Куколка

И все принимали эти правила игры; девочки у Марты постоянно об этом говорили. Существовал даже элитный рынок: было почетно, если девушка переходила от одного хозяина к другому за огромную сумму денег. С такой девушки пылинки сдували, пока мужчины толпой валили, чтобы заплатить за нее огромную цену. Ниже стояли совершенно бесправные девушки; всем было наплевать, как с ними обращаются — и полиции больше, чем кому бы то ни было. Бэлль почти не сомневалась: если какая-то из девушек станет говорить об этом открыто, ее, скорее всего, заставят замолчать навсегда.

Поэтому Бэлль убедила себя, что должна радоваться тому, что попала в хороший дом терпимости и к ней относятся как к ценному товару благодаря ее молодости, красоте и английскому происхождению. Она должна приняться за работу, показать искреннюю увлеченность — так она обезопасит себя, пока не найдет выход.

Поэтому она отправилась к Марте извиняться.

Бэлль поймала себя на том, что почти забыла, что произошло всего неделю назад, зато до мельчайших деталей помнит день, когда, шестнадцать месяцев назад, отправилась на встречу с Мартой в гостиную.

Ради такого события она надела бледно-голубое платье, отделанное рюшами, которое ей подарили во Франции, потому что в нем она выглядела как сама невинность. Волосы девушка распустила по плечам, слегка прошлась румянами под глазами, чтобы создавалось впечатление, будто она плакала.

Был почти полдень. Марта сидела на диване в своем просторном капоте абрикосового цвета. На голове у нее красовался тюрбан в тон платью.

— В чем дело, Бэлль? — ледяным тоном осведомилась она.

— Я пришла попросить у вас прощения, — ответила Бэлль, не поднимая головы и заламывая руки. — Я вижу, вы злитесь на меня за то, что я спросила о деньгах. Я, наверное, показалась вам неблагодарной, ведь вы были так добры ко мне.

— Я не люблю, когда мои девушки задают много лишних вопросов, — ответила Марта. — Это мое заведение, и я здесь устанавливаю правила.

— Я поступила очень неразумно, когда стала задавать вопросы, — каялась Бэлль. — Просто я не понимала, как все происходит — я же в этом деле новичок. Я даже не подумала об этих прекрасных платьях, о белье и туфлях, которые вы мне купили. Не подумала о том, во сколько вам обошелся мой переезд. Но сейчас я понимаю: мне очень, очень повезло, что я оказалась в вашем заведении. Пожалуйста, скажите, как я могу искупить свою вину за то, что обидела вас?

— Тебе, дорогуша, чрезвычайно повезло, что я тут же не продала тебя в другой бордель, — резко ответила Марта. — Я не поступила так по единственной причине: ты еще слишком юна и не привыкла к этой профессии. Я столько сил и времени потратила на тебя — никто бы в городе так с тобой не возился.

— Я знаю, мадам, — с покаянным видом призналась Бэлль. — Вы были мне как мать. Я очень сожалею…

— Ты даешь мне слово, что в будущем меня не ждут неприятные выходки? — спросила Марта.

— Конечно. Я обещаю, что изо всех сил постараюсь загладить свою вину, — заверила ее Бэлль. Ей даже удалось выдавить пару слезинок, хотя язык так и чесался высказать этой женщине все, что она думала о торговле людьми. — Я искренне хочу забыть старое и начать все с чистого листа.

— Иди ко мне, милая. — Марта похлопала по дивану рядом с собой. — Я рада, что ты сегодня пришла ко мне поговорить. Это свидетельствует о том, что в глубине души ты очень славная девушка — такой я тебя и представляла. Сегодня я прощаю тебе твою ошибку. Вероятно, восторженные отзывы моих клиентов вскружили тебе голову. Но посмеешь еще раз полезть ко мне с вопросами, и я уже не буду так снисходительна. Я тут же выставлю тебя за дверь, ты и глазом не успеешь моргнуть. Я ясно выразилась?

— Да, мадам, — ответила Бэлль, опустив голову и выдавив еще две слезинки. — Обещаю: никогда больше и намека на неуважение.

— А сейчас ступай, милочка, — велела Марта, потрепав Бэлль по коленке. — И сними это платье, в таком только школьнице-зубрилке ходить.

Бэлль помнила, как покинула гостиную Марты, бегом вернулась к себе в комнату, чтобы в одиночестве остудить негодование из-за того, что вынуждена унижаться и заискивать, чтобы не потерять крышу над головой. Но девушка твердо пообещала себе: она будет продолжать играть в эту игру, пока это ей на руку, а потом выйдет из нее.

Однако Бэлль больше не рассчитывала на чарующую атмосферу Нового Орлеана. Она не осознавала, что праздная жизнь у Марты вскоре засосет ее и сделает такой же ленивой, как и остальные девушки.

Марта вновь стала такой же доброй и дружелюбной, какой была до этого маленького недоразумения. Бэлль подружилась с другими девушками, и днем они ходили гулять в Джексон-сквер или прогуливались вдоль набережной Миссисипи. Они много смеялись и болтали — в их работе часто случались казусы, и ни одна не относилась к своему ремеслу серьезно. Бэлль продолжала получать два доллара за ночь и каждую неделю откладывала сколько могла.

Чаще всего Бэлль чувствовала себя рядом с девушками по-настоящему счастливой, как будто они были ее старшими сестрами, которых у нее никогда не было. От них она узнала об Америке, о моде и о секретах красоты, и, конечно же, о мужчинах — которые всегда были главной темой разговоров.

У Бэлль появилась новая спальня, и хотя летом там было нестерпимо жарко, комната была очень красивой, с темно-розовыми розами на обоях. Ела она то, что хотела. Бэлль полюбила пряную джамбалайю и другие традиционные креольские блюда. Если хотела, она могла бóльшую часть дня спать или нежиться на подушках в тенистом уголке двора с книжкой в руках. Ей никогда не приходилось мыть полы, стирать. Единственной задачей Бэлль было заботиться о своей красоте.

Но временами в глубине ее души вспыхивали гнев и возмущение.

Бэлль могла бы смириться с новой работой; если уж говорить начистоту, новое занятие ей нравилось. Она предпочитала пожилых господ юнцам. Иногда они уверяли, что овдовели или их жены уже давно с ними не спят. Бэлль понимала: скорее всего, они лгут, просто им захотелось молодого тела и необременительных развлечений. Но говорили они правду или нет, старики неизменно оставались вежливыми, нежными и благодарными. Ее трогала их признательность. Скупая слеза, жаркие объятия перед уходом, цветы или шоколадные конфеты, которые они дарили, заставляли ее чувствовать себя особенной и даже любимой.