Миновала еще неделя, и мне пришло в голову, что нужно не мучиться принятием решения о выборе тропинки, а предоставить это судьбе. Если ей захочется, чтобы я осталась в Москве, за оставшиеся две недели она пошлет мне работодателей. Если она этого не захочет, то работу я не найду и через две недели вернусь в Ташкент. Говорят же, что судьба помогает тем, кто идет правильной дорогой. Вот я и узнаю, какая из двух дорог правильная.
За два дня до истечения срока аренды квартиры раздался звонок.
– Вероника?
Голос был женским и незнакомым, значит, по объявлению. Неужели?..
– Да, я вас слушаю.
– Вы давали объявление…
– Да‑да, – торопливо подхватила я. – Все правильно, это я.
– Скажите, вы действительно врач?
– Да, я могу предъявить диплом и документы о квалификации. И трудовую книжку. Я работала на «Скорой помощи».
– А почему вас не устраивает работа в медицинском учреждении?
– Видите ли… Не буду скрывать, меня бросил муж, и мне негде жить. Устроиться домработницей с проживанием – мой единственный шанс выбраться из той ситуации, в которую я попала.
– Вы что, рассчитываете до конца своих дней прожить в чужой семье? – В голосе незнакомки явственно слышалась насмешка.
– Нет, я рассчитываю скопить денег на то, чтобы купить себе квартиру. Я умею жить экономно и на роскошное жилье не претендую, меня вполне устроит дальнее Подмосковье, там жилье дешевое, я узнавала.
– Вы прописаны в Москве?
Ну конечно, а как же иначе. Разве могло обойтись без этого вопроса, от которого у меня делаются судороги в волосах. Но врать нельзя.
– Нет.
– А где вы прописаны? Вы приезжая?
– Я из Ташкента. Русская из Ташкента. Мы с мужем снимали квартиру, но теперь он живет с другой женщиной, и мне нечем платить за жилье. А поскольку у меня нет прописки, устроиться на работу по специальности я не могу.
– Вы давно живете в Москве?
– Четыре года.
– И где работали все это время?
– Нигде. Муж хорошо зарабатывал. Да меня никуда и не взяли бы без прописки.
Сейчас она спросит меня про фамилию, и на этом мероприятие можно будет считать завершенным. Господи, как мне это надоело!
– Пятьсот долларов в месяц вас устроит?
Ну вот, судьба сделала выбор. Вернее, дала мне понять, какое из двух решений для нее предпочтительнее. Она хочет, чтобы я осталась. Ну что кривить душой, я ведь тоже этого хочу. Сказать честно, почему? Не потому, что мне так уж безумно не хочется возвращаться в Ташкент. А потому, что я все еще надеюсь: Олег вернется. Он ведь не попросил у меня развод, он просто сказал, что полюбил другую и уходит к ней. А вдруг это временное помрачение рассудка, которое случается с каждым мужиком в интервале от сорока до пятидесяти? Это так и называется: кризис среднего возраста. Помрачение пройдет, и он вернется. И нужно, чтобы я была в Москве в тот момент, когда он захочет меня увидеть.
Судьба оставляла меня в Москве, и в тот момент для меня это выглядело предупреждением и обещанием: жди, он вернется.
На соседней улице
– Я запрещаю тебе так говорить о моем муже!
Напрасно она это сказала, ох, напрасно. Глупая, не понимает, что ему никто ничего не может запретить. Никто не имеет права своей властью запрещать лично ему что бы то ни было. Почему люди такие тупые? Почему они не понимают самых элементарных вещей?
Игорь молча распахнул входную дверь, снял с вешалки шелковый плащ и подал стоящей перед ним женщине.
– Я не хочу тебя видеть, – спокойно произнес он. – Уходи и больше не возвращайся.
– Игорь… – растерянно пробормотала она. – Игорь, ты что? Ты рассердился?
– Нет. Я просто не хочу тебя больше видеть. Уходи, – повторил он все так же спокойно.
– Но, Игоречек, это же глупо… Ты что, ревнуешь меня к мужу?
Она попыталась обнять его, но он резко отстранился.
– Ты такая же дура, как и все остальные. Убирайся!!! – неожиданно заорал он.
Вытолкнул ее на лестничную площадку и с грохотом захлопнул дверь. Идиотка. Впрочем, как и все бабы. Да и мужики не лучше. Каждый козел норовит присвоить себе власть господа бога и управлять чужими жизнями. Каждый придурок считает себя вправе устанавливать собственные правила игры и что‑то кому‑то разрешать или запрещать. Да кто они такие?!
Он ни секунды не сожалел о том, что выгнал свою любовницу, более того, точно знал, что не примет ее, если она попытается снова прийти. Подумаешь, проблема, новую бабу найти проще простого. Игорь так и не уразумел до конца, что находят в нем женщины, ведь он так некрасив, и всю жизнь он был некрасивым и никогда не обольщался насчет своей внешности, однако телки западают на него, как говорится, на счет «три». Правда, у него есть деньги, но женское внимание с ними не связано, в этом Игорь не сомневался. На лбу у него не написано, что он богат, ездит он на скромненьких «Жигулях», а то и вовсе на метро, работает художником‑оформителем в крупном издательстве. То есть вовсе даже не банкир и не звезда шоу‑бизнеса. Деньги достались ему в наследство, большие, хорошие деньги, и тратил он их размеренно и аккуратно, чтобы хватило на долгие годы, не швырял и не проматывал, не шлялся по ночным клубам и казино.
У него было Дело. Если Дело требовало, Игорь мог потратить любую сумму, никакие деньги не казались ему слишком большими для его любимого Дела. А женщины… Что ж, он покупал цветы, маленькие подарки, если нужно – водил в ресторан, то есть ухаживал красиво, но без излишеств. И потом, женщины у него подолгу не задерживались, он легко сходился с ними и так же легко расставался через три‑четыре месяца, а то и раньше. Все зависело от того, сколько времени очередной возлюбленной удавалось принимать его таким, какой он есть, не произнося сакраментальных слов «я запрещаю тебе…». Некоторые, совсем уж дуры, ухитрялись сказать это уже на второй день, и им тут же указывали на дверь. Но в основном, Игорь заметил, попытки что‑то запретить начинались через три‑четыре месяца. Вероятно, именно столько длится у женщин инкубационный период, в течение которого вызревает и оформляется мысль о том, что этот парень (то есть он, Игорь Савенков) уже никуда не денется и можно начать лепить из него то, что, по мнению женщины, ее в наибольшей степени устроит. Игорь не был самодуром и при первом «я запрещаю тебе…» мягко объяснял, что никаких запретов, кроме божеских, отраженных в Уголовном кодексе, не признает и просит больше так не говорить. При втором же произнесении заветных слов прекращал отношения. Ну в чем дело, в конце‑то концов? Он же ясно все объяснил, русским языком. Она что, тупая? Или глухая? Ни тупых, ни глухих ему не нужно, пусть катится куда подальше.
Комментариев нет