— Патрисия и Гидеон, конечно, не решили, займут ли ту квартиру наверху, которую ты приготовил для отца?
— Нет, просто аренда у них подорожала и они подыскивают дом.
— Надеюсь, что подыскивают! Когда Гидеон возвращается из Нью-Йорка?
Муж Патрисии, Гидеон Ферфакс, торговец произведениями искусства и финансовый гений, сейчас много времени проводил в этом городе.
— На следующей неделе.
— Ты сказал, они пытаются выставить тебя и занять весь дом!
— Да, Пат постоянно говорит, что мне не нужна такая большая площадь!
Наличие новой «квартиры наверху» рождало у Роуз некоторые идеи. Почему бы ей, и никому другому, не занять эту квартиру? Она годами хранила, пусть в пыльном дальнем углу сознания, все еще упорно берегла надежду, что «в конце концов» и «все-таки» сможет выйти за Джерарда. Позже она удовлетворилась более скромной идеей «жить под одной крышей», быть с ним, в том смысле, в каком, несмотря на всю их близость, их общеизвестную близость, сейчас, конечно, не была.
Они перешли к краю переполненного народом шатрового настила, и Роуз знала, что через мгновение Джерард предложит вернуться «домой», то есть в квартиру профессора Левквиста, Джерардова старого преподавателя классических языков, которой тот позволил пользоваться Джерарду и его друзьям для отдыха на время танцев. (Семья Левквиста, происходившая из балтийских евреев Левиных, прибавила к фамилии скандинавский суффикс, как в природе живые существа принимают защитную окраску.) Желая оттянуть этот момент, Роуз спросила:
— Ты уже что-то решил насчет книги?
Она имела в виду не какую-нибудь книгу, написанную Джерардом, таковых еще не существовало, но другую.
Вопрос был неприятен Джерарду, и он нахмурился:
— Нет.
Снова зазвучал вальс. Заслышав знакомую быструю мелодию, они улыбнулись и вернулись на площадку. Вскоре Джерард уже кружил Роуз, все крепче прижимая ее к себе, скользя левой рукой вверх к ее плечу, а потом обняв обеими руками за талию и оторвав ее быстрые ножки от пола.
Чуть позже Роуз и Джерард направились в квартиру Левквиста, находившуюся возле галерей. Роуз чувствовала легкую усталость, хотя, конечно, не сознавалась в этом. Они обнаружили, что в квартире расположился Дженкин Райдерхуд. Дженкин, который, очевидно, какое-то время сидел там, выпивая в одиночестве, быстро убрал бутылку шампанского. Немного младше Джерарда, он был его давним приятелем, одним из изначальной компании, в которую входили Синклер, Дункан, Маркус и Робин, дружившие со студенческих лет. Из всей сохранившейся компании Дженкин был, или, возможно, так казалось, наименее удачливым. Дункан Кэмбес сделал блистательную карьеру сперва как дипломат, потом в аппарате министерства. Джерард достиг больших высот и ожидал назначения на самую высшую должность в департаменте, когда неожиданно, совсем недавно и для многих необъяснимо, ушел в преждевременную отставку. Робин, теперь сбежавший в Канаду и редко дававший знать о себе, был известным генетиком. Синклер решил заниматься морской биологией и собирался отправиться в Калифорнию, в Океанографический институт Скриппса, но тут его планер разбился. Роуз хотела ехать с ним, Джерард тоже должен был присоединиться, и вместе они собирались открыть для себя Америку. В Оксфорде Джерард, Дункан и Дженкин занимались «классиками»: греческим и латинским языками, древней историей и философией — и получили свои «первые классы»[5]. Роуз, происходившая из йоркширской семьи, имевшей англо-ирландских родственников с материнской стороны, изучала английскую литературу и французский в Эдинбургском университете. Чем она только ни занималась, но, что называется, «карьеры» так и не сделала: преподавала французский в школе для девочек, работала в организации по защите прав животных, подвизалась в «женской журналистике», пробовала писать романы, вернулась к журналистике и защите окружающей среды. Занималась бесплатной социальной работой и время от времени посещала церковь (англиканскую). Она получала небольшую годовую ренту от семейного доверительного фонда и чувствовала, что лучше бы она ее не получала: больше бы старалась чего-то добиться своими силами. Ее подруга, Джин Ковиц, с которой они вместе учились в квакерской школе-интернате, поступила в Оксфорд, где через Роуз познакомилась с Джерардом и остальными, в том числе Дунканом Кэмбесом, за которого позже вышла замуж. Роуз считала, что Джин с ее умом и талантом следовало посвятить себя «свершениям» вместо того, чтобы быть просто женой. Детей у них с Дунканом не было. Дженкин Райдерхуд как был, так и остался школьным учителем. Сейчас старший преподаватель истории в лондонской школе, он никогда не рвался наверх. Был неуверенным в себе, одиноким человеком и довольствовался маленькими радостями. Он владел множеством языков и любил отправиться куда-нибудь в туристическую поездку. Говорили, что в Оксфорде за ним водилось несколько романтических историй (так, кажется, это называется), но что до его дальнейшей интимной жизни, то ее как бы не существовало вообще, во всяком случае, ее окружала тайна.
— Я просто зашел взглянуть на свою старую квартирку, — сказал Дженкин. — Тут какой-то старшекурсник сидел и писал работу. Назвал меня сэром.
— Рада, что у него оказались такие хорошие манеры, — сказала Роуз, — не все они такие вежливые.
— Как там?
— Лес в Древнем Египте, — ответил Джерард. — Надеюсь, шампанское еще осталось?
— Шампанского хоть залейся. И уйма сэндвичей.
Дженкин, потный и раскрасневшийся от выпитого, выставил блюдо сэндвичей с огурцом и принялся салфеткой вытирать потеки шампанского на столе. Он был полным, невысок ростом и выглядел суетливым и круглым в своем смокинге, пошитом на прежнего, куда более стройного Дженкина. Однако он сохранил мальчишеский взгляд и чистые мягкие черты лица, которое лучше было назвать пухлым. Поблекшие соломенные волосы, свисавшие на плечи, еще скрывали маленькую плешь на макушке. У него были серо-голубые, с крапинками глаза, задумчиво поджатые, но часто улыбающиеся губы и длинноватые зубы. От сходства с пухлым херувимом его спасал довольно длинный и солидный нос, отчего он напоминал зверька, иногда трогательного, иногда пронырливого.
— Извини, что Пат не смогла прийти, — сказал Джерард, наливая Роуз шампанское. Дженкин в отсутствие Гидеона должен был быть партнером Патрисии в танцах.
— Ничего страшного, — ответил Дженкин, — все замечательно. Черт! Проклятый сэндвич! — Огурец с его сэндвича соскользнул на пол.
— А Вайолет не сказала, почему не смогла прийти? — спросила Роуз.
— Нет, да это и так известно. Не желает видеть такое множество счастливых смеющихся молодых людей. Не желает видеть, как мы тут без устали счастливо смеемся.
— Кто ее за это осудит? — пробормотал Дженкин.
— Она, вероятно, была бы рада приглашению, — сказала Роуз. — Может, ей не хотелось видеть Тамар такой счастливой. Родители способны любить своих чад и вместе с тем завидовать им. — И добавила часто повторявшееся: — Надо что-то делать с Вайолет.
— Я не заметил Тамар и Конрада, а вы? — сказал Джерард. — Забыл позвать их сюда на бокал шампанского.
— Им с нами будет неинтересно! — откликнулась Роуз.
Комментариев нет