Королева Марго



— Даром!.. Триста тысяч экю? Да все наши драгоценности — и твои, и мои — столько не стоят!

— О, это пустяки! Заплатит король Наваррский, заплатит герцог Алансонский, заплатит брат мой Карл или разве…

— Перестань! Ты рассуждаешь, как сумасшедшая. У меня есть эти триста тысяч.

— У тебя?

— Да, у меня.

— Как же ты их достала?

— Взяла и достала!

— Это тайна?

— Для всех, кроме тебя.

— Боже мой! Не украла же ты их? — улыбаясь сквозь слезы, спросила Маргарита.

— Суди сама.

— Посмотрим.

— Помнишь этого безобразного Нантуйе?

— Богача, ростовщика?

— Да.

— И что же?

— А то, что в один прекрасный день он увидел блондинку с зелеными глазами, в прическе, украшенной тремя рубинами — один на лбу, два у висков; прическа на редкость шла ей, и, понятия не имея, что эта женщина — герцогиня, этот богач, этот ростовщик воскликнул: «За три поцелуя на месте этих трех рубинов я взращу три брильянта по сто тысяч экю каждый!».

— И что же, Анриетта?

— А то, дорогая, что брильянты расцвели и были проданы!

— Ах, Анриетта! Анриетта! — прошептала Маргарита.

— Вот еще! — воскликнула герцогиня с наивным и в то же время величественным бесстыдством, характеризующим и век, и женщину. — Вот еще! Я же люблю Аннибала!

— Это верно, ты очень его любишь, даже слишком сильно! — сказала Маргарита, улыбаясь и краснея. И все-таки она пожала ей руку.

— Так вот, — продолжала Анриетта, — благодаря нашим трем брильянтам, у нас наготове триста тысяч экю и человек.

— Человек? Какой человек?

— Человек, которого должны убить: ты забываешь, что надо убить человека!

— И ты нашла такого человека?

— Конечно.

— За эту цену? — усмехнувшись, спросила Маргарита.

— За эту цену? Да за эту цену я нашла бы тысячу! — ответила Анриетта. — Нет, нет, всего за пятьсот экю.

— И ты отыскала человека, который согласен, чтобы его убили за пятьсот экю?

— Что поделаешь? Жить-то надо!

— Милый Друг, я перестаю тебя понимать. Знаешь, говори яснее! На разгадку загадок требуется слишком много времени для того положения, в каком мы очутились.

— Ну слушай тюремщик, которому поручен надзор за Ла Молем и Коконнасом, — бывший солдат и знает толк в ранах; он согласен помочь нам спасти наших друзей, но не хочет потерять место. Ловко нанесенный удар кинжалом сделает свое дело. Мы дадим ему денег, а государство — награду за ранение. Таким образом этот честный человек загребет деньги обеими руками и обновит басню о пеликане.

— Так-то оно так, — сказала Маргарита, — но все-таки удар кинжалом…

— Не беспокойся! Удар нанесет Аннибал.

— Верно, верно! — со смехом сказала Маргарита. — Он нанес Ла Молю три удара шпагой и кинжалом, а Ла Моль не умер — значит, на него вполне можно положиться.

— Злюка! Пожалуй, ты не стоишь того, чтобы я продолжала свой рассказ.

— О нет, нет! Умоляю тебя, расскажи: что же дальше? Как же мы их спасем?

— Вот как обстоит дело: единственное место, куда могут проникнуть женщины, не являющиеся узницами, это замковая часовня. Нас прячут за престолом; под покровом престола они найдут два кинжала. Дверь в ризницу заранее будет отперта. Коконнас ударяет кинжалом тюремщика, тот падает и притворяется мертвым; мы выбегаем, набрасываем каждому из них плащ на плечи, бежим вместе с ними в дверцу ризницы, а так как пароль будет нам известен, то мы выходим беспрепятственно.

— А потом что?

— У ворот их ждут две лошади; они вскакивают на лошадей, покидают Иль-де-Франс[81] и уезжают в Лотарингию, откуда время от времени будут приезжать сюда инкогнито.

— Ты вернула мне жизнь! — воскликнула Маргарита. — Значит, мы их спасем!

— Почти ручаюсь.

— А скоро?

— Дня через три — через четыре. Болье предупредит нас.

— Но если тебя узнает кто-нибудь в окрестностях Венсенна, это может повредить нашему плану!

— А как меня узнают? Я выхожу из дома в одеянии монахини, под капюшоном, благодаря этому меня не узнаешь, даже столкнувшись нос к носу.

— В нашем положении лишняя предосторожность не помешает.

— Знаю, черт побери! — как сказал бы бедный Аннибал.

— А что король Наваррский? Ты о нем спрашивала?

— Разумеется, не преминула спросить.

— И что же?

— А то же, что он, по-видимому, никогда еще не бывал так весел — поет, смеется, ест в свое удовольствие и просит только об одном: чтобы его получше стерегли!

— Правильно делает! А что моя мать?

— Я уже сказала тебе: всеми силами торопит ход процесса.

— Да, но нас она ни в чем не подозревает?

— Как она может что-нибудь подозревать? Кто посвящен в нашу тайну, те заинтересованы в ее сохранении. Ах да! Я узнала, что она велела передать судьям Парижа, чтобы они были наготове.

— Давай действовать быстрее, Анриетта. Если наших бедных узников переведут в другую тюрьму, придется все начинать сначала.

— Не беспокойся, я не меньше твоего стремлюсь увидеть их за стенами тюрьмы.

— О да, я это прекрасно знаю! Спасибо, сто раз спасибо за то, что ты сделала, чтобы привести их сюда.

— Прощай, Маргарита, прощай! Я снова отправляюсь в поход.

— А в Болье ты уверена?

— Я на него надеюсь.

— А в тюремщике?

— Он обещал.

— А лошади?

— Будут самые лучшие из конюшни герцога Неверского.

— Я тебя обожаю, Анриетта!

С этими словами Маргарита кинулась на шею к своей подруге, после чего женщины расстались, пообещав друг другу встретиться завтра и встречаться каждый день в том же месте и в то же время. Это и были те два очаровательных и преданных создания, которых Коконнас — и то была святая истина — называл своими «незримыми щитами».

 Глава 7 СУДЬИ

— Ну, мой храбрый друг, — сказал Коконнас Ла Молю, когда приятели встретились после допроса, на котором в первый раз зашла речь о восковой фигурке, — по-моему, все идет прекрасно, и в ближайшее время судьи сами откажутся от нас, а это совсем не то, что отказ врачей: врач, отказывается от больного, когда уже не может его спасти; а тут как раз наоборот: если судья отказывается от обвиняемого — значит он потерял всякую надежду отрубить ему голову.

— Да, — подхватил Ла Моль, — мне даже кажется, что в этой учтивости и обходительности тюремщиков, в этих эластичных дверях наших камер я узнаю наших благородных подруг. Ведь я просто не узнаю Болье — по крайней мере судя по тому, что я о нем слышал.

— Ну, я-то его прекрасно узнаю, — сказал Коконнас, — только это дорого будет стоить. А впрочем — что ж? — одна из них принцесса, другая — королева, обе богаты, а лучшего случая употребить деньги на доброе дело им не представится. Теперь повторим наш урок: нас отводят в часовню и оставляют под охраной нашего тюремщика; в указанном месте мы находим кинжалы, я продырявливаю живот тюремщику…






Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166

Комментариев нет

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *