Значит, юбки отметаем, юбка хорошо смотрится только с подходящей обувью, каковой в Женином распоряжении нет. А если джинсы? В джинсах, кстати, можно вообще босиком ходить, это не противоречит стилю и выглядит даже сексуально. И майку взять какую‑нибудь открытую, отец разрешал ей покупать такие для отпуска, который Женя проводила обычно в каком‑нибудь захолустье, у друзей отца на дачах. Правильно, подумала она, открытую майку, причем не новую, а купленную года два‑три назад, когда сама Женя была на размер тоньше. Облегающую одежду отец покупать запрещал, но насчет того, что нельзя носить старые вещи, разговора пока не было. Вернее, не было повода для такого разговора.
В половине второго Женя уже была дома. Времени достаточно, чтобы переодеться, сделать макияж и красиво накрыть стол к чаю. Все‑таки гость придет, и ей хочется ему понравиться. Женя так волновалась, что никак не могла дрожащей рукой красиво подвести глаза, темно‑серый карандаш все время пытался убежать куда‑то не туда, оставляя вместо тонкого штриха вдоль ресниц толстую полосу поперек верхнего века. Ей пришлось дважды смывать эти полосы и начинать все заново. Без пяти два она была готова. Подошла к зеркалу, придирчиво оглядела себя с головы до ног. Из зеркальной глубины на нее смотрела босоногая стройная девушка с высокой грудью, длинными темными волосами, огромными глазами и чувственными, чуть припухшими губами. Женя осталась собой более чем довольна. В две минуты третьего пропел мелодичную песенку дверной звонок, и она побежала открывать.
* * *
Дверь распахнулась, на пороге стояла симпатичная девчушка. В полутьме лестничной клетки Зарубину показалось, что она что‑то уж слишком взрослая для заявленного заботливым папашей Рубцовым возраста.
– Здравствуйте, – обаятельно улыбнулся Сергей, – вы – Женя?
– Да, – улыбнулась в ответ девушка. – Проходите. Вы из милиции? Вас папа прислал?
«Ого! – хмыкнул про себя Зарубин. – Дочурка уже вполне усвоила, что все в этом мире происходит исключительно с ведома или по приказу папеньки. Папа не попросил меня разобраться с письмами, а именно прислал, как своего подчиненного. Ну ладно, поглядим, что дальше будет».
– Проходите в комнату, – приветливо пригласила Женя. – Обувь можно не снимать.
«Это ценно, – снова мысленно усмехнулся Зарубин. – После суточного дежурства да по такой жаре за свежесть ног и носков я не поручусь. А вот в Америке, говорят, в каждом полицейском участке есть душевая, чтобы усталый полисмен мог освежиться после праведных трудов. Правда, еще говорят, что там дюже сильно следят за законностью, так что в их условиях мы бы фиг чего раскрывали».
Идя следом за Женей, он цепким взглядом осматривал квартиру. Да, денег на ремонт папаша Рубцов явно не пожалел, даже двери в ванную и туалет поставил из цельного дерева. Во всем чувствуется добротность, но никакого намека на показной шик. Зарубину приходилось бывать в квартирах, где дверные ручки были изготовлены из бронзы и покрыты позолотой, а каждая пепельница стоила не меньше трех его месячных зарплат, в такую даже пепел стряхивать как‑то неловко. Однако здесь ничего похожего не наблюдалось. Комната, куда привела его Женя, оказалась кухней‑столовой, достаточно просторной, чтобы те, кто сидит за столом, не мешали тому, кто хлопочет у плиты, и в то же время достаточно уютной, чтобы не чувствовать здесь себя как в банкетном зале ресторана.
– Садитесь, пожалуйста, – сказала Женя, указывая на стол, на котором стояли две чашки с блюдцами, сахарница, нарезанный тонкими ломтиками лимон, вазочка с конфетами и тарелка с печеньем явно не фабричного происхождения. – Вам чай или кофе?
– Спасибо, ничего не нужно, не хлопочите, – улыбнулся Зарубин.
– Ну как же так! – огорченно возразила девушка. – Вы же с работы, наверняка не обедали, так хоть чаю выпейте.
– Спасибо, – повторил Сергей, усаживаясь за стол, – я пообедал недавно. Давайте присядем и поговорим о вашем поклоннике, не будем терять время. Ваш отец кое‑что рассказал мне, но я хочу получить информацию из первых рук.
– Ой, ну какая глупость все это! – с досадой вздохнула Женя. – Мне очень жаль, что папа вас нагрузил этой ерундой, которая на самом деле яйца выеденного не стоит.
– Да? Почему вы так решили?
– Потому что это нормально, когда молодой человек интересуется молодой девушкой. А кем он должен интересоваться? Старухами? Мужчинами средних лет? Я не понимаю, что такого необычного и опасного папа увидел в этой истории, и мне ужасно неловко, что он отрывает из‑за этого от работы занятых людей.
– И тем не менее, – сухо произнес Зарубин, – коль уж ваш отец попросил меня заняться этим, давайте выполним его просьбу.
Женя начала рассказывать, Зарубин мысленно сопоставлял ее слова с тем, что услышал сегодня утром от Рубцова, и никаких отличий не находил. Либо девочка говорит правду, либо выучила свою ложь так хорошо, что может повторить ее несколько раз не ошибаясь.
– Вы абсолютно уверены, что у вас нет общих знакомых с этим парнем? – спросил он, когда Женя закончила рассказывать.
– Конечно, уверена. Я даже не знаю, как его зовут.
– Это не показатель. У вас много друзей?
Ему показалось, что тень смущения мелькнула на лице девушки. Чем это ей вопрос не понравился? Неужели папаша Рубцов оказался прав и у нее есть какая‑то «неучтенная» компания?
– Почти совсем нет.
– Как же так? Почему? У вас несносный характер? – шутливо поинтересовался Зарубин.
– Скорее у папы, а не у меня. Он всех моих школьных подруг под микроскопом рассматривал, и если девчонки его чем‑то не устраивали, не отпускал меня с ними ни гулять, ни в кино. О дискотеках и речи не было, мне туда запрещено было ходить.
– Ничего себе! И сейчас запрещено? Или сейчас уже можно?
– Сейчас тоже нельзя.
– И откуда такие строгости? Вы чем‑то провинились и вышли из доверия?
– Нет, но папа не ждет, пока я сделаю что‑то не так, он принимает превентивные меры. Из всех школьных подружек он позволял мне дружить только с одной девочкой, отпускал меня с ней в кино, разрешал ходить к ней в гости.
– И где она теперь? По‑прежнему дружит с вами?
– Она учится в Англии. Мы переписываемся, конечно, но это уже все не то.
– Любопытно… – пробормотал Зарубин, невольно проникаясь сочувствием к этой девушке, живущей под жестким контролем отца. – Кстати, а вы сами почему не учитесь? Не поступили в институт?
– Папа не разрешил. Он считает, что сначала я должна поработать, а уже потом продолжать образование.
Папа не разрешил… Папа считает… Папа запрещает… Интересно, а мама‑то в этой семье есть? Рубцов ничего не сказал об этом.
– Женя, а где ваша мама? – спросил Сергей, оглядывая комнату и пытаясь углядеть признаки присутствия в этом доме взрослой женщины.
Комментариев нет