Куколка

— Мог права, — мрачно кивнул Гарт. — Бессмысленно все время скорбеть о Бэлль.

— Я только что сказал ему то же самое, — признался Ной. — Но одного нашего желания недостаточно.

— Наверное, я плохо на него влияю, — с опаской предположила Мог. — Я постоянно говорю о Бэлль и ничего не могу с собой поделать. Я не понимаю Энни. Она ни разу не наведалась сюда, не спросила, есть ли новости о Бэлль, не пришла посмотреть, чем я занимаюсь. А в прошлом месяце, когда я ее навещала, служанка сказала, что мадам нет дома. Я знаю, что это неправда.

Ной дважды был у Энни, и каждый раз натыкался на холодный прием. Домик, который она сдавала, был очень уютным, и хотя жильцы у нее были такие, что у них волосы встали бы дыбом, если бы они узнали, что их хозяйка когда-то содержала бордель, она явно не опасалась того, что Мог или Ной расскажут об этом и поставят ее в неловкое положение.

— Энни всегда была бесчувственной, — произнес Гарт. — Ходили слухи, что она шантажировала Графиню, чтобы та оставила бордель ей.

— Это гнусная клевета. И наглая ложь! — решительно заявила Мог. — Графиня заботилась об Энни, и Энни присматривала за старушкой, как за собственной матерью.

— Тогда почему она наплевала на собственную дочь? — удивился Гарт. — Такое впечатление, что это ты, Мог, мама Бэлль. Что с ней не так?

Ной остановил спорящих, подняв руку.

— Я знаю, что Энни вынудили заниматься проституцией. Трудно любить ребенка, зачатого в грехе.

Мог прикусила губу, как будто хотела что-то сказать, но не решалась.

— Давай, Мог! — подбодрил ее Ной. — Я вижу, ты что-то знаешь.

— Это я виновата, — прошептала она. — Вскоре после рождения Бэлль я взяла все заботы о ней на себя и не позволяла Энни даже взглянуть на малышку. Энни была лучшей девушкой Графини, и я сказала себе, что она должна как можно быстрее вернуться к прежнему занятию, чтобы никто не занял ее место. — Мог расплакалась, крупные слезы потекли по ее щекам. — Если бы не я, вероятно, все сложилось бы по-другому. Это, наверное, наказание мне. Много лет назад я забрала у Энни малышку, а теперь сама должна страдать от горя, потеряв ее.

К удивлению Ноя, Гарт встал со своего места, обошел стол и приблизился к Мог. Когда здоровяк склонился над плачущей женщиной, ее обычно суровое лицо исполнилось нежности. Ной неожиданно понял, что Гарт влюбился.

— Мог, вашей вины здесь нет, — сказал Ной, направляясь к двери черного хода. — Вы были верной подругой для Энни и отличной нянькой для Бэлль. Но вам уже давно пора жить для себя, и мне кажется, рядом с вами именно тот мужчина, с которым можно начать новую жизнь.

Ной улыбнулся, оказавшись на заднем дворе. Он надеялся, что Мог и Гарт наконец поймут, что их жизнь должна кардинально измениться.

— Мог, не плачь, — утешал ее Гарт. Ему всегда было неловко рядом с плачущими женщинами. — Ной прав, ты ни в чем не виновата. Ты хорошая.

— Что означают его последние слова? — спросила Мог, вытирая слезы фартуком и поднимая на него глаза.

Гарт почувствовал, как внутри у него все затрепетало — это случалось часто, когда он был рядом с Мог. Хозяин паба считал, что у нее самое красивое лицо на свете. Ему нравилось, как она закусывает губу, когда нервничает, нравились ее нежные голубые глаза. Гарт знал, что должен что-то сказать, иначе никогда на это не решится.

— О мужчине, с которым можно начать новую жизнь? Мне сдается, Ной знает, что я к тебе неравнодушен, Мог, — выпалил он.

Она широко открыла глаза и зажала рукой рот.

— Ко мне?

— Да, к тебе, к кому же еще? — удивился Гарт. Его голос охрип, потому что он уже сто лет не ухаживал за женщиной, и ни одной из них он так не дорожил. — Возможно, ты чувствуешь иначе? Если так, скажи, я больше и рта не раскрою.

— Ох, Гарт! — негромко выдохнула Мог. Ее нижняя губа дрожала, как будто женщина вот-вот была готова вновь заплакать. — Ты тоже мне нравишься, но я думала, что ты не отвечаешь мне взаимностью.

Понимая, что подобные разговоры можно вести бесконечно, перебрасываясь словами, как теннисным мячиком, и так ничего и не решить, Гарт протянул руки, заключил Мог в объятия, притянул к себе и поцеловал.

У ее губ был вкус яблок, которые она резала для пирога. От нее пахло мылом и лавандовой водой. Гарт обнял Мог крепче и снова поцеловал. У него защемило сердце. По тому, как губы Мог отвечали на его поцелуи, он понял, что она чувствует то же самое, что и он.

— Мне кажется, давно пора открыть паб, — чуть позже пробормотал Гарт, уткнувшись в шею Мог.

Он расположился на стуле в кухне, усадив ее к себе на колени, и целовал снова и снова. Гарт не знал, что делать дальше. Ухаживание — это для молодежи, но Гарт чувствовал, что Мог скорее всего испугается, если он будет действовать слишком напористо. Кроме того, не следовало забывать о Джимми. Гарт не решался уложить Мог в свою постель, не уладив все с племянником.

Но хозяин паба был уверен, что Джимми воспримет их брак как единственно верное решение, и, возможно, будет прав.

— Вот уж никогда не думала, что это случится о мной, — призналась Мог, трогательно краснея. — Но мы должны подумать о чувствах Джимми; нельзя допустить, чтобы он вошел и застал нас.

Гарта всегда поражала ее способность угадывать его мысли.

— А я никогда не думал, что благодаря своему юному племяннику снова женюсь, — сказал он.

Мог замерла у него на коленях, покусывая губу. Гарт осознал, что все развивается не так, как он планировал.

— Я хочу сказать, что не могу подавать ему плохой пример, — продолжил он и понял, что его слова звучат неубедительно.

Хозяин паба почувствовал, что его лицо становится таким же огненно-красным, как и волосы.

— Я хотел сказать, что хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, Мог! Ты станешь моей женой?

Тут она засмеялась нежным заливистым смехом, как будто по камешкам зажурчала вода.

— Большего я и не желаю, мистер Гарт, — ответила Мог. — И нам нужно поторопиться, если мы не хотим подавать Джимми плохой пример.