– А она кто?
– Слушай, – нахмурилась Зина, – какая же ты им родственница, коли никого из своих не знаешь, а? Ну покажь паспорт. Чего вынюхиваешь?
Внезапно я сообразила, как мне действовать.
– Ладно, я неудачно соврала, просто мне не хотелось шум поднимать. Меня зовут Глафира.
– И дальше? – насупилась Зина.
– Таня Рыкова после суда была определена в нашу больницу, я врач из психиатрической лечебницы.
Зина заморгала.
– Да ну?
– Таня хорошо себя вела, – бодро врала я, – вот я и ослабила за ней контроль, а Рыкова возьми и убеги.
– Во блин! – всплеснула руками Зина.
– Совершенно с вами согласна, – кивнула я, – положение ужасное. Очень боюсь за свою карьеру, поэтому о побеге пока никому не сказала ни слова. Главврач в отпуске, но мне надо до его возвращения найти Таню. Честно говоря, я подумала: вдруг она домой пришла? Кстати, нет ли у вас ее фотографии и когда вы видели Таню в последний раз?
– Давно, – ответила Зина, – я на суд ходила. Уж как мне ее жалко было! Обревелась вся. Сначала, правда, обрадовалась, когда услышала, что ее не на зону, а в дурку сунули, только потом знающие люди объяснили, что лучше в тюрьме сидеть, чем в психушке. Эх, бедная Танька! А гад даже не явился!
– Кто?
– Родитель ее, Ленька. Вы вообще чего про нее знаете?
– Ну, она убила мужчину, Сергея Лавсанова, вроде из‑за денег.
– Ой нет, – затрясла головой Зина, – не так дело‑то было, вот послушай.
Зина всю свою жизнь провела в коммуналке. Квартира небольшая, всего две комнаты, одна принадлежала Рыковым, а другая Кондратьевым. Семьи между собой не конфликтовали. Зина, рано оставшаяся без родителей, работала дворником, Леонид и Анна служили лифтерами. У Рыковых была дочь, Таня, совершенно забитая отцом и брошенная матерью. Зина даже пару раз делала замечание Анне, услышав детские крики, доносившиеся из комнаты Рыковых:
– Скажи Леониду, что нельзя так ребенка истязать.
Аня, сама вечно ходившая в синяках, низко опускала голову.
– Он отец, добра ей хочет, вот и учит.
«Ученье» Леонид применял лишь одно: ремень. Впрочем, иногда пускал в ход и просто кулак. Таню он лупил за все: за двойки, невымытую посуду, забытый свет в ванной. Дня не проходило, чтобы девочка не получала тумаки, затрещины, оплеухи, тычки. Впрочем, жизнь Ани была не лучше, наверное, поэтому она рано умерла. Леонид остался с дочкой и удвоил «воспитательные» меры. Несколько раз, видя, как Таня смывает в ванной кровь с лица, Зина в негодовании говорила: «Надо немедленно вызвать милицию!» Услыхав гневный возглас соседки, Танюша моментально цеплялась за Зину и умоляла: «Ой, не звоните в отделение. Отца заберут на два часа, отметелят и отпустят, он потом меня совсем убьет».
Школу Таня не закончила, да и о каком учении могла идти речь, если дома вас ожидает каждый день плеть?
С шестнадцати лет Таня работала в людях – мыла полы, готовила. Она отличалась абсолютной честностью, была пуглива, немногословна, страшно боялась грубого окрика и к тридцати годам напоминала семилетнюю девочку, не внешне, конечно, а реакцией на окружающих. Еще Танечка часто спрашивала у людей: «Вы на меня не сердитесь?» – и, услыхав: «Нет, конечно», бросалась целовать того, к кому был обращен вопрос.
Леонид, старея, делался все злее и теперь бил дочь просто так, без всякого повода.
– Уходи от него, – советовала Зина Тане, – пусть один кукует.
– Куда? – грустно спрашивала та. – Я зарабатываю копейки. Своей квартиры мне не купить.
– Авось он помрет скоро, – не выдержала один раз Зина, – вон красный какой делается, когда визжит. Лопнет жила в шее, и ты свободна.
– Что ты, Зина, – испугалась Таня, – нельзя родному отцу смерти желать, это грешно.
– А дочь колотить не грех? – обозлилась Зина. – Дай ему разок в ответ сковородкой по башке, живо притихнет.
– Грешно отца ударить.
– Значит, ему можно, а тебе нельзя?
– То его грех, – ответила Таня, – не мой.
– Ты юродивая, – сплюнула Зина, – на всю голову больная.
Таня только вздохнула.
А потом ей безумно, фантастически повезло. Одна из дам, квартиру которых убирала Танечка, порекомендовала честную и трудолюбивую горничную своей знакомой, которая жила с бизнесменом Сергеем Лавсановым.
Таня уехала жить в коттедж. Через месяц она явилась домой, и Зина не узнала ее. Таня похорошела, постриглась, приоделась. Она даже начала пользоваться косметикой, а в ее ушах висели красивые сережки.
Леонида в этот момент не было дома. Танечка села вместе с Зиной на кухне и рассказала о своем счастье.
Живет она в отдельной комнате, с телевизором. Работы немного: уборка, готовка и уход за собаками. Сам хозяин не пьет, к прислуге относится уважительно, платит раз в неделю хорошие деньги. Танечке разрешено есть все без ограничения, а еще она может пользоваться бассейном и баней. Кроме того, Сергей делает ей подарки, недавно принес сережки.
– Небось в кровать уложить собирается, – хмыкнула циничная Зина, – смотри, не продешеви. Ишь, за серьги хочет тобой попользоваться. Пусть платит, тебе квартира нужна.
– Нет, – улыбнулась Танюша, – моя хозяйка Настенька красивая очень. Они с Сергеем пожениться хотят. Просто он такой добрый. Как мне повезло!
Тут явился Леонид.
– Ах ты фря, – с порога заорал мужик, – разоделась, разчихвостилась! Деньги принесла?
Танечка дрожащими руками полезла в сумочку. Отец схватил дочь за шею и поволок в комнату, Зина убежала к себе.
Примерно через час Зина, услыхав шум в прихожей, высунулась наружу. Танюша, растрепанная, с кровавой ссадиной на лице, открывала дверь.
– Не приходи больше, – посоветовала ей соседка.
– Жалко его, отец все‑таки, – прошептала Таня и ушла.
Зина топнула ногой от злости. Нет, Танька просто блаженная! Ее лупят, а она подставляет щеки.
Чтобы успокоиться, Зина включила телевизор и стала смотреть сначала сериал, потом новости, следом американский боевик и опять информационную программу…
Ба‑бах – донеслось из прихожей. Решив, что Леонид уронил вешалку, Зина выскочила из комнаты и чуть не умерла от страха. Входная дверь открыта, в коридорчике стоят несколько широкоплечих, коротко стриженных парней в кожаных черных куртках.
– Ты кто? – коротко спросил самый старший по виду.
– Кондратьева Зина, – прошептала женщина.
– Где Леонид?
– Там, – указала Зина на дверь соседа.
Один из пришедших легко, словно бумажный листок, снес плечом створку.
– Это что? – заорал Леонид, вскакивая с дивана.
И тут началось! На глазах у изумленной, боявшейся пошевелиться Зинаиды нежданные гости стали крушить комнату Леонида. Двое ломали мебель, били посуду, окна, люстру. Трое колошматили мужика – молча, со знанием дела. Главарь стоял около Зины. Десять минут понадобилось банде на то, чтобы превратить помещение в руины, а хозяина в кровавое месиво.
– Хорошо, – скомандовал главарь, – бросай его.
Комментариев нет