Мог привыкла получать пять и знала, что экономка в большом доме зарабатывает намного больше, но после сегодняшних слов Энни она была рада уже тому, что еще кому-то нужна.
— Вполне устроят, Гарт, — улыбнулась она. — Ты не станешь возражать, если теперь, уже в качестве экономки, я переставлю мебель и сделаю генеральную уборку?
Он улыбнулся. Это было необычное зрелище, как будто из-за туч выглянуло солнышко.
— В задней части дома можешь переставлять все, что твоей душе угодно, — ответил Гарт. — Но в пабе все останется по-прежнему. Мне он нравится именно таким.
— Я искренне рад, что дядя Гарт предложил Мог место экономки, — сказал Джимми Ною, когда они на следующее утро шагали к вокзалу Чаринг-Кросс, чтобы сесть на поезд до Дувра. — Мне очень нравится Мог, и я не хотел бы, чтобы она уезжала.
— А как же Энни? — спросил Ной. Ему уже сообщили, что она решила идти своей дорогой.
— Энни трудно полюбить, — задумчиво ответил Джимми. — Как по-вашему, она откроет новый бордель?
Ной запнулся. Ему было неловко обсуждать подобные темы с совсем юным парнем.
— Понятия не имею. Но, по-моему, ей лучше заняться чем-нибудь другим — чтобы, когда Бэлль вернется, не втягивать ее во все это.
— Она и так уже в это втянута.
Ной оглянулся на Джимми и увидел, что глаза паренька наполнены слезами.
— Будем надеяться, что нет, — успокоил он, пожимая костлявое плечо своего спутника. — Видишь ли, Джимми, у тебя есть преимущество. Мне не довелось познакомиться с Бэлль. Расскажи мне, какая она.
— Настоящая красавица с темными вьющимися волосами, которые блестят, как мокрая зола, и бездонными голубыми глазами. Кожа у нее, как персик, совсем не такая, как у большинства здешних девчонок. А еще от нее хорошо пахнет, чистотой и свежестью, а зубы у нее мелкие и белые.
Ной улыбнулся. Такое подробное описание указывало на то, как глубоко запала девочка в душу Джимми.
— Но дело не только во внешности, но и в ее характере, — в довершение сказал Джимми.
— А какой у нее характер?
— Она живая, веселая, независимая в суждениях. Я познакомился с ней утром того дня, когда убили Милли. Я спросил Бэлль, не проститутка ли она, раз живет в борделе.
— И что она ответила?
Джимми улыбнулся.
— Она ужасно возмутилась и сказала: можно жить во дворце, но не быть королевой. Но оказалось, что она на самом деле не знала тогда, кто такие проститутки, и выяснила это, только когда увидела, как убили Милли.
Ной зарделся. На него неожиданно нахлынули воспоминания: Милли стоит перед ним в одной рубашке, берет его руку и кладет себе на грудь. О Милли у него были только приятные воспоминания, и ему не нравилось, когда ее называли проституткой. Не нравилось думать о том, что означает это слово.
— У таких девушек, как Милли, обычно невелик выбор профессии, которой можно было бы зарабатывать себе на жизнь, — заметил Ной. — То же можно сказать и об Энни. Ее заставили заниматься проституцией. Поэтому говори почтительно об этих женщинах, ведь именно мужчины, такие, как мы с тобой, превратили их в тех, кем они стали.
— Я знаю, — с негодованием ответил Джимми. — Как бы там ни было, в следующую нашу встречу с Бэлль, когда мы прогуливались по набережной, она рассказала мне, что видела, выложила все как на духу и расплакалась. Мне кажется, подобное прозрение для девушки просто ужасно.
— Вы встречались с Бэлль всего дважды?
Джимми угрюмо кивнул.
— Она произвела на меня неизгладимое впечатление, поэтому я очень обрадовался, когда она согласилась со мной дружить. А потом ее похитили, и я не успел узнать ее получше.
Они подходили к железнодорожному вокзалу. Ной остановился, чтобы купить газету. Он хотел просмотреть парочку своих статей, которые должны были выйти в свежем номере.
— Ты раньше ездил на поезде? — спросил Ной у Джимми, меняя тему разговора, потому что увидел, насколько воспоминания о Бэлль болезненны для юноши.
— Один раз. Мама возила меня в Кембридж, где должна была подогнать платье для своей клиентки. Город чудесный, но туда очень, очень долго ехать.
— По-моему, Дувр находится не дальше, чем Кембридж, километров сто, не больше, но когда ты ребенок, даже час пути кажется вечностью.
— Раньше я никогда не видел моря. Мы сможем посмотреть на него в Дувре?
— Разумеется, — засмеялся Ной. — Жаль, что сейчас слишком холодно для купания.
Дорога в Дувр действительно оказалась длинной, к тому же в вагоне было очень холодно. Когда путешественники прибыли на место, нос Джимми покраснел и стал почти такого же цвета, как и его волосы.
— Тебе нужно теплое пальто, — сказал Ной.
На Джимми был только потертый твидовый пиджак и серое кашне на шее.
— Мне не хочется просить у дяди, — ответил юноша. — Мог пообещала, что поговорит с ним об этом, и о новых сапогах тоже — мои уже все в дырах, — но, наверное, забыла о своем обещании.
— У меня дома в Лондоне есть пальто, которое мне уже малó, — сказал Ной. — Когда мы вернемся, я тебе его принесу. Но сапоги я сам донашиваю до дыр.
— Вы очень модно одеваетесь, — заметил Джимми, с восхищением глядя на темное, до колен, пальто Ноя, на его котелок и крахмальный ворот рубашки.
— Приходится по роду деятельности, — объяснил Ной. — Разве станут люди, с которыми мне нужно побеседовать по поводу страховки, принимать меня всерьез, если я буду выглядеть как уличный торговец? Мама всегда говорила: «По одежке встречают».
— Моя мама тоже так говорила, — сказал Джимми, когда они шли по дороге к пристани. — Я всегда хорошо одевался, пока она не заболела. После этого нам пришлось тратить деньги на кое-что поважнее: на еду и лекарства. Раньше я мечтал о том, чтобы перестать расти — тогда мне не пришлось бы покупать новые вещи.
Ной положил руку парнишке на плечо.
— Твоя мама очень гордилась бы тобой, — заявил он. — Подозреваю, что тебя полюбил даже твой сварливый дядя!
Джимми засмеялся.
— Когда к нему привыкнешь, он кажется не таким уж плохим. Мой дядя лает, но не кусает. Мама говорила, что он стал таким, когда его возлюбленная сбежала с другим мужчиной. Я думаю, что теперь, когда Мог останется жить у нас, Гарт повеселеет, потому что она ему по-настоящему нравится!
Комментариев нет