Но ничего не услышал.
Он понятия не имел, сколько простоял, не шевелясь, с лопающимся мочевым пузырем. Не отрывая глаз от двери в мужской туалет. Но она ничего ему не говорила, ничем не намекала на происходящее за ней. Дверь как дверь, что с нее взять.
Он не хотел входить.
Не мог.
Но наконец вошел.
Чистенькие раковины и зеркала, все тот же легкий запах хлорки. Но появился еще какой‑то запах. Очень слабый, но неприятный. Какой идет от свеженачищенной меди.
Стеная (про себя) от ужаса, Чарлз двинулся к углу, заглянул за него.
Тигр распластался на полу, вылизывая лапы длинным розовым языком. На Чарлза он взглянул безо всякого интереса. За когти правой лапы зацепился клок рубашки.
Мочевой пузырь заставил Чарлза забыть обо всем на свете. И желание облегчиться перевесило все страхи. Поскольку путь к писсуарам тигр отрезал, Чарлз попятился к ближайшей от двери раковине.
Мисс Берд влетела в туалет, когда он застегивал ширинку.
– Ах ты мерзкий, гадкий мальчишка, – с ходу охарактеризовала она Чарлза.
Тот все поглядывал на угол.
– Извините меня, мисс Берд… тигр… раковину я собирался помыть… с мылом… клянусь, собирался…
– Где Кеннет? – ровным, спокойным голосом вопросила мисс Берд.
– Я не знаю.
Он действительно не знал.
– Он там?
– Нет! – вскричал Чарлз.
Но мисс Берд уже огибала угол. С явным намерением наброситься на Кеннета. Если б она знала, подумал Чарлз, кто ждет ее за углом, рвения у нее поубавилось бы.
Он вновь выскользнул за дверь. Попил воды из фонтанчика. Взглянул на американский флаг, висевший над дверью в спортивный зал. Посмотрел на доску объявлений. Лесные совы призывали: ЛУЧШЕ УХАТЬ И КРИЧАТЬ, ЧЕМ ПРИРОДУ ЗАГРЯЗНЯТЬ. Полицейский советовал: НИКОГДА НЕ САДИТЕСЬ В АВТОМОБИЛЬ К НЕЗНАКОМЫМ ЛЮДЯМ. И то, и другое Чарлз прочитал дважды.
Затем вернулся в класс, прошествовал по проходу к своему месту, не отрывая глаз от пола, сел. Часы показывали без четверти одиннадцать. Он открыл «Дороги, которые мы выбираем» и начал читать о Билле, попавшем на родео.
Обезьяна
Она бросилась в глаза Хэлу Шелберну, когда его сын Деннис извлек ее из заплесневелой картонки «Ролстон‑Пурина», задвинутой глубоко под чердачное стропило, и на него нахлынуло такое омерзение, такое отчаяние, что он чуть не закричал. И прижал кулак ко рту, загоняя крик обратно… И лишь покашлял в кулак. Ни Терри, ни Деннис ничего не заметили, но Пит недоуменно оглянулся.
– Э‑эй, клево! – сказал Деннис с уважением. В разговорах с сыном Хэл теперь редко слышал от него этот тон. Деннису шел тринадцатый год.
– А это что? – спросил Питер и снова посмотрел на отца, но тут же его глаза, как магнитом, притянула находка старшего брата. – Папа, что это?
– Да обезьяна же, пердунчик безмозглый, – сказал Деннис. – Ты что, обезьян никогда не видел?
– Не называй брата пердунчиком, – привычно сказала Терри и наклонилась над коробкой с занавесками. Занавески осклизли от плесени, и она брезгливо выпустила их из рук. – Брр!
– Можно я ее возьму, папа? – спросил Питер. Ему было девять.
– Чего‑чего? – вскинулся Деннис. – Ее я нашел!
– Мальчики, перестаньте, – сказала Терри. – У меня голова разбаливается.
Хэл их не слышал. Обезьяна словно тянулась к нему из рук его старшего сына, скалясь в такой знакомой ухмылке – той, которая преследовала его в кошмарах все детские годы, преследовала, пока он не…
Снаружи на крышу налетел порыв холодного ветра, и бесплотные губы протяжно засвистели в старый ржавый водосток. Пит шагнул поближе к отцу, его взгляд тревожно заметался по грубому чердачному потолку в шляпках гвоздей точно в рябинах.
– Кто это там, папа? – спросил он, когда посвист замер в глухих всхлипываниях.
– Просто ветер, – ответил Хэл, не отводя глаз от обезьяны. В слабом свете единственной лампочки без абажура медные тарелки в ее лапах, раздвинутых примерно на фут, больше смахивали на полумесяцы, чем на диски. Они были неподвижны, и он добавил машинально: – Ветер свистит, а самого простого мотивчика не высвистит.
Внезапно он сообразил, что повторил присловье дяди Уилла, и его пробрала холодная дрожь.
Вновь раздалась та же нота – с Кристального озера налетел по длинной крутой дуге еще один порыв ветра и задрожал в водостоке. Полдесятка сквознячков защекотали лицо Хэла холодным октябрьским воздухом. Черт! Чердак был так похож на чуланчик в старом хартфордском доме, что они словно перенеслись на тридцать лет назад во времени.
Не стану думать об этом!
Но конечно, ни о чем другом он думать не мог.
В кладовке, где я нашел проклятую обезьяну в этой же самой картонке.
Терри отошла к деревянному ящику со всякими безделушками – двигалась она вперевалку из‑за крутого наклона крыши.
– Она мне не нравится, – сказал Пит и ухватился за руку Хэла. – Пусть ее берет Деннис, если хочет. Папа, может, уйдем отсюда?
– Привидений струсил, говнюшка цыплячья? – осведомился Деннис.
– Деннис, прекрати, – рассеянно сказала Терри и вынула почти прозрачную фарфоровую чашечку с китайским рисунком. – Очень милая. Это…
Хэл увидел, что Деннис нащупал заводной ключ в обезьяньей спине.
– Нет! Не надо! – Ужас окутал его черными крыльями, голос у него невольно сорвался на крик, и он вырвал обезьяну у Денниса, неожиданно для себя. Деннис испуганно оглянулся. Терри тоже поглядела через плечо, а Пит поднял на него глаза. Мгновение они все молчали, а ветер снова засвистел, на этот раз очень тихо, будто было это нежеланным приглашением.
– То есть она, наверное, сломана, – сказал Хэл.
Она и была сломана… пока это ее устраивало.
– Мог бы и не вырывать так, – сказал Деннис.
– Деннис, замолчи!
Деннис заморгал и даже, казалось, смутился. Хэл уже очень давно не говорил с ним так резко. С тех самых пор, как потерял работу в Нэшнл аэродайн в Калифорнии два года назад и они не переехали в Техас. Деннис решил не нажимать… пока. И повернулся к картонке Ролстон‑Пурина, снова принялся в ней рыться, но там не оказалось больше ничего, кроме хлама… старые игрушки, кровоточащие сломанными пружинками и набивкой.
Ветер теперь звучал громче, завывал, а не посвистывал. Чердак начал тихонько поскрипывать, словно кто‑то ступал по рассохшимся половицам.
– Папочка, ну, пожалуйста? – попросил Пит так, чтобы услышать его мог только отец.
– Да‑да, – сказал Хэл. – Терри, пойдем.
– Я еще не кончила…
– Я сказал пой‑дем!
Теперь настала ее очередь испугаться.
Они сняли в мотеле номер с двумя смежными комнатами. В десять вечера мальчики уже крепко спали в своей, а Терри уснула в другой – для взрослых. На обратном пути из дома в Каско она приняла две таблетки валиума. Чтобы помешать нервам довести ее до мигрени. Последнее время она то и дело принимала валиум. Началось это примерно тогда, когда «Нэшнл аэродайн» уволила Хэла. Последние два года он работал в «Техас инструментс» – на четыре тысячи долларов в год меньше, но это была работа. Он говорил Терри, что им повезло. Она соглашалась. Сколько системных программистов живут сейчас на пособие по безработице, – сказал он. Она согласилась. Дома компании в Арнетт были ничуть не хуже, чем их дом во Фресно, – сказал он. Она согласилась, но он подумал, что, соглашаясь, она кривила душой.
Комментариев нет