Антон закашлялся и с сожалением посмотрел на угрюмо потупившегося пленного. У этого человека знакомые проблемы. Но нет худа без добра, для Овечкина это шанс.
– Овен! – Лейтенант окликнул Антона напрямую, без эфира, повысив голос. – У тебя проблемы? Нужны медикаменты?
– Пока не надо, – прокашлялся Овечкин. – Хотел спросить: зачем Варяг пошел на разведку? Он же там уже был, и пленный нам все рассказал, его слова подтвердили то, что рассказывал сам Олег!
– Надо проверить его показания, – Хам повторил слова Порфирьева. – Они по любому подняли тревогу, когда у них человек пропал. Могли изменить оборону или еще что. Варяг свое дело знает лучше всех, раз пошел, значит, так надо!
От подобного ответа Овечкин мысленно закрыл лицо рукой. Офигеть! Дуболом‑лейтенант сам толком не понимает, зачем и для чего ушел дуболом‑капитан, и просто повторяет за ним слово в слово, даже не пытаясь использовать мозг! Антон сделал голос громче, чтобы все гарантированно услышали:
– Но что от этого изменится? Даже если они переделали свою оборону, какая разница?! Напряженность между нами возникла в результате чудовищного недоразумения, виной которому явились роботы‑убийцы! Мы тут ни при чем! Нам нужно как можно скорее вернуться в Центр, выработать конструктивную позицию и отправить к сотрудникам ФСБ переговорщиков! Нам есть что предложить друг другу! Наверняка в Центре найдется место для сорока человек, даже в коридоре жить лучше, чем медленная смерть от антирада! С продуктами из Росрезерва мы выживем все! И у них есть Лазерная Самоходная Установка, мы можем использовать ее ядерный реактор для своих нужд, и не придется рисковать жизнями, спускаясь в эпицентр термоядерного взрыва, в котором находятся остатки бункера Брилёва.
– ЛСУ не может двигаться, – хмуро напомнил пленный. – Ей ходовую часть разнесло ударом роботов. Без завода и специалистов это не починить.
– Не согласен! – возразил Овечкин. – Не исключаю, что починить ее мы не сможем. Но мы можем снять с нее ядерный реактор и увезти в «Подземстрой»! Уверен, его можно демонтировать! Если потребуется, мы можем просто вырезать его оттуда!
– Он двадцать тонн весит, – пленный неуверенно посмотрел на Антона. – У вас есть чем его поднять и погрузить?
Такой информации Овечкин не ожидал. В ядерных реакторах он не разбирался, тем более в секретных военных. Наверняка мегамозги Миронова знают больше, потому что они уверенно и бодро занимаются реактором «Подземстроя», но возможности имеющейся у Центра техники Антон, как Инженер ЭК, знал хорошо. Подобной грузоподъемности у нас не имелось, но все уже смотрели на Овечкина с заинтересованностью, и пришлось срочно искать аргументы.
– Такой грузоподъемности нет, – заявил он, – но я вижу варианты, которые могут способствовать решению этой проблемы! Например, мы можем попытаться модернизировать путепрокладчик! Это не точно, нужно провести серьезные расчеты, но шансы есть!
– Путепрокладчик дизельный, – Хам поморщился. – А солярка закончилась. То есть в КП Брилёва лезть все равно придется. Мы не можем отказаться от реактора ЛСУ и шестидесяти тонн топлива хоть вместе, хоть по отдельности. Это даст нам мощные возможности для выживания. Разве нет?
Все с хмурыми лицами поддержали лейтенанта, и спорить стало контрпродуктивно. Если безмозглому фан‑клубу асоциального брутала хочется лезть в эпицентр ядерного взрыва, то Антон уже устал доказывать очевидное. Он не будет им мешать, пусть делают, что хотят, главное, чтобы не тащили с собой на смерть его! Овечкин поспешил аккуратно перевести разговор в другое русло, но лейтенант заявил, что разговоры необходимо прекратить и продолжать наблюдение. За кем он собрался наблюдать во время бурана, когда ничего не видно дальше иллюминатора, Хам не сказал. Антон хотел было задать этот вопрос погромче, но не стал настраивать против себя вояк. Пусть играют в свой театр абсурда, лишь бы оставили в покое. Овечкин, как мог, размял затекшую спину, кое‑как принял на неудобном сиденье новую позу и попытался заснуть.
Но уснуть в скрюченном положении, когда у тебя все кости ломит, а шея буквально отваливается, не так просто. Пока он стоически терпел страдания, буран прекратился, как всегда, внезапно, и вездеход начал осторожно разворачиваться. Грузовиков в иллюминаторах видно не было, и кто‑то из грузчиков предположил, что во время бурана техника могла разъехаться в разные стороны и потеряться. Потому что ходовые огни были выключены, и водители не видели друг друга. Но лейтенант заявил, что сейчас каждая машина вернется на свое место в точку, в которой Варяг оставил колонну, и мы вновь соберемся вместе. Потому что теперь пройденный курс фиксируется при помощи гирокомпаса, и водителям нужно лишь проехать обратно по своим следам.
Закончилось это тем, что в кромешной ночной пыли два грузовика столкнулись друг с другом прямо на той самой точке. К счастью, скорость была маленькой, и никаких поломок не произошло. Военные вышли наружу, осмотрели машины и сообщили, что все ограничилось парой несерьезных вмятин. Звуки далекой стрельбы, доносящейся со стороны Росрезерва, все услышали прямо в тот момент, когда солдаты залезали внутрь вездехода.
– Слышите?! – Антон напрягся, прислушиваясь. – Там стреляют! Что‑то случилось! Это роботы?!
– Роботы бьют чем‑то тяжелым, это не они… – лейтенант замер прямо в дверях. – Гражданским занять свои места! Соблюдать радиомолчание! Следите за пленным! Десанту – к машине! Радиообмен на третьем канале!
Солдаты выскочили обратно наружу, и люк захлопнулся. Овечкин лихорадочно заозирался, бросая испуганные взгляды в разные иллюминаторы, но без освещения в пыльном мраке не было видно ничего. Несколько грузчиков, находящихся ближе всех к пленному, сильно напряглись, похватали какой придется инструмент, лишь бы потяжелее, и принялись буравить его враждебными взорами. Пленный набычился еще сильнее и предпочел не делать резких движений. Несколько минут все напряженно ждали развития событий, и Антон с ужасом понял, что звуки стрельбы стали звучать ближе.
Внезапно распахнувшийся люк заставил его подпрыгнуть от неожиданности. В вездеход запрыгнула пара солдат в штурмовых комплектах, и от перенапряжения Овечкин не сразу определил, свои это или чужие. От внезапного выброса адреналина у него похолодело внутри, но солдаты бросились занимать свои сиденья, и он судорожно выдохнул, нервно содрогаясь. Следом за солдатами появился Хам, прямо за ним в вездеход ввалился здоровенный расплывчатый силуэт, и Антон услышал голос Порфирьева.
– Мы внутри! – похоже, капитан говорил на армейской частоте. – Включай габариты и вперед на среднем ходу! – Порфирьев переключился на гражданскую частоту, и его рычание заглушило шипение помех: – Саныч! Мы начали движение! Держитесь за нами, прожекторы не включать, только габариты! Отойдем на километр, там стоп, я пересяду за руль!
Вездеход тронулся с места, набирая скорость, и Антон попытался заметить погоню в иллюминаторах. Разглядеть что‑либо было невозможно, не было видно даже огней идущих позади грузовиков, и оставалось надеяться, что водители из кабин видят лучше, и машины не потеряются в пыльном радиоактивном мраке.
Комментариев нет