На башенных часах Лувра пробило два часа.
Ла Моль несколько минут поговорил с королем о политике, но Генрих быстро задремал и наконец раскатисто захрапел, словно спал у себя в Беарне, на своей кожаной постели.
Ла Моль, быть может, последовал бы примеру короля и заснул, но Маргарита не спала: она все время ворочалась с боку на бок, и этот шорох тревожил мысль юноши, отгоняя сон.
— Он очень молод, — шептала Маргарита во время бессонницы, — он очень робок; а может, еще и смешон? Посмотрим… А глаза у него красивые… хорошо сложен, много обаяния… А вдруг окажется, что он не из храбрых? Он бежал… он отрекается от веры… Досадно, а сон начался так хорошо! Ну что ж… Предоставим все течению событий и отдадимся на волю триединого бога безрассудной Анриетты.
Только на рассвете Маргарита заснула, шепча: «Eros, Cupido, Amor».
Глава 5 ЧЕГО ХОЧЕТ ЖЕНЩИНА, ТОГО ХОЧЕТ БОГ
Маргарита не ошиблась: злоба, накопившаяся в душе Екатерины, злоба, вызванная этой комедией, интригу которой она прекрасно понимала, но развязку которой не могла изменить, должна была на кого-нибудь излиться. И вместо того, чтобы вернуться к себе, королева-мать направилась к своей придворной даме.
Госпожа де Сов ждала двух гостей: она с надеждой ждала Генриха и со страхом королеву-мать. Она лежала в постели полуодетая, а Дариола сторожила в передней. Послышался скрип ключа в замочной скважине, затем чьи-то медленные шаги, которые были бы тяжелыми, если бы их не заглушал толстый ковер. Г-жа де Сов сразу поняла, что это не легкая, быстрая походка короля Наваррского, и тотчас у нее мелькнуло подозрение, что кто-то не позволил Дариоле предупредить ее; опершись на руку, напрягая слух и зрение, Шарлотта ожидала посетителя.
Портьера поднялась, и молодая женщина с трепетом увидела Екатерину Медичи.
Екатерина внешне была спокойна, но г-жа де Сов, изучавшая ее в течение двух лет, почувствовала, как много за этим наружным спокойствием таится мрачных замыслов, а может быть, и жестоких планов мести.
Увидав Екатерину, г-жа де Сов хотела было вскочить с кровати, но королева-мать сделала ей знак не двигаться с места, и бедная Шарлотта застыла, собрав все силы души, чтобы выдержать грозу, которая тихо надвигалась.
— Вы передали ключ королю Наваррскому? — невозмутимо спросила Екатерина, и только губы ее побелели, когда она задала этот вопрос.
— Да, сударыня… — ответила Шарлотта, тщетно стараясь придать своему голосу ту же твердость, какая слышалась в голосе Екатерины.
— И вы виделись с ним?
— С кем? — спросила г-жа де Сов.
— С королем Наваррским.
— Нет, сударыня, но я жду его, и, услыхав, что кто-то поворачивает ключ в замке, я даже подумала, что это он.
Получив такой ответ, свидетельствующий или о полной откровенности г-жи де Сов, или о ее поразительной способности к притворству, Екатерина, несмотря на все свое самообладание, чуть вздрогнула. Ее пухлая короткая рука сжалась в кулак.
— А все-таки ты знала, — со злобной усмешкой сказала Екатерина, — ты прекрасно знала, Карлотта, что сегодня ночью король Наваррский не придет.
— Я, сударыня? Я… знала? — воскликнула Шарлотта, блестяще разыгрывая удивление.
— Да, знала.
— Он не придет только в том случае, если он умер! — ответила молодая женщина, затрепетав при одной мысли об этом.
Твердая уверенность, что она станет жертвой страшной мести, если ее предательство откроется, заставила Шарлотту лгать так смело.
— А ты, часом, не писала королю Наваррскому, Carlotta mia? — спросила Екатерина с тем же злым и беззвучным смешком.
— Нет, — с величайшим чистосердечием отвечала Шарлотта, — мне помнится, что вы, ваше величество, не приказывали этого.
Наступило минутное молчание. Екатерина смотрела на г-жу де Сов, как смотрит змея на птичку, которую она хочет заворожить.
— Ведь ты воображаешь, что ты красива, — сказала Екатерина. — Воображаешь, что ты ловка, не так ли?
— Нет, — ответила г-жа де Сов, — я знаю только одно: вы, ваше величество, бывали очень снисходительны ко мне, когда заходил разговор о моей ловкости и красоте.
— Что ж, ты ошибалась, если так думала, а я лгала, если так говорила! — вспылила Екатерина. — Ты уродина и дура по сравнению с моей дочерью Марго.
— Это справедливо, сударыня, — сказала Шарлотта. — Я не стану этого отрицать — тем более при вас.
— Потому-то, — продолжала Екатерина, — король Наваррский и предпочел тебе мою дочь. А ведь, по-моему, это не то, чего хотела ты, и не то, о чем мы с тобой уговорились.
— Увы, сударыня! — сказала г-жа де Сов и зарыдала, на этот раз без всякого насилия над собой. — Я очень несчастна, если это так!
— А это так, — ответила Екатерина, вонзая в сердце г-жи де Сов свои колючие глаза, словно это были два кинжала.
— Но кто ж мог вам это сказать? — спросила Шарлотта.
— Сойди вниз, к королеве Наваррской, pazza[16], и ты найдешь своего любовника у нее.
— О-о! — всхлипнула г-жа де Сов. Екатерина пожала плечами.
— А ты, чего доброго, ревнива! — заметила королева-мать.
— Кто, я? — спросила г-жа де Сов, собрав последние силы.
— Да, ты! Любопытна я видеть ревность француженки.
— Ваше величество, — отвечала г-жа де Сов, — но ведь я могла бы ревновать разве что из самолюбия! Ведь я люблю короля Наваррского только потому, что так нужно вашему величеству!
Екатерина задумчиво смотрела на г-жу де Сов.
— В конце концов, может статься, ты говоришь правду, — тихо сказала она.
— Ваше величество, вы читаете у меня в душе!
— А мне ли предана эта душа?
— Приказывайте, ваше величество, и вы убедитесь в этом!
— Хорошо, Карлотта! Но раз ты жертвуешь собой потому, что так нужно, то имей в виду: мне нужно, чтобы ты горячо любила короля Наваррского, а главное, чтобы ты была очень ревнивой, ревнивой, как итальянка.
— А как ревнуют итальянки, сударыня? — спросила — Шарлотта.
— Это я расскажу тебе после, — ответила Екатерина и, раза три кивнув головой, вышла так же медленно и молча, как вошла.
Ее глаза с расширенными зрачками, как у пантеры или кошки, сохранявшие, несмотря на это, всю глубину и ясность своего взгляда, так напугали Шарлотту, что она была не в силах и слова сказать королеве-матери; она затаила дыхание и перевела дух только когда услышала звук захлопнувшейся двери, а Дариола пришла сказать, что страшный призрак наконец исчез.
— Дариола, — сказала Шарлотта, — придвинь кресло к моей постели и посиди со мной, пожалуйста, а то я боюсь оставаться ночью одна.
Дариола исполнила ее желание, но, несмотря на общество горничной, всю ночь сидевшей около нее, несмотря на свет лампы, которую они для большего спокойствия оставили гореть, г-жа де Сов заснула лишь под утро — так долго еще гудел у нее в ушах металлический голос Екатерины.
Комментариев нет