Куколка

Чарльз не был жестоким человеком, обстоятельства «приобретения» этой последней девушки ему совсем не нравились. Он никогда раньше не уводил девушек против их воли и уж точно никогда не похищал невинных девочек на улице.

— Она не похожа на моих обычных клиенток, — сказал Слай, когда допил виски и снова наполнил стакан до краев. — Не нравится мне все это.

— Не глупи. Что с ней не так? — удивился Кент. — Она старше некоторых из тех, кого ты привозил сюда раньше, и жила в борделе. Кроме того, ты же знаешь, что у меня не было выбора. Из-за нее меня могли бы вздернуть на виселице.

Кент признался приятелю, что задушил шлюху в Севен-Дайлс, но Слай не был уверен, что эта девочка, ставшая невольной свидетельницей преступления, собирается донести на его сообщника в полицию. Жители Севен-Дайлс с младых ногтей знают, что от полиции следует держаться подальше. С одной стороны, Кент был его приятелем и одним из тех людей, которым небезопасно перебегать дорогу; с другой стороны, именно он выходил на связь с владельцами борделей, когда у них появлялась очередная девушка на продажу. Слай не хотел злить приятеля, но надеялся, что сможет его отговорить.

— Она умна, ее не так-то просто будет обуздать, — сказал он. Кент планировал продать Бэлль в бордель во Францию. — Уверяю тебя, от нее будет больше головной боли, чем денег. Давай завтра ночью отвезем ее в Лондон и высадим рядом с ее домом.

— Не болтай, черт тебя побери, ерунды! Мы не можем этого сделать, и тебе прекрасно известно почему.

— Но она понятия не имеет, где находится, — продолжал Слай. — И о тебе ей ничего не известно. А ее мать не станет поднимать шум, если ты вернешь ее дочь целой и невредимой. Мы могли бы поехать прямо в Дувр, как и собирались, и поплыть во Францию, после того как оставим девчонку на улице.

Возможно, Слаю и не повезло с внешностью — он был невысок, коренаст, с толстым приплюснутым носом, — но он отличался особым обаянием, которое безотказно действовало как на мужчин, так и на женщин. Мужчины считали его веселым собутыльником, восхищались его ловкостью, решимостью и силой. Женщинам нравилось чувствовать свою значимость, когда он к ним обращался. Манеры и осанка истинного джентльмена в сочетании со скрытой животной силой притягивали к себе, как магнит. Его обаяние было просто неотразимым, и девушка, которая должна была бы полагать, что этот человек разрушил ее жизнь, упрямо защищала его перед теми, кто его осуждал.

Кент, а точнее Фрэнк Джон Уольдеграв (таким было его настоящее имя), родился на севере Англии в семье землевладельцев. Его родители владели огромным поместьем, но он был третьим сыном в семье, к тому же отец любил его меньше всех, поэтому с юных лет Фрэнк знал, что ничего не унаследует. Испытывая зависть к старшим братьям и чувствуя обиду на мать и сестру, которые никогда не становились на его сторону, Фрэнк решил посвятить себя морю и ввязывался в драку всякий раз, когда встречался с унижением или пренебрежением в свой адрес.

Завербоваться на один из торговых кораблей было, вероятно, неразумным решением для юноши, который не терпит, когда ему приказывают, с трудом заводит друзей и привык к открытым просторам йоркширских болот. Фрэнк обладал острым умом, который мог бы пригодиться ему, стань он бухгалтером, юристом или даже врачом, но вместо этого он вынужден был отираться среди неотесанных мужланов, похожих на батраков из их семейного поместья.

С женщинами Фрэнку везло не намного больше, чем с друзьями-мужчинами. На суше, в Дувре, хорошо образованный джентльмен, но при этом всего лишь матрос, казался каким-то недоразумением. Фрэнку нравилось думать, что продавщицы и служанки, с которыми он встречался, считали его намного выше себя, но с такими женщинами он не умел общаться. Девушки из средних и высших слоев общества, с которыми он должен был бы чувствовать себя естественнее, были нечастыми гостьями в пабах, где собирались моряки.

Фрэнку едва исполнилось двадцать, когда однажды вечером его повели в дуврский бордель. Он обнаружил, что тамошним девушкам он пришелся по душе. Он поверил в это потому, что они внимательно его слушали и всячески старались угодить. Фрэнк убеждался в этом десятки раз, когда бывал груб с ними, если на что-то злился. Проститутки не жаловались и не отказывались встречаться с ним, когда он в следующий раз бросал якорь в этом порту. Похоже, им это даже нравилось.

Десять лет назад, когда Фрэнку было двадцать восемь, умер младший брат отца, дядя Томас. К искреннему изумлению Фрэнка, он сделал племянника своим единственным наследником. Фрэнк понятия не имел, почему так получилось — они с дядей редко общались. Он мог только предполагать, что от Томаса тоже отвернулась семья, поэтому он симпатизировал племяннику.

Дядя Томас был небогат; он владел не огромными сельскими угодьями, а всего лишь парой многоквартирных домов в Севен-Дайлс и десятком убогих зданий на Бетнал-Грин-роуд. Когда Фрэнк впервые увидел место, которое все называли Основанием, он не на шутку испугался. Полуразрушенные здания в Севен-Дайлс были битком набиты отчаявшимися бродягами, которые оседают в бедных районах. Дома на Бетнал-Грин были не лучше — они не годились даже для того, чтобы служить пристанищем для животных. Фрэнк зажал нос, закрыл глаза, чтобы не видеть этого отталкивающего зрелища, и отправился в уютную гостиницу.

Но уже на следующий день все сомнения, касающиеся заработка с аренды этих домов, отпали. Фрэнк понял, что наследство позволит ему распрощаться с морем и жить в достатке, прилагая минимум усилий. В море Фрэнк огрубел и привык приказывать. Перспектива стать хозяином трущоб его возбуждала.

Именно тогда он и взял себе фамилию Кент.

В славной деревушке Чаринг, что в графстве Кент, неподалеку от Фолкстоуна, где Фрэнк намеревался осесть, его знали как тихого, уважаемого, но ленивого господина Уольдеграва. Но в Лондоне под личиной Джона Кента, безжалостного арендатора, он мог давать себе полную волю — заниматься вымогательством, играть в азартные игры, ходить по борделям и даже преступать закон. И зачем ему друзья, если есть люди, из страха перед ним готовые исполнить любые его приказания?

По иронии судьбы, именно тогда, когда Фрэнк искренне поверил в то, что дружба не для него, в задней комнате одного из пабов на Стрэнде за игрой в карты он познакомился со Слаем. Между ними пробежала искра; они отлично поладили друг с другом. Однажды Слай со смехом сказал, что у каждого из них есть черты характера, которых так не хватает другому. Возможно, он был прав, потому что Кент восхищался тем, как легко Слай сходится с людьми, а Слая приводила в восторг жестокость Кента.