Впрочем, свёрток пришёл не сам. Его принёс настолько незаметный и непримечательный молодой человек, что я и в самом деле в первую очередь заметила свою пропажу, а не мужчину. И это было странно. Не поймите меня неправильно, я вовсе не озабоченная, но когда тебе уже не двадцать и даже не двадцать пять, и уже давно не столько, а на безымянном пальце как не было кольца так и нет, хоть и хочется безумно, тут волей неволей будешь каждого встречного мужчину разглядывать и мысленно примерять на роль мужа.
Этот, кстати, был неплох, по крайней мере, первый тур моего кастинга он бы прошёл. Если его всё же заметить.
Я бы, наверное, забрала свёрток, пробормотав «спасибо», и забыла об этом совершенно невзрачном человеке, если бы он не заговорил.
– Кажется, это Ваше. Мне, – усмехнулся он, – не подошло.
Голос был – вау! И выражение глаз – тоже. И сам он оказался на самом‑то деле очень даже…
Я посмотрела на свёрток – кажется, там бельё. Кружевное. Красное. И вовсе не те огромные панталоны, как в нашем средневековье. Нормальное такое, очень даже красивое бельё. Зачем мне? Просто захотелось себя как‑то побаловать и утешить. Я – шопоголик, да. Временами.
Спокойно встретила его насмешливый взгляд. Он что, ожидал, что я засмущаюсь? Смешной, право слово.
– Размер? – спокойно спросила я. И, не увидев понимания в тёмных глазах, уточнила. – Размер не подошёл?
Он приподнял брови, а по губам пробежала усмешка. Быстро пробежала. Но я заметила.
– Цвет, – сказал он, смотря на меня уже с явным интересом. Нет, не как мужчина на понравившуюся ему женщину, а как дрессировщик на внезапно заговорившего кролика. Или суслика. Но уж точно не тигра.
– У меня ещё оливковый есть. Будешь мерить? – мрачно спросила я, разозлившись.
– Нет, оливковый – тоже не мой, – слегка наклонил он голову.
– Ну, извини! – огрызнулась я. – Фиолетового не было!
Сама не знаю, почему я сказала именно про фиолетовый, вероятно, это моё приключение в лесу виновато, но этот почему‑то сразу потерял настроение шутить. Пихнул мне в руки несчастный свёрток, сверкнул напоследок тёмными глазищами и отступил на шаг назад, снова становясь неприметным. Словно какую‑то накидку надел, приглушившую и внешность, и силу.
Я почему‑то не сомневалась, что он маг. И запоздало пришло понимание, что выделываться‑то не стоило. Ждал он, что я смущусь, так и надо было старательно краснеть и изображать застенчивость. Можно было ещё что‑нибудь блеять начать. А я стала выпендриваться и привлекла к себе внимание. Возможно, он даже понял, что я не местная…
Позже, стирая очередную партию одёжек принцессы – сколько ж можно переодеваться‑то! – я пыталась вспомнить лицо моего загадочного незнакомца и… ничего. Решив зайти с другой стороны, я попыталась вспомнить спасённого мной в лесу – что‑то же навеяло мне воспоминание о нём, и… опять ничего. Причём, я была уверена, что того‑то разглядела, и помнила, как он выглядит. По крайней мере, когда подслушивала разговор троих, пришедших за ним, точно помнила, потом же… Потом был волк. И кошель. И фляга с водой.
Я разозлилась. Как‑то подло это – я ему жизнь спасла, а он меня тайком заколдовать решил. Да можно подумать, нужна мне его физиономия! Разве что, чтобы двинуть по ней. Или плюнуть. Небось, и воду прислал только потому, что там было растворено что‑нибудь этакое. Негодяй.
Вообще, наверное, его можно было понять. Если ненадолго, хотя бы на пару минуточек, поставить себя на его место. Во‑первых, когда тебя хотят убить, любые предосторожности не лишние, а особого вреда он мне не причинил. От отравления, возможно, его удержала клятва, но ведь он мог, наверное, и совсем стереть из памяти тот день. И было ещё второе, кажется, куда более весомое – я видела, как он обернулся огромной чёрной птицей, а это, вроде как, совершенно невозможно даже в этом волшебном мире.
Однако желания вставать на чьё‑либо место кроме своего у меня совершенно не было. С чего бы мне думать о других, когда они совершенно не думают обо мне? У меня своих проблем по горло. Каких? Я работаю служанкой. И до сих пор не замужем.
Признаться честно, меня посещала мысль, что в этом мире можно бы устроиться, удачно выйдя замуж. Но за слугу я не хотела, это совершенно не то, что в моём представлении «удачно». И за лавочника. Вот какой‑нибудь молодой, симпатичный и обеспеченный граф меня бы вполне устроил. Нет, я вовсе не обнаглела. Нет, не треснет. И не слипнется. Судите сами: я – красивая, умная, образованная, вообще, так сказать, эксклюзив – гостья из другого мира, вероятно, ещё и с даром. О чём я буду разговаривать с обычным местным жителем? О поголовье скота? Да я повешусь от скуки через месяц! А с графом, или какие у них тут титулы, как‑нибудь найдём общий язык. Балами развлекусь, если что.
Что? Любовь? Так а я вам о чём? Как можно любить человека, который ни к чему в этой жизни не стремится и ничего не может мне дать? Ведь если бы стремился, то к тридцати добился бы. Да. Что? Чего я сама добилась? Ну, знаете. Женщине пробиться труднее… Да и везёт в жизни людям по‑разному. Но то, что тебе редко везёт, а то и совсем не везёт, это же не значит, что надо связывать свою судьбу с неудачником?
Отношения с коллективом как‑то не заладились. Если раньше я многое пропускала, я бы даже сказала – спускала, так как не предполагала, что мне придётся терпеть этих дамочек хоть сколько‑нибудь продолжительное время, то теперь придётся их как‑то поставить на место, причём желательно так, чтобы они не начали мне пакостить и всячески вредить. Это – поставить на место, не испортив отношения – у меня никогда не получалось; обычно я терпела до последнего, а потом срывалась и резко высказывала то, что наболело. И отношения портились. В некоторых случаях я потом начинала мучиться раскаянием и, стремясь как‑то загладить конфликт, снова позволяла на себе ездить. До следующего взрыва.
Ничего криминального мои невольные товарки, к счастью, не делали, но всякие мелкие просьбы и притеснения меня тоже напрягали. Например, почему я должна уступать удобное место кому‑то, если первая его заняла? Или пропускать кого‑то вперёд себя за едой. Или покрывать чей‑то роман и ночные свидания? Взаимовыручка? Возможно. Я бы даже не против, если бы она действительно была взаимной. И действительно выручкой.
Сложнее всего было с Ани. Нет, она как раз не злоупотребляла какими‑то личными просьбами, но мне в принципе было сложно смириться, что какая‑то соплячка, почти в два раза младше меня, имеет полное право мне приказывать: «это надо постирать немедленно!», или «перестирай!». Ну не отстирываются некоторые пятна, собранные на подол платья Её Прекрасным Высочеством, не отстирываются! Что непонятного? Но приходилось стискивать зубы и молча перестирывать, естественно, без всякого результата. Я уже даже начинала подумывать о том, чтобы пойти к этой даме, главе делегации из Черракара, и, уповая на женскую солидарность, молить снять метку. Особенно сейчас, тщетно пытаясь оттереть чёртово пятно на платье, которое принцессе приспичило надеть завтра. Вот у российских императриц, насколько помню, были тысячи платьев, и не надевали они ничего по второму разу. Хороший подход, скажу я вам. Не то, что некоторые…
Комментариев нет