Замысел главного морского штаба состоял в том, что рассредоточенные вдоль побережья, укрытые и замаскированные человеко-торпеды и катера по приказу свыше совершат самоубийственные атаки против американских кораблей, предпринимающих высадку десанта.
В марте ставкой был принят план под кодовым наименованием «Тэн», согласно которому все военно-воздушные силы армии и флота в пределах империи концентрировались в районе Восточно-Китайского моря: на островах Тайвань и Рюкю, в Восточном Китае и в Корее. Главными целями были определены транспорты с войсками противника. При этом упор делался на массовое использование камикадзе.
С конца мая по приказу ставки стали спешно создаваться новые авиационные самоубийственные подразделения для защиты собственно территории Японии. Были сформированы дополнительно 187 дневных и 43 ночных части. На острове Хонсю размещалась 1000 обычных самолетов и 1600 самолетов смертников. В Корее, Маньчжурии и Северном Китае дислоцировались 500 самолетов для камикадзе.
Всего для защиты метрополии к концу июня Япония имела до 8 тысяч самолетов для «специальных» атак с экипажем смертников — значительно больше, чем их было использовано в битве за Окинаву. К концу лета планировалось дополнительно переоборудовать еще 2500 самолетов для камикадзе. К тому же складки гористой местности Кюсю были более благоприятны для внезапных воздушных атак, чем полеты над открытым морем. Они значительно уменьшали эффективность обнаружения японских самолетов радарами американских кораблей. Флот США оценивал, что в предстоящем сражении камикадзе совершат свыше 10 тысяч атак и потопят более чем 300 кораблей союзников.
Принимая чрезвычайные меры по подготовке островов к «длительной обороне», императорское командование исходило из того, что японцы, проникнутые «духом Ямато», окажут армии всестороннюю поддержку в защите родины. С этой целью была развернута шумная кампания, активизировалась идеологическая обработка населения. Японскому народу настойчиво внушалась мысль о том, что враги стремятся уничтожить страны Юго-Восточной Азии и японскую расу.
Тотальная мобилизация населения перемежалась с превратно подаваемыми новостями с Окинавы. Так, в одной из радиопередач рассказывалось об американских танках, на полном ходу врезавшихся в толпы беженцев и гражданского населения. «Они все равно не сдадутся ни при каких обстоятельствах», — оправдывался танкист.
Передачи рисовали американцев настоящими варварами. Особенно часто комментировались казавшиеся невероятными случаи посылки в Соединенные Штаты в качестве сувениров черепов японских солдат. Всю Японию обошла фотография из майского номера журнала «Лайф» за 1944 год: молодая американка с черепом японского солдата, полученным ею от жениха. Подобные омерзительные случаи, а также «утки» японской пропаганды не могли не шокировать. Газеты и радио представляли американскую армию скопищем извергов. Японская пропаганда называла американцев и англичан не иначе как «дьяволами». Усиленно муссировались сообщения о якобы имевшем месте соглашении между Рузвельтом и Черчиллем, согласно которому все японские мужчины будут оскоплены, чтобы не могли иметь детей, и тому подобные измышления. Разумеется, потрясенное гражданское население после таких передач было готово умереть, но не попасть живыми в руки американских выродков. Разрушительные бомбардировки японских городов, пожары и гибель родственников и близких ежедневно подтверждали на практике убежденность гражданского населения в том, что только смерть может избавить их от варваров-американцев.
Борьба за Окинаву преподносилась пропагандой как начало «священной войны» за землю Ямато. Она использовалась как новый стимул для всеобщей усиленной мобилизации нации, несмотря на то, что под ружьем в Японии уже находилось свыше 5,5 миллионов человек. Правительство решило создать «народный добровольческий корпус», который наделялся функциями трудовой армии, а также территориальной вспомогательной армии на случай, если боевые действия придется вести в самой Японии. В сельских районах страны министерство земледелия и торговли возглавило работу по созданию «крестьянского трудового корпуса», на который возлагались подобные задачи. Премьер-министр Судзуки особо подчеркнул, что «члены корпуса обязаны выполнять свою работу с таким же усердием, с каким части особого назначения (камикадзе и т. п.) выполняют поставленные задачи на фронте. Став боевым формированием, корпуса приобретут функции «боевых соединений». Каким бы кровопролитным ни было сражение, — подчеркивал премьер-министр, — члены отрядов народного добровольческого корпуса не могут оставить свои посты без приказа». Выполняя указы правительства, владельцы промышленных предприятий занялись формированием из рабочих взводов, рот, батальонов, установлением строжайшей военной дисциплины, направив ее прежде всего на повышение производительности труда.
Большая часть «народной армии», особенно молодежь до 18 лет, получила хорошую допризывную подготовку. Воспитанная в духе пропагандистских призывов «погибнуть до единого», но не дать осквернить «священную землю императора», она была нацелена на слепое выполнение приказов командования. Именно из таких молодых людей комплектовались различные отряды смертников.
Члены «корпусов» ускоренно обучались военному делу. Вдали от городов, в глухих местах они строили подземные склады оружия, продовольствия, боеприпасов.
В Японии развернулась невиданная по размаху подготовка к обороне собственной территории. Военные руководители в этой связи утверждали, что им неоценимую помощь оказала самоотверженная борьба защитников Окинавы, благодаря которой они выиграли около трех месяцев, крайне необходимых для завершения всех мероприятий по превращению страны в военный лагерь. Гражданская администрация была заменена на военную. На территории Японии образовали шесть фронтов (территориальных армий) со своей промышленно-технической базой, запасами продовольствия и военного снаряжения. Фронты были нацелены на автономную борьбу в полном окружении.
Превращенную в «неприступную крепость» метрополию должны были оборонять 3,7 миллиона человек регулярных войск (2,4 миллиона солдат и 1,3 миллиона матросов), 28 миллионов бойцов «народного добровольческого корпуса».
По замыслам японских стратегов, оборона Японии должна была включать в себя материковую тыловую базу — Корею — и оккупированную часть Китая. В Маньчжурии и Корее находились арсеналы, производящие вооружение для армии. В Китае и Корее были созданы пять фронтов, которым отводилась важная роль в будущих сражениях. В случае необходимости предусматривалась переброска войск с континента в метрополию.
Сложнейшей проблемой для японского военного верховного командования оказалась необходимость вооружить многомиллионный «добровольческий корпус». Во-первых, к июню 1945 года количество «скептически настроенных лиц» в стране составляло 55 процентов всего населения, и представлялось опасным вооружать ненадежных людей с низким морально-боевым духом. Во-вторых, и это главное, такого количества огнестрельного оружия в Японии попросту не было. Необходимо было в срочном порядке разработать и произвести «народное оружие». Японские идеологи утверждали, что различное «оружие ближнего боя лучше всего подходит национальному темпераменту». В качестве таких средств предлагались бамбуковые пики и ручные гранаты. Предполагалось, что именно с подобным оружием население будет драться, жертвуя своими жизнями в самоубийственных атаках на побережье, отражая высадку союзников.
Таким образом, готовность отъявленных милитаристов «защитить устои национального государственного строя, ведя войну до победного конца, черпая силы из принципа вечной преданности императору» и их решимость «превратить землю монархов в поле сражений» на деле означали принесение в жертву всего японского народа, использование женщин, детей и стариков в качестве живого щита против вражеского огня. Японское командование считало, что «все пригодные японцы, не взирая на пол, должны быть призваны участвовать в битве… Каждый житель должен быть готов пожертвовать своей жизнью в самоубийственных атаках против вражеских сил вторжения».
Комментариев нет