Куколка

На третий день на борту Бэлль привыкла к определенному режиму и обнаружила, что команда матросов, показавшаяся ей подозрительной, состояла из представителей разных национальностей. Половина матросов была неграми, остальные были каджунами, мексиканцами, китайцами, ирландцами, бразильцами, а кок был итальянцем. Пока что матросы держались с ней на удивление почтительно, вероятно, потому что капитан им это приказал.

После завтрака Бэлль около часа прогуливалась по палубе, потом брала кофе на камбузе, относила его капитану Роллинзу и спрашивала, нет ли для нее каких-нибудь поручений. Пока он редко о чем-либо ее просил. Создавалось впечатление, что он с трудом находил для нее задания. Бэлль пришивала пуговицы к его рубашке, убирала в каюте. Еще она помогала Джирно, корабельному коку, готовить овощи на обед, но больше на камбузе ей работы не давали. Разговоры с капитаном заполняли часть дня. Девушка чувствовала, что ему нравится ее компания.

Днем она чаще всего сидела в небольшом неопрятном помещении, которое называли кают-компанией, и читала. На корабле были сотни книг: на полках, в коробках и даже в стопках на полу, которые грозили вот-вот завалиться. В этом же помещении Бэлль, супруги Жермен и пятеро старших офицеров ели. Несмотря на тесноту и запущенность, здесь было по-домашнему уютно.

Арно Жермен демонстративно игнорировал Бэлль, и девушка догадывалась, что он знает о ее прошлом. Его жена Аврил поглядывала на нее с любопытством, но, похоже, ей явно было запрещено с ней разговаривать. Бэлль была этому только рада, поскольку не хотела отвечать на вопросы.

Капитан Роллинз пользовался правом задавать вопросы. Он явно благоволил к Бэлль. Его темные глаза блестели, когда он глядел на нее. Во время утренних бесед Бэлль рассказала ему о себе больше, чем намеревалась, но даже когда она призналась, что работала в борделе у Марты, лицо Роллинза по-прежнему оставалось спокойным. Он почти не удивился услышанному, и Бэлль поняла: даже если ей придется открыть ему всю правду, он примет ее как ни в чем не бывало.

Корабль должен был причалить у Бермудских островов, пополнить запасы пресной воды, а потом пересечь Антлантику, зайти на Мадейру и наконец пришвартоваться в Марселе.

В тот вечер, когда корабль должен был пристать у Бермудских островов, капитан велел Бэлль не покидать каюту.

— Власти тут не дремлют, — объяснил он. — И в этом нет ничего удивительного, они же англичане, — добавил Роллинз с кривой улыбкой. — Тебе может показаться, что они сочувствуют твоему положению, но это не так. Они просто отошлют тебя назад в Новый Орлеан, а меня отдадут под суд. Поэтому сиди в каюте и не высовывайся.

Когда судно стояло на якоре, в каюте было душно и жарко. Бэлль знала, что на Бермудских островах такие же пляжи, как тот, что изображен на оставленной в Новом Орлеане картине. Она так мечтала их увидеть! Девушка разделась до сорочки, легла на койку у открытого иллюминатора и стала прислушиваться к звукам тропического острова. Где-то вдалеке играли на железном барабане. Бэлль слышала женские крики, очень похожие на вопли уличных торговцев в Лондоне. Из иллюминатора гавань разглядеть было невозможно, но когда корабль пришвартовался, Бэлль увидела темнокожих женщин с лоснящимися лицами, в ярких платьях, с корзинами фруктов на голове. Она рассмотрела также пухленьких голых темнокожих ребятишек, прыгающих с причала, и мужчин в длинных лодках, похожих на шлюпки, вырезанных из ствола дерева. Мужчины забрасывали рыболовные сети в лазурную воду.

Вся команда радовалась остановке на Бермудах. Второй помощник капитана, лейтенант Грегсон, заметил, что все матросы будут пьяны в стельку через час после того, как окажутся на берегу. Он сказал Бэлль, что именно здесь моряки частенько отстают от судна, иногда намеренно, но чаще всего потому, что напиваются настолько, что уже не в состоянии вернуться на корабль. Грегсон пожаловался на то, что собирать команду в конце вечера входит в его обязанности, а это означает, что он должен оставаться трезвым.

Как только все сошли на берег и на корабле наступила тишина, Бэлль стало грустно и одиноко. Она попыталась заснуть, чтобы время до отхода пролетело быстрее, но внезапно ее охватила тревога. Она продолжала размышлять о том, что, когда доберется до Франции, настанет Рождество, и вскоре после этого исполнится два года с тех пор, как убили Милли. Еще два года назад она понятия не имела, что такое бордель. Трудно было поверить в то, что она была такой наивной, но, видимо, Мог с мамой пригрозили девушкам, что те окажутся на улице, если станут обсуждать с Бэлль то, что происходит наверху.

Как все изменилось с тех пор! Она проехала тысячи километров, из невинной девушки превратилась в шлюху, из ребенка в женщину. Теперь Бэлль уже не думала, что может узнать о мужчинах что-то новое; все романтические мысли об ухаживании, любви и браке испарились.

Одним из излюбленных занятий Бэлль на корабле было изучать команду и представлять каждого матроса у Марты. Лейтенант Грегсон, второй помощник капитана, был самым молодым офицером и был не женат. Белокурый, голубоглазый, он походил на героя любовных романов; Бэлль решила, что он из тех, кто напивается до беспомощного состояния, а когда наконец-то поднимается наверх с одной из девушек, тут же отключается.

Лейтенант Эттли, первый помощник капитана, сорокалетний женатый мужчина из Сен-Лу, считал себя Дон Жуаном. Бэлль решила, что он похож на горностая: худощавый, но высокий, с пронзительными темными глазами, которые шарили по комнате, боясь упустить даже мелочь. Бэлль подозревала, что он из разряда чрезмерно любопытных мужчин, из тех, которые больше возбуждаются, когда подсматривают за тем, как занимаются сексом другие, чем когда занимаются им сами.

Капитана Роллинза понять было сложнее. Он был хорошим семьянином — на письменном столе у него стояла фотография жены и троих детей, и он рассказывал о своей семье с большой теплотой. Однако Бэлль чувствовала, что он не безгрешен; когда она призналась, что работала у Марты, стало очевидно, что Роллинз бывал в подобных заведениях. Бэлль чувствовала, что он обязательно воспользуется ситуацией: сам навязываться не станет, но будет заманивать женщину в сети, из которых ей сложно будет выбраться. Бэлль подозревала, что капитан страстный человек, умелый и щедрый любовник.

При мысли об этом девушка улыбнулась. Он может быть ей полезен, когда они приплывут в Марсель.

Бэлль протянула Аврил Жермен миску и вытерла ей лоб влажной фланелевой салфеткой, искреннее сочувствуя женщине. Она вспомнила, как плохо было Этьену во время морской болезни. Аврил стенала, что вот-вот умрет, и Бэлль чувствовала себя обязанной ей помочь. Когда женщину опять вырвало, ее лицо стало таким же зеленым, как грубое одеяло, в которое замотала ее Бэлль, после того как помогла убрать грязные простыни с койки.