– Не растаешь, не сахарный!
– А у вас какие дела?
– Все ништяк! Что надо, нашли. Осталось с бабами разобраться – и сваливаем!
– Я бы тоже не прочь засадить хоть мамаше, хоть дочери.
– Оторвешься в городе. Мы все оторвемся в городе. С такими деньгами, что получим за Голубевых, все шлюхи Блачинска будут наши.
– Ага! Если Демьян не запретит светиться.
– Тогда трахнешь свою хозяйку, у которой хату снимаешь.
– Та никуда не денется, разнообразия хочется.
– Короче, Лысый! Кончай ненужный базар. Будь внимателен, где‑то через полчаса‑час сваливаем. Смотри тут, чтобы никто из обитателей поселка случайно возле усадьбы не оказался, а с расслабухой я тебе помогу, если что.
– Деньги бы взять…
– Возьмем! В этом не сомневайся. Ладно, пошел я, пора заканчивать спектакль.
Лысый смахнул с физиономии капли дождя:
– И че я не с вами?
– Каждому свое! Исчез!
Кожанов закрыл дверь, направившись в спальню. Реньков, вздохнув, вернулся на свой наблюдательный пост, в кусты у лавки, где он так неудачно схватился с охранником. А в доме началась кровавая оргия – заключительный этап преступной акции бандитов Демьяна против несчастной семьи Голубевых.
Кожан вошел в спальню, поставил кейс на столик, рядом с пакетом.
– Ну, что? – спросил Окунько.
– Все о’кей, Окунь! Не обманула нас Ирина Петровна. Что ничего в принципе не меняет. Давай кончай дочь, а я займусь мамашей. На все у нас с тобой не больше получаса.
Женщина вскричала:
– Что вы задумали? Мы же отдали вам все! И вы говорили, что не имеете приказа убивать нас.
Кожанов усмехнулся:
– Я обманул тебя, дурочка. А что мы задумали? Отвечу! Доставить вам, сучкам, удовольствие перед смертью.
– Беги, Галя! – закричала Ирина.
Кожанов ударом кулака лишил ее сознания, проговорив:
– Куда ж она убежит? – Повернулся к Окунько: –Ну, что застыл? Мокрощелка твоя.
Окунь, засопев, начал срывать с себя одежду. Галя попыталась вырваться, но бандит схватил ее за волосы и ударил лицом о комод. Затем, повернув на спину и раздвинув ноги, грубо вошел в девочку. Она закричала, но рот зажала рука в перчатке. От боли в глазах подростка потемнело. Вскоре она перестала сопротивляться. Тело отяжелело, боль притупилась, сознание затуманилось. Лишь часто билось сердце, и его удары молотом отдавались в висках.
Кожанов сбросил бесчувственное тело Голубевой на ковер, снял брюки, после чего, сорвав веревки вместе с комбинацией, навалился на ее спину, застонал от удовольствия…
Насилие продолжалось около двадцати минут. Первым с 14‑летней девушки поднялся Окунько. Он был в крови. Сказал:
– Я кончил, Кожан, три раза, ништяк!
Кожан тоже поднялся:
– Хороша мамаша!.. Быстро в душ, смой кровь – и сюда. Как обмоешься, не забудь перчатки вновь надеть.
– Ага! Я быстро!
Кожанов, натянув брюки и надев туфли, осмотрел место преступления. Предприниматель свесился с кровати, под его головой образовалась приличная лужа крови. Его дочь, растерзанная, порванная, лежала, раздвинув ноги, у комода; грудь часто и высоко поднималась, глаза закрыты. Находилась в шоке. Тем лучше. Не поймет, как умрет. Ирина находилась в сознании. Избитая, она медленно ползла к окну. Кожанов усмехнулся: решила позвать помощь? Он преградил ей дорогу, присев на корточки и достав нож. Спросил:
– Куда это вы направились, Ирина Петровна?
Разбитым ртом женщина ответила:
– Сволочь, нелюдь, зверь! Тебе это так не пройдет. Подохнешь скоро, падаль.
– Вот ты как заговорила? И это вместо того, чтобы благодарить за удовольствие, доставленное тебе? Признайся, такой кайф ты с мужем не испытывала никогда.
– Тварь!
– Что ж, хватит базаров. Пожила красиво, достаточно. Не бойся, дурочка, всем когда‑нибудь придется лечь в землю.
Вздохнув, Кожанов схватил женщину за свалявшиеся волосы, поднял голову и вонзил нож в горло несчастной. Отпустил рукоятку, поднялся:
– Вот и все, оттрахалась, сучка.
Вошел одетый Окунько. Кожанов кивнул на Галину:
– Кончай девчонку, пора уходить!
– Это мы быстро, это сейчас!
Бандит также достал нож и, не дрогнув, перерезал девочке горло. Встал:
– Готово, Кожан!
– Бери кейс, пакет и идем вниз.
Окунько предложил:
– Может, муженька на лестницу бросим?
– Зачем?
– Чтобы менты задали себе тот же вопрос.
– Но тогда и дочь можно обратно в ее комнату отнести. И получится непонятка. Хотя нет, не будем проявлять инициативы. Демьян приказал кончить семью в спальне и обставить все как ограбление. А если растащим трупы, то… один хер выйдет ограбление: машины исчезнут, сейф вскрыт. Но оставим все как есть. Напряги с Демьяном нам не нужны. Забирай добычу – и вниз.
Окунько и Кожанов спустились в гостиную.
Старший банды выключил везде свет, чтобы утром в глаза соседям не бросались светящиеся окна. Чем позже обнаружат трупы, тем лучше. Дождь хоть и ослаб, но еще продолжался. И это было на руку бандитам.
Кожанов приоткрыл дверь, позвал:
– Лысый!
– Тута! – ответил от куста за скамьей Реньков.
– Иди сюда!
Лысый вошел в гостиную.
– У меня все тихо. А вы че, баб уже уделали?
Окунь оскалился:
– Уделали, Лысый, еще как уделали; не знаю, как Кожан, а я давно такого кайфа не испытывал. Рвал сучку с треском. Ух, кайф!
Кожанов прервал Окунько:
– Хорош! Главное сделали: бабки, драгоценности взяли, семью завалили. Теперь добраться бы до города. Значит, так, Окунь, держи бумаги на «Лексус». Ты погонишь его. – Повернулся к Ренькову: –Ты поедешь на «Паджеро», документы на него в машине. Не забудьте оформить доверенности, на всякий случай. И бабки держите наготове, с ходу откупиться от ментов, если налетите на них. Хоть и выбрал Демьян дорогу глухую, проверенную, через промзону, но и на ней всякое случиться может. Внедорожники – в сервис Гиви. Он предупрежден, ждет – с автовозом, который сегодня же утащит тачки из региона. Отсюда выезжаете друг за другом – и сразу вправо на проселочную дорогу в объезд озера; далее знаете, как выйти к промзоне. Передадите тачки Гиви, дождетесь, как начнет работать общественный транспорт, на нем приедете к Степанычу. Я буду ждать вас там.
– С деньгами? – спросил Окунько.
– Или с деньгами, или с Демьяном.
– Лучше с баблом!
– Посмотрим. Что кому непонятно? Я сваливаю прямо сейчас с Гусем на нашей «Ниве». Всем все ясно? Еще раз предупреждаю: перчатки не снимать, тебе, Окунь, избавиться от гондонов в городе. По дороге не бросать. Понял?
Окунько кивнул:
– Понял! Только этой резины в лесополосах немерено, и мусора их не подбирают.
– Подберут, как выйдут на хату Голубевых. Все подберут. Поэтому избавишься от улики в городе, да так, чтобы никто не нашел.
– Понял!
– А раз все понятно, то давайте подготовьте ворота, посмотрите за улицей – и в гараж. Проверьте бензин. Выезжайте не спеша, колонной. Я пошел!
Комментариев нет