– Я беременна, Чет.
– Хорошо, – отозвался он весело. По‑хозяйски провел рукой по ее груди, животу, залез широкой ладонью под больничную рубашку. Закрыл глаза и прислушался.
– От тебя, – зачем‑то уточнила она с настороженностью.
– А от кого еще? – искренне удивился дракон с такой непрошибаемой самоуверенностью, что она даже не нашлась, что ответить. Четери еще послушал – под его пальцами покалывало, холодило. – Мужчина будет, – сказал он довольным тоном. – Сын.
Внизу, вне ее поля зрения, что‑то завозилось, закряхтело – и Света круглыми глазами смотрела, как поднимается с пола узкоглазый человек с разрисованным лицом, одетый весь в какие‑то цветные ленточки и обрывки шкур. Чет оглянулся, отошел помочь, что‑то коротко сказал по‑йеллоувиньски, человек мотнул головой. Дракон рассадил остающихся без сознания мужчин по стульям, открыл окно, а очнувшийся раньше всех знаками спросил у Светы, можно ли взять пустой стакан со столика – она кивнула, – набрал в него воды в ванной, отхлебнул и прыснул в лицо одному из товарищей. Тот дернулся и открыл глаза. Процедура повторилась и со следующими.
– Шаманы? – тихо спросила Света, решив ничему уже не удивляться.
– Ты как‑то так умудрилась попасть, женщина, что ни виталисты, ни менталисты тебе помочь не могли, – проворчал Чет. – Пришлось лететь на поклон к Хань Ши. А меня там чуть не женили, между прочим, еле отбился. Так что сейчас я провожу почтенных колдунов обратно, слетаю за выкупом, и пойдем к твоим родителям за благословением.
– За каким благословением? – непонимающе спросила девушка. Для нее всего оказалось слишком много.
– В жены я тебя беру, – сообщил дракон.
– А, – сказала Света и замолчала. И правда, что тут было непонятного? Поэтому она просто наблюдала, как подходит к ней один из шаманов, мазюкает пальцем в какой‑то склянке, подвешенной на поясе, и чем‑то жирным и черным рисует ей по лицу, тонко приговаривая при этом.
Чет снова что‑то спросил, второй шаман ответил тихо и почтительно.
– Это он в тебе душу закрепляет, – объяснил дракон и ухмыльнулся. – Говорит, одной в ближайшие дни спать нельзя. Ну, это я обеспечу.
Шаман вязал на ее запястьях и щиколотках какие‑то плетеные кожаные шнурочки, снова рисовал знаки – теперь на тыльной стороне ладоней и на ступнях. Что‑то крикнул вдруг – Света аж вздрогнула, – посмотрел с гордостью и засмеялся.
– Говорит, и от испуга теперь душа не выпрыгнет.
Шаман безо всякого стеснения мял ей живот, затем посыпал на кожу под пупок какой‑то красный порошок, втер, намочил палец в своей слюне и снова что‑то нарисовал. Четери наблюдал за этим невозмутимо, в отличие от самой Светы – ей было неловко и щекотно. Колдун наклонился к самому животу и что‑то просвистел, пощелкал, прислушался и закивал с важным видом. Обернулся к дракону, хлопнул того по руке, словно поздравлял, и вновь залопотал, долго, отрывисто. Его товарищи внимали с уважением, да и дракон слушал почтительно.
– А сейчас что говорит? – поинтересовалась Света.
Чет засмеялся.
– Что я настоящий мужчина, раз с первого раза семя закрепилось. И что будет сын могучим богатырем, если стану поить его кровью и молоком кобылиц и жену держать в строгости, не давая баловать. И что тебя надо хорошо кормить. И что, – он поднял брови, – теперь вода тебя любит.
Света передернула плечами.
– Зато я ее не очень. Скажи им спасибо, Четери. От меня.
– Скажу, – ответил дракон. – И награжу. Даже не сомневайся.
Она глядела, как шаманы гуськом выходят из палаты, как закрывается дверь за Четом, и только после этого ошеломленно потрясла головой. Села – голова кружилась, но уже куда меньше, – и медленно, осторожно побрела в сторону санузла. Умываться и приводить себя в порядок.
Снова открылась дверь – в ванную заглянул врач, и Света покосилась на него, усиленно начищая зубы.
– А я‑то и не поверил, – сказал доктор потерянно и снял очки. – Ну надо же. С возвращением, Никольская. Быстро обратно в койку. Сейчас буду осмотр проводить.
– Доктор, – проговорила она невнятно, – я лягу, обязательно. Но меня только что позвали замуж. Поэтому пока не помоюсь и расчешусь, отсюда не двинусь.
– Поздравляю, – вздохнул врач понятливо, пытаясь изобразить воодушевление. – Сейчас пришлю сестру вам на помощь, чтобы не упали здесь. А потом осмотр! И обед.
Есть хотелось очень.
– А можно сначала обед? – спросила она жалобно. – И с родителями связаться.
– Можно, – покладисто кивнул врач и снова вздохнул. – А родителям вашим я сейчас сам сообщу.
Сестра помогла ей раздеться, встала у душа, и Света с некоторой опаской включила воду. Она помнила тонкие светящиеся струи, такие красивые, которые прошили ее, будто гарпуны, – Светлана увидела это, но ничего не почувствовала. Только вот уйти из воды больше не смогла. Помнила она и то, как почуяла в озере кого‑то еще – этот кто‑то быстро рос, присматривался к ней, но не нападал. Помнила и как появлялся Чет – сначала один, потом с очень красивой женщиной, царицей Иппоталией, которую Света видела по телевизору, и как обитатель озера чуть не утопил их обоих. Помнила свою тоску, когда ее дракон улетел.
– Я сам присмотрю, – гулко раздался в ванной голос Чета. – Иди.
Сестра даже не попыталась возмутиться – ушла сразу. Четери приоткрыл дверцу душевой кабинки и стал беззастенчиво разглядывать моющуюся женщину. Ей приятен был этот жадный, совершенно собственнический взгляд.
– Похудела, – отметил он недовольно, – правда надо тебя кормить. А грудь, наоборот, больше стала. Красивая ты, Светик, – неожиданно сказал он. – Как себя чувствуешь? Долго ведь спала.
– Хорошо, – сказала она легко. – Теперь очень хорошо.
Он сам вытер ее после душа, балуясь и целуя плечи, грудь, щекоча под ребрами, одел, отнес на койку, лег рядом, хотя места было мало, обхватил и закрыл глаза. И даже не пошевелился, когда принесли обед. Лежал, и дышал ей в макушку, и стискивал все крепче. Светлана тоже не шевелилась. Слушала его сердце – и вспоминала, как проснулась с ним в первый раз и как тогда под щекой так же размеренно и мощно бухало. И никуда ведь и не ушло появившееся тогда ощущение, что она попала в сказку. Вот она, ее сказка, лежит рядом. Большой, сильный, невыносимо любимый. И странно тихий.
Только когда ушла сестра, Чет словно очнулся, потянулся к Светлане и наконец‑то поцеловал ее так, как умел только он, – настойчиво, глубоко, долго, напоминая, что и дышать без него совершенно невозможно, и жить тоже.
– Я ведь соскучился, – пробормотал он Свете в губы, снова поцеловал и сжал ей попку своими жесткими руками. – Как же я соскучился, Светка.
– Ты меня сам бросил, Чет, – напомнила она, прижимаясь крепче.
– Дурак был, – согласился он невесело.
Комментариев нет