабрь 20 Действие третье
Очень сильно расстроила меня встреча с лордом Марлоу, а ещё больше то, что не смогла сдержать себя и высказалась. Но мне так хотелось его поддержать, ему это необходимо. И он совершенно не похож на того, кого я рисовала в своём воображении. Никакого чепца для сна, да и пухлых щёк, и лысины нет. Не представляю, как можно его одного здесь оставить? Почему никто не приходил сюда за последнее время, пока я убирала ещё две спальни? Не верю, что его жена так спокойно может жить, зная, как плохо её мужу. Наверное, сама тихо плачет, и смерть сына стала для них сильным переломным моментом в отношениях.
– Ты не должна лезть, – ругаю себя, делая пометки о сломанной мебели в последней розовой спальне, что убрала.
– Это не твоё дело, люди не хотят твоей помощи, так успокойся, – тяжело вздыхая, кладу блокнот и ручку, что нашла в подсобке. Подхватываю пакеты и вытаскиваю их за дверь.
Моё внимание привлекают шаги. Прислушиваюсь, отряхивая от пыли платье, и быстро приглаживаю волосы. Надеюсь, что это леди Марлоу. Ну не могла она быть вдалеке от мужа. Улыбаюсь своим мыслям, а сердце начинает быстрее биться, в ожидании встречи с самой леди. Уголки моих губ опускаются, когда вижу женщину, идущую с подносом в руках.
– Добрый день, – произношу я, когда она ровняется со мной. Отмечаю, что запыхалась, да и как-то выглядит измождённой.
– Привет. Фуф, пока поднялась, весь дух из меня выбило, – пытаясь отдышаться, отвечает она.
– Давайте помогу, – предлагая, тянусь к подносу.
– Ох, нет, что ты. Мне запрещено передавать кому-то. И ровно в половине второго его милость должен пообедать. Я его сиделка… – замолкает, сильно жмурясь. Перехватываю поднос за секунду до того, пока всё это не полетело на пол.
– С вами всё хорошо? – Испуганно осматриваю женщину, обхватившую живот. Большой, к слову, живот.
– Да… ох, господи. Не сейчас, милый, не сейчас. Потерпи ещё немного хотя бы до вечера, – приговаривает она, поглаживая живот под выпирающим фартуком.
– Вы беременны. Это плохо для ребёнка, что его мама не может немного передохнуть, – не знаю, куда бы поставить поднос, да и помочь этой женщине хочется.
– Нельзя. Ох, господи, схватки с самого утра. Думала, что это тренировочные, – ещё больше сгибается пополам.
– Идите. Ну же, идите скорее, я пойду к лорду Марлоу…
– Она заперта, – новый стон и затем крик женщины.
– У вас воды отошли. Скорее идите. Ну же! Давайте! – Повышаю голос, со страхом смотря, как она едва может идти.
Какая же глупость так работать, когда дата родов на носу. И вот чем это заканчивается, но её малыш может гордиться, что имеет характер и возмутился такому отношению к себе. Всё у них будет хорошо.
Смотрю на поднос, а затем на закрытую дверь. Ладно, ещё раз попрошу прощения. Боже, как вкусно пахнет от хлеба. Мой желудок даёт о себе знать, и я сглатываю слюну, направляясь к спальне лорда Марлоу. Перекладываю поднос на одну руку и открываю дверь.
– Простите, вам принесли обед, – тихо произношу я, и вновь оказываюсь в полной мгле. Я не закрывала штор, значит, этот мужчина может ходить, и он не калека. Да и инвалидного кресла я не приметила в прошлый раз.
– Не хочу, – раздаётся бурчание.
– Тогда могли бы включить лампу, иначе я разобью посуду, – прошу я, делая шаг в темноту, и она через несколько секунд озаряется неярким светом.
– Я же сказал – не хочу, – мужчина поворачивается ко мне, наблюдая, как я иду к нему. Ставлю поднос на постель и открываю серебряный купол. Аромат куриного супа достигает моего носа, и желудок так громко урчит, что покрываюсь красными пятнами от стыда.
– Зато ты хочешь, – усмехается лорд.
– Да, очень. Так всё вкусно и вам грех хотя бы это не попробовать, – признаюсь я, доставая суповую ложку из салфетки.
– Тогда сама и ешь. А я посмотрю, – пожимает спокойно плечами, предлагая мне такую невообразимую пищу.
– Спасибо большое, но мне ещё работать, а так засну прямо здесь. Было бы прекрасно, если бы вы мне рассказали, как это было вкусно, – улыбаюсь я, раскладывая салфетку на его коленях.
– Я не хочу, – упрямо повторяет он.
– Должны. Если вы не будете есть, то у вас не будет сил, чтобы поругать меня, – беру в руки тарелку и ложку, присаживаясь на постель.
– Я не собираюсь тебя ругать, девочка. Не в моих это правах.
– Но вы ведь до сих пор обижаетесь на меня, а я буду продолжать говорить. И прекратить вы это сможете, если немного поедите, – набирая супа в ложку, поднимаю руку с ней.
– Нет, – поджимает губы, отворачиваясь от меня.
– Вы не калека, как я сперва подумала. Значит, вы можете ходить, у вас есть силы, чтобы закрыть тяжёлые шторы. Вы просто притворяетесь немощным, чтобы за вами ухаживали. Это ваш протест против смерти сына и превращения этого места в отель…
– Закрой рот и давай свою ложку, – перебивает меня. Улыбаюсь, поднося суп ко рту мужчины, и вливая в него.
– Ещё? – Спрашиваю я, уже зачерпывая новую ложку.
– Нет.
– Я бы тоже не хотела, чтобы мой дом превратили в отель. У вас финансовые трудности? Поэтому ваша жена ищет выход из положения и ей следует отдать должное. Пока вы…
– Хватит, – резко выдыхает он, сверля меня злым взглядом.
– Ещё? – Не поддаваясь этой злости, поднимаю ложку, поднося её к его рту.
– Ты очень болтливая, Энджел, – проглатывает, делая мне замечание.
– На самом деле нет, – улыбаясь, набираю порцию, и она тут же исчезает в его рту.
– Я тихая, незаметная и люблю наблюдать за людьми. Проходила курс психологии в университете. Да и с вами мне нравится болтать, особенно ухаживать за вами. Почему вы не выходите? – Сжимает губы, когда я подношу ложку.
– Чтобы не видеть людей? Но разве люди могут причинить вам вред? Или у вас плохие воспоминания о городе? Ваш сын жил здесь, не так ли? И вы хотите задержать его таким способом? – Открывая рот, с силой тянет на себя ложку зубами.
– Вы долго планируете предаваться унынию и горю? Этим его не вернёшь, – продолжая, я уверенно смотрю в прищуренные глаза. Раскрывает рот, выпуская ложку.
– Ты ничего не понимаешь, – качает головой, тянусь руками к тарелке. Передаю ему, и он сам черпает суп.
– Так поделитесь. Я умею хранить секреты, и никому не расскажу. Вам станет легче, – предлагаю я, рука сама находит булочку, от которой незаметно отламываю кусочек и быстро бросаю в рот, пока мужчина ест.
– Это его комната. Моего милого Энтони. Он здесь жил, пока не разбился…
– Автокатастрофа, – перебивая его, тут же замолкаю, вижу грусть в его глазах.
– Нет. Он покончил с собой, сбросился из этого окна и разбился. Никогда он не станет ангелом, про которого ты говоришь, – ставит тарелку на тумбочку. А я не могу прожевать хлеб, ощущаю ком в горле, не дающий мне возможности даже извиниться.
– Он всегда был весёлым, и я любил его за это. От него ничего не осталось, клинический анализ, что я получил после похорон, свидетельствовал о наличии высокой дозы наркотиков в его крови. А потом были долги дилерам. С ними он был целых пять лет. Я даже подумать об этом не мог…
Комментариев нет